Твари. Том 2.

раскручивались, ускоряясь всё больше и больше, но недалёк был тот момент, когда скорость их полёта станет таковой, что они сольются в одну размытую массу. А в центре всего этого хаоса, почти над самой моей головой во всей своей призрачной красе висела фигура не упокоенного духа. Благо размеры высокого потолка позволял ему не жаться к невидимому куполу.
«Господи, спаси и сохрани!» - только и успела подумать я, как небольшая черепаховая шкатулка, беспрепятственно минуя магическую границу, которая должна была бы, по идее, меня защищать, пролетела возле самого плеча и врезалась в оштукатуренную стену, оставив в месте удара безобразный скол. Я едва-едва успела отклониться.
Вот так номер! Про такой исход меня никто не предупреждал!
Но времени для раздумий не было, поскольку предметы с щедрой подачи полтергейста начали шнырять мимо меня туда-сюда, и парочка из них даже успела оставить болезненные синяки на моём нежном теле. И это пока ещё были цветочки! Поскольку тяжёлая артиллерия в виде пуфиков, низких скамеечек и сорванных со стены картин была на подходе. Незыблемыми пока оставались лишь зеркала и массивный диван, но было стойкое ощущение того, что это лишь вопрос времени. Сила этого духа потрясала.
Вот ведь насосался энергии, гад!
С нарастающей паникой внутри я лихорадочно искала выход из создавшегося положения, поскольку если так пойдёт и дальше, то долго я не продержусь.
И где это черти Зайна носят?! Чего он там медлит?
Сиреневая торпеда обитого шёлком диванного валика вырвалась вдруг из нестройных рядов левитирующей мебели и прямым попаданием в бок отбросила меня к самой границе круга, так что я едва не вылетела за его пределы.
Валяясь на полу и держась одной рукой за истерично вопящее ребро, в другой я сжимала портсигар, который машинально схватила со стола. Мне бы чуток передохнуть, перевести дыхание, но такой роскоши мне никто не дал. Буквально в следующий момент умелая рука вошедшего в раж игрока увесистым пуфиком, как мячом для боулинга, выбила меня за черту поля...
Страйк!!!
Разметав соль по натёртому до блеска паркету и растолкав задницей валяющиеся стеклянные декоративные шарики, я отлетела к старинному секретеру, и последнее что я запомнила – было приближающаяся ко мне полупрозрачная морда человеко-монстра с неестественно широкой разинутой пастью…

