Иногда и дилетанта полезно выслушать!

поинтересовалась:
«Как тебе наши девушки? Веру и Танечку видел?
Я засмеялся: "Их пока нет, но девушки выглядят потрясающе. А ты лу¬чше всех, конечно!"
"Ладно, не подхалимничай!" - радость моя заулыбалась, -"Вот ту пароч¬ку увидишь - поймешь, на что женщины способны!"
Разговор за столом перешел на тему подготовки к первому тосту - жен¬щины предлагали закуску каждая собственного приготовления, и появление двух красавиц, способных на что-то по моему уже и невозможное, прогля¬дел. Заметил их сидящими довольно далеко, в противоположном конце сос¬тавленных буквой Г столов. Видно, что у младшей Верочки материи на платье не хватило. Начиналось оно где-то чуть выше талии, минимально скрывая самые пикантные части привлекательных женских "пресестей" и не давая им непонятно каким образом вырваться на свободу полностью. Где кончалось внизу - не заметил, но зная, что ножки у самой молодой жены геологического коллектива весьма привлекательные, полагал, что скрыва¬ть их она точно не будет.
У второй смелой красотки Татьяны, женщины в соку и с пятилетним опы¬том замужества, с праздничным нарядом все вроде в порядке. Материала точно хватило, но казалось одеяние столь прозрачный и невесомым, что с трудом различалось как самостоятельный предмет. Этакий туман или ды¬мок вокруг фигуры, на которой проглядывали лишь предметы минимальной защиты самых пикантных частей женского тела.
Конечно, обе красавицы что хотели, то и получили. Мужики откровенно на них пялились, а женщины - нет-нет, да и бросали взгляды в их сторо¬ну.
А праздничное мероприятие развивалось по известным законам. Вначале несколько общих тостов, пока не повеселели все, потом поднимали ста¬канчики с рядом сидящими, дальше уже бегали вокруг столов с намерени¬ем выпить со знакомыми, не оказавшимися рядом. И потихоньку все стали "хорошенькими". Наконец ударила музыка, женщины и несколько мужчин бро¬сились танцевать. Кто-то побежал на выход охладиться, а я прошел к Ле¬не и сел рядом.
"Почему не дергаешься?" - это он спросил почему    не танцую. Дергаться я любил примерно так, как и он, но все же иногда это делал, когда женщины в круг вытягивали. Поэтому махнул рукой и дополнил жест словами: "Еще успею."
Леня, глядя на танцующую публику, медленно покачал головой и донес до меня мнение о наблюдаемом:
"Сбрендил народ, а некоторые бабы - так совсем!"
"Да брось ты," - высказал и я точку зрения, - "веселится народ, танцует. Праздник же!"
"Это Верочка-то веселится?" - Леня повернулся ко мне, - "Ты посмот¬ри, как она Славке на шею вешается! Сиськами уже забодала, почти голы¬ми!"
Я нашел парочку среди танцующих - действительно, Верочка кадрила па¬ртнера по полной программе, что для замужней женщины было можно ска¬зать не совсем приличным. Ну хорошо, дура баба и лишнего хватила. Но Слава-то, горный наш мастер, мужик нормальный! Зачем ему так светить¬ся с красоткой, при ее муже, здесь же присутствующем?
Ответить    не успел. К нам подлетела моя жена   и вытащила в круг, приказав:
"Не сиди, танцуй и за девушками ухаживай. С Лени пример не бери, он парень хоть и хороший, но же-но-не-на-вист-ник." Последнее слово выда¬ла медленно и по слогам.
Наконец музыка кончилась и жена убежала к подругам, не забыв еще раз напомнить: "Не сиди, танцуй!" На что я усмехнулся, и не обнаружив Леню за столом, направился на выход.
На крыльце и возле него народ курил, дышал свежим воздухом. Леня ока¬зался здесь, в кампании с Владимиром и еще двумя парнями. Подошел к ним, и тут же услышал:
"Как тебе Слава и Верочка? Что думаешь?"
