Казалось, она парила, расслабленная и спокойная. Лёгкое покачивание. Волна. Мерное отстукивание маятника. И образы. Розовая сладкая вата, многоголосая толпа, родители ещё вместе… Вид в окно кабинета истории, смеющаяся подружка… Скамейка под клёном, обсуждение планов на будущее… Шоссе, руки, вцепившиеся в чёрные резиновые ручки велосипедного руля… Поцелуи в высокой траве... Мерный стук. Пелена. Возвращение в реальность.
Первое ощущение – озноб. Холодно до жути. Зубы стучат. Она приподнялась на кушетке и села.
– На этот раз лучше? – спросила.
Врач за столом улыбнулась. Сочетание приветливой улыбки и холодных настороженных глаз выглядит очень неприятно.
– Лучше. Через три-четыре раза сможем закончить.
Снова холодная улыбка. Как змея за воротником.
Она встала. Улыбнулась.
– Я пойду?
– Увидимся через неделю.
Она кивнула. Надела куртку и медленно вышла. Расплачиваясь у администраторской стойки за приём, она пыталась понять и осознать, как и почему возникло это неприятное ощущение, почему показалось, что помещение уменьшилось до размера лифтовой кабинки, почему перед глазами всё стоит эта холодная улыбка.
Её звали Вишнёва Елена Николаевна. Она работала дизайнером в небольшой фирме, увлекалась разведением комнатных растений, а полгода назад стала вдовой. Теперь она жила образцово-показательной жизнью: работа, цветы, психолог по выходным. Навела идеальный, почти больничный порядок в своей (только своей) маленькой квартирке, выбросила брюки, глухие бадлоны и чёрные очки. Как же приятно было снова надеть юбку и блузку!
Когда её мужа нашли на кухне с десятком колотых ран, Лена грелась на солнышке в Испании вместе с матерью. Ни близких друзей, ни даже любовника у неё не было, отец постоянно жил в ближнем зарубежье. Она понятия не имела, кто и зачем убил её мужа. Основная версия следствия заключалась в том, благоверный Елены, воспользовавшись её отсутствием, привёл в квартиру женщину, затем что-то пошло не так, он её ударил, возможно, не один раз, судя по перевёрнутому стулу и разбитой посуде, но у женщины оказался нож. Нож не нашли, из квартиры ничего не пропало. Одна бабулька, частенько сидевшая на скамеечке у подъезда, рассказала, что видела какую-то блондинку, но точно сказать не может, к кому та приходила.
Елена вышла на улицу. Из-за белоснежных облаков выглянуло солнышко. Здесь, в центре города, чуть вдали от вылизанного шумного Невского, можно было поразиться обшарпанным зданиям, тишине, людям в количестве единиц и десятков, полному отсутствию деревьев и кустарников. Серый асфальт, желтоватые здания. Здесь было спокойно, тихо и лениво. Лена отбросила неприятные мысли и медленным шагом направилась к метро. Шла, посматривала по сторонам, разглядывала редких прохожих. В метро, только на третьей станции она поняла, что едет не к себе домой, а туда, где жила раньше. Та квартира, честно говоря, маленькая и страшненькая, была давно продана, мать жила с новым мужем, а Лена – у себя в новостройке. В ушах продолжал стучать маятник Ньютона, она даже различала слова: «Ферзь, королева, дама червей».
Клён, деревянная скамейка, окрашенная белой краской, девушка с длинной косой, читающая толстую книгу, должно быть, русскую классику. Всё те же юные черты, всё та же мечтательная улыбка. Анечка совсем не изменилась и не изменяла своим привычкам. Лена села рядом и, смотря прямо перед собой, сказала:
– Привет. Смотрю, ты совсем не изменилась.
Анечка подняла глаза от книги и произнесла:
– Ты вспомнила нашу последнюю встречу?
Лена кивнула. Анечка пристально посмотрела ей в глаза и произнесла одну-единственную фразу:
– Думаю, нам не стоит больше видеться.
Лена поднялась со скамейки и пошла. Она не знала, куда идёт и зачем, она вообще не понимала, что идёт. Перед глазами сверкал, лучился и искрился горный хрусталь глаз школьной подруги. Маятник отбивал слова, они не складывались в осмысленные фразы и оставались на уровне сознания просто звуками. В подсознании же… кто знает, что творится в подсознании?
Лена очнулась в шесть вечера на скамейке под клёном. В школе она очень любила сидеть так и читать какую-нибудь книжку. Иногда к ней присоединялись другие девчонки, но близко она ни с кем дружила. Характер, должно быть такой. Зябко поёжившись от вечерней прохлады, Елена встала со скамейки и бодрым решительным шагом отправилась домой. Нужно было перестать жить прошлым и посмотреть в будущее.
***
Приём давно закончился, а Мария Петровна сидела перед ноутбуком и заполняла файл Вишнёвой Елены Николаевны. С вероятностью девяносто процентов она могла сказать, что девушка больше не придёт. Мария Петровна надеялась на это. Та фраза «Я знаю, кто убил моего мужа» прозвучала глухо, механически, совершенно безжизненно. Как змея за воротником. Мария Петровна не испугалась, работая в психушке, она видела и слышала вещи страшнее и неприятнее. Но напряглась и никак не могла расслабиться. За четыре часа выкурила полпачки в глухом «колодце», хотя не курила уже несколько лет. А теперь всё никак не могла решиться пойти домой. Немного подумав, Мария Петровна перечитала файл Вишнёвой. А затем зажала «Backspace».
***
Анечка уже закончила с маникюром и педикюром. Оставался макияж и причёска. Она любила локоны и теплый беж. Ей очень шло. Нежность, романтичность, мечтательность. Никто ведь не знал, что в светло-розовой сумочке лежит заточенный и заполированный нож. А кто знал, уже не скажет.
Сидя перед овальным зеркалом, Анечка закручивала крупные локоны. На прикроватной тумбочке отбивал ритм маятник Ньютона.
01.09.2013.