***

Очнулась я уже в сумерках, где сейчас было ничуть не лучше, ничуть не спокойнее, чем в явном мире. Даже хуже. Если в физической реальности все вещи хоть и сошли с ума, но сохранили свои привычные формы, то здесь они превратились в размытых зубастиков, ошалело носящихся по кругу и ненасытно поглощающих остатки света. Тьма сгущалась, и только соляной островок, представляющий собой матово-светящуюся сферу с дырой в боку, ещё хоть как-то сдерживал натиск неживой энергии. Но и он вот-вот грозил захлебнуться в волнах накатывающего мрака.
А в самом эпицентре разгулявшейся стихии стояла мрачная фигура ныне покойного, но не упокоившегося тирана, который, уперев руки в бока, сурово взирал на меня с высоты антресоли. Этакий барин-самодур в окружении оголтелых, обезумевших рабов-крепостных.
Но самое страшное, что на вальпургиевой вечеринке уже присутствовали гости (уж, не знаю, званные или нет), но с десяток голодных тварей, которых моя душа на дух не переносила, скромно дожидались в сторонке развязки этого светопреставления.
- Тина, бросай сюда портсигар! – скомандовал откуда-то сбоку Зайн, и я медленно, как в трансе сначала глянула на него, а потом и на сияющий слиток золота у себя в руке.
Так это и был тот пресловутый портсигар? Похоже, для хозяина он являлся олицетворением богатства.
- Да не спи же ты! Давай его сюда! – проявил нетерпение ангел.
Размахнуться, бросить потяжелевшую, увесистую вещицу – казалось бы, что тут такого сложного? Но меня на краткое мгновение вдруг накрыла волна такой паники, что всё тело от макушки до кончиков пальцев одеревенело. В голове промелькнула шальная мысль, что как только я это сделаю, внимание покойника, охотившегося сейчас за вещицей, всецело переключится на ангела, я стану ему не интересна, и тогда сумеречные гиены набросятся на меня всем скопом. И всё! Я – труп!
Но смердящая трусостью слабость, слава богу, длилась всего лишь пару ударов сердца, не больше, и уже в следующую секунду я швырнула золотой слиток Зайну. Мой друг схватил его на лету и тут же возобновил прерванную молитву, от которой пространство вдруг зашевелилось, заволновалось, расходясь беспокойными концентрическими кругами в разные стороны, как от брошенного в воду булыжника. Штуковина в его руках вдруг приобрела свои реальные, земные контуры портсигара, и Зайн, раскрыв его, выпустил в пространство лучики рассеянного света. Не сводя взгляда с беспокойного духа, он начал медленно приближаться к застывшему, зачарованному неземным светом покойнику.
Внутри духа шла борьба между желанием успокоения и нежеланием расставаться с привычной земной жизнью.И пока эти двое были заняты исключительно друг другом,  я, поднявшись на ноги, вынуждена была взглянуть в потерявшие всякую человечность лица своих ночных кошмаров, которые, мысленно захлёбываясь слюной, уже начали приближаться ко мне.
Непрерывно принюхиваясь, как делают это расчётливые падальщики, наметившие себе жертву, они прожигали во мне дыры своей ненасытной жадностью.  
Я понимала, что самой мне с ними не справиться, но потянуть время могла. Рассчитывала на помощь ангела, ведь твари боялись его, как черти ладана.
Главное - не бояться, главное - не бояться! – твердила я про себя, как заклинание, которое, если честно не особо-то работало. Страх перед их численным перевесом и моей полной, безоговорочной смертью в случае их нападения неумолимо заполнял сосуд моего «Я», пока не достиг уровня горла.
И пока я читала про себя молитвы, твари тем временем, остановившись в нескольких шагах от меня, начали менять контуры своих нематериальных тел, превращаясь во все мыслимые и немыслимые формы жути, какие только могло сформировать самое больное воображение. И вот уже перед моими глазами проносится калейдоскоп мерзких, тошнотворных, чудовищно-диких ликов, уродов, которые просительно так, жалобно тянут ко мне свои руки-клешни, словно дети малые к матери за толикой любви и ласки.
От жуткого несоответствия зрительных и эмоциональных образов, к моему многострадальному горлу подкатила вязкая тошнота, и, собрав последние остатки воли в кулак, я начала потихоньку отступать назад, не сводя с банды своего лихорадочного взгляда.
Шаг… Ещё шаг…
Но как я ни старалась, расстояние между мной и пожирателями душ уверенно сокращалось, и вскоре они уже могли ласкать меня своим смердящим дыханием и даже робко, с каким-то трясущимся, как у наркоманов, предвкушением касаться краешком тьмы моих рук и лица. Каждым сантиметром кожи, каждой клеточкой тела я чувствовала их острое нетерпение, но всё же они не спешили нападать. Парочка из них даже затеяла за спинами остальных небольшую потасовку, деля шкуру неубитого медведя, но меня, если честно, в данный момент мало интересовало, кому в конечном итоге пойдёт кусок пожирнее. Так как умирать вообще не хотелось.
Зайн, ну, где же ты?!
Я быстренько глянула в его сторону в просвет между колеблющихся теней и успела заметить, как моя последняя надежда захлопывает крышку портсигара, отсекая лучи. И стоило ему это сделать, как на пространство обрушилась такая непроглядная, такая всепоглощающая тьма, что смела даже небесный ангельский свет.  
И тут они на меня и навалились! Все разом, скопом, не мешкая, толкаясь и пихаясь, норовя пробраться к телу первыми, и создавая давку. Не было возможности даже вздохнуть. Силы иссякли, и я, смирившись с участью, мысленно прощалась с жизнью.
Больно не было. Даже, как ни странно, приятно. Успокоительно. Воспоминания о том кто я и где я стали медленно покидать мои кипящие всего минуту назад мозги, и тьма вокруг стала неторопливо, степенно, но уверенно наполнять меня изнутри.
Я проваливалась в бездну, и по мере того, как погружалась в неё всё глубже и глубже, свет моей души тускнел, превращая меня в итоге в абсолютное ничто…