Ребята с интересом ждали ответа. Я пожал плечами:
"Чужая душа потемки. Славу не мешает остудить, жалеть      завтра бу¬дет," - оказывается, подозрительное поведение парочки заметили многие.
"Да говорили уже, чтобы кончал бабе голову дурить," - высказался кто-то из ребят, - "а он про любовь болтать начал!"
"Ты с Верунькой поговори по душам, все же подчиненная твоя, может и прислушается!"- предложил Владимир, ребята его поддержали.
На этом тему сменили, еще недолго поболтали о пустяках и разошлись. Потому как свежим воздухом надышались, накурились, а в помещении вновь загремела музыка, приглашая на очередной танец.
Стоять и наблюдать за танцующими мне не давали - развеселые женщины вытаскивали в круг, заставляли дергаться или кривляться – не  знаю как это назвать. В моей юности таких танцев не было,сейчас учиться поздно, вот и дергался как мог. И почему-то воспринималось это окружающими нор-
мально. В танцах и я, и партнерши конечно не молчали. Болтали о разном, но один вопрос задавали женшины все: что думаю о Вере и Славе. Я пожимал плечами и мнение  высказывать воздерживался, но понял, что поведение парочки не нравилось многим из них.
Как и ожидал, не оставила меня без внимания и Татьяна. Пригласила - пардон, вытянула в круг. И сразу вопрос:
"Ну как я? Нравлюсь?"
«Бесподобно!» - другого слова почему-то не нашлось, - "В гости к муж¬чине и в таком наряде - успех сто процентов. Но сюда-то зачем? Сразу всех мужиков смущать?"
Татьяна плавно перевела танец с индивидуальной демонстрации дерганий руками и ногами во что-то подобное танго, где главное в близости парт¬неров   и согласованности движений. И ответила, уже прижавшись ко мне горячим пы¬шным бюстом:
"Боже мой, да конечно мужиков смущать! А тебя - так обязательно!"
"И других тоже сбязательно?"- захотелось уточнить.
«Конечно! С другими как раз все нормально. Пальчик покажу - и побегут за мной на задних лапках. С тобой вот все никак!"- Татьяна ответила очень убежденно, и с ноткой нравоучения добавила, - "Смотри, Юрий Василь¬евич, пожалеешь! Подрастешь - и пожалеешь! От такой девушки отказыва¬ется! "
Приятно, конечно, когда приглашают в любовники открытым текстом, и сейчас это предложение не первое, успел пару раз от "счастья" не то чтобы отказаться - как-то вильнуть в сторону, создать некую неопределе-
нность, ни да, ни нет. Татьяна, конечно, расценила мои действия как примитивную трусость, потому что в существовании рядом любовника не видела ничего предосудительного. А однажды в минуту откровения меня уве- ряла, что для настоящей женщины - такой себя считала точно - одного лю¬бовника недостаточно, должно быть их несколько. В том, что у нее несколько и есть, я не сомневался, но пополнить их число собственной персоной остерегался. По убеждению железному, что любовница не должна постоянно крутиться перед глазами как моими, так и моей жены тем более. Любовница должна изредка таинственно появляться, и так же таинственно исчезать. С Татьяной такого точно не получалось, потому что ежедневно лицезрели друг друга и не по одному разу.
Разговор о наших отношениях сейчас и в будущем желательно было не продолжать, и я задал вопрос   по любовной теме, но касающийся других:
"Это не ты Верочку надоумила Славу в любовники затащить?"
"Да бог с тобой! Кандидатам в любовники, как она на шею не вешаются!" - ответила без раздумья. Посмотрела мне в лицо: "Я же тебе не вешаюсь? Правда? Я даю только знать об этом. Дальше сам должен решать!" Улыбну¬лась и закончила: "Лучше, конечно, меня не обижать отказом!"
Опять о том же! Но на провокацию я не поддался:
"А тогда чего они бесятся? Муж Верки домой сбежал от позора, меня все пытают что там у них, с ней просят поговорить, чтобы глупить перестала!"
"Не вздумай этого делать!" - перебила Татьяна, - "Она, дурочка, в Славу влюбилась, и разговаривать с ней сейчас бесполезно!"