***

- Тина, Тина! – нещадно трясло меня из стороны в сторону, как тряпичную куклу. – Глупая девчонка! Да очнись же ты!! Ведёшь себя, как впечатлительная барышня перед голым мужиком!
- Я… не… барышня, - разлепила сначала рот, а потом и веки я. Когда взгляд прояснился, то я увидела над собой такое родное, такое милое, такое… любимое, пусть даже и излишне хмурое лицо моего небесного дружка. – А ты не голый.
- Ещё не хватало! – фыркнул Зайн и несколько грубо опустил меня на жёсткий пол. Поднявшись с колен, он навис надо мной и, скрестив руки на груди, принялся придирчиво осматривать моё тело.
И как оно ему?
Я лежала посреди осколков и обломков мебели, аккурат между роковым пуфиком и опрокинутым комодом. Моя голова при этом покоилась на холсте масляного пейзажа, который отнюдь не смягчал твёрдости, а местами и колкости засоренного паркета.
- Ну, ничего себе погуляли! – восхитилась я, садясь на пятую точку и обозревая погром, который учинил здесь полтергейст. Из всей мебели целыми остались лишь угловой диван да старинный, массивный шкаф в углу, между двумя дверями.
- А зачем зеркала нужно было завешивать? – запоздало поинтересовалась я, рассматривая блестящие осколки, щедро покрывающие пол.
- Чтобы дух в них случайно не затерялся, - пояснил мой наставник, протягивая мне руку и помогая подняться на ноги. – Мир зеркал очень коварен. Выбраться оттуда практически невозможно.
Странно, но сейчас во мне не осталось и следа того страха, что нагнали на меня сумеречные гиены. Хоть они чуть было и не разорвали меня на куски, чувствовала я себя на удивление прекрасно, настроение было приподнятым и даже боевым.
Возможно, сказывался шок, а возможно, что и Зайну вовремя удалось вытащить меня из лап монстриков, так что сумеречные хищники не успели нанести мне никакого существенного урона. Во всяком случае, мне казалось, будто всё, что там происходило, было далёким, нереальным сном, фантазией и ничем больше.  
- Куда ты его отправил? – задала очередной вопрос я, приводя в относительно приличный вид свою одежду.
- Он здесь.
Зайн потряс передо мной портсигаром.
- Правда?
Я с интересом посмотрела на плоскую коробочку, но трогать её желания не возникало.
- Пошли, - скомандовал он и, отперев дверь, вышел в сверкающую безупречным порядком гостиную, вид которой после картины ужасающего разгрома вводил в состояние благоговейного трепета.
В последний раз виновато оглядев поле битвы, я пустилась догонять Зайна.
- Что мы ей скажем? – несколько мучила совесть меня, после того, как я прикинула в уме стоимость нанесённого ущерба.
- Что ей счастливо удалось избежать ещё худшей участи, чем хрустальная люстра на голове, и что мы стоически приняли весь удар на себя.
- Ну, если посмотреть на это с такой стороны… - уважительно хмыкнула я. – Думаю, после такого она не откажет нам в стакане воды.
Мне страшно хотелось пить.
Передав семейную реликвию в руки бледной, молчаливой хозяйки и строго наказав ей закопать портсигар с духом в могилу покойного, мы