   "Но что делать-то?"
"А ничего! Может все и к лучшему. Сменит Верочка мужа и успокоится." И уже назидательно: "Любовь у них, лю-бо-вь!"
На этой фразе музыка смолкла, я галантно довел Танечку до подруг. И направился нз выход освежиться.
К концу вечера разговор среди публики был нз тему одну: Вера - Слава - любовь. Вела парочка, словно между ними все решено, завтра чуть ли не свадьба, а потому можно спокойно демонстрировать близость, телячьи неж¬ности и прочее.
Потихоньку народ начал расходиться по домам, и к двум ночи в керноразборочной осталось человек десять самых стойких, в том числе и "влюблен¬ные с первого взгляда". Жена ушла раньше, вскоре потихоньку пошагал до¬мой и я.
Утром проснулся неприлично рано - в восемь часов. После гулянки это норма - пять часов сна, и вскакиваю как заводной. Чтобы не будить жену, вышел во двор, умостился на крыльце. Благодать-то кругом! Тишина, в ру¬башке даже не прохладно, на небе ни облачка, зеленая травка и деревья -лучшего для Первого Мая и не придумаешь!
Посидел в одиночестве, наблюдая как поселок просыпается: из соседних домов позевывая выходили мужчины и женщины, видно только из крова¬тей; так же как и я блаженно щурились и потягивались. Ни тебе криков, ни беготни, ни тарахтящих машин и мотоциклов.
Вспоминался вчерашний вечер, самые интересные разговоры с ребятами, женщинами. Особенно с Танечкой. Здесь не мог не заулыбаться: до чего смелая и самостоятельная дама! Приятно, что глаз положила на меня,   и не очень приятно - ответить взаимностью не могу по убеждению. А как ве¬чер закончился для Веры и Славы, этих ненормальных влюбленных? Разош¬лись они по домам, или сейчас где-то в одной кровати? Интересно было бы узнать.
После вчерашней обильной выпивки и не менее обильной закуски состоя¬ние организма было удовлетворительным. То-есть синдром похмелья не тре¬вожил, но принять грамм сто, дать некую дополнительную встряску органи¬зму не помешало бы. В доме спиртное конечно есть, но пить в одиночку, да еще на праздник, не хотелось. Еще немного на крыльце посидел, зашел в дом переоделся и пошагал к Паше, ближайшему соседу из друзей.
Не очень надеялся застать его дома - Паша мог спать и в другом месте, у самого стойкого из приятелей, вдвоем с которым они как правило любое праздничное мероприятие завершали.
На крыльце встретила жена друга, женщина удивительно спокойная и на причуды мужа вроде отсутствия ночью непонятно где, внимания не обращаю¬щая. Заметив меня, Люда улыбнулась и не дав поздороваться, информирова¬ла:
" В сарае твой, два часа как пришел и на диван завалился, спит. Надо - буди, нечего всю ночь шарашиться!"
Кто другой сейчас бы развернулся и пошагал куда подальше: не спал человек ночь, пусть немного покимарит. Но это если Пашу не знать. А я знал о нем все, в том числе и то, что если мне хватало для сна пяти часов, то Паше с организмом более молодым достаточно было и двух. Поэтому Людоч¬ке улыбнулся и прошел в сарай, где мужик оборудовал на всякий пожарный случай закуток для отдыха, со старым диваном, столом, парой табуреток.
Паша в праздничных брюках и рубашке мирно сопел на диване. На стук двери, шум шагов не отреагировал - звуки привычные, обычные при посе¬щении закутка женой. А потому сигнал тревоги в спящее сознание не по¬сылался, и он продолжал мирно сопеть. Я присел на табуретку, посмот¬рел ему в лицо - никакого эффекта. Очень тихонько кашлянул - он мгнове¬нно открыл глаза, увидел меня и бодро уселся на диване. И не скажешь, что человек глаз не смыкал ночь - свежий как огурчик!
"Привет бродяга!" - начал я с улыбкой, -"С кем ночь провел?"
Паша полез в карман за