ворота колледжа.
Ну, что домой? Но вспомнив о том, что сегодня у нас в гостях Ромик, остановилась в нерешительности.
Нет, я, конечно, любила своего пятилетнего племянника, но долго общаться с ним не могла. И всё из-за его болезни, будь она неладна. Синдром Тауна – не самая приятная вещь на свете, особенно для тех, кто вынужден заботится о таких вот «не таких». Его плоское глупое личико, постоянная жизнерадостность, таскание по пятам и бьющая через край любовь могла подточить терпение даже святого. А я себя к таковым никогда не причисляла, поэтому меня хватало примерно на час такого общения. Ну, как скажите можно беспрестанно радоваться всему на свете? А сколько в нём было энергии…! Ни минуты на месте не сидел. Это просто ненормально!
Хотя, чего душой кривить. Он никогда и не был нормальным!
Но больше всего меня раздражала эта его идиотская игра в прятки, когда ребёнок всё время прячется в одном и том же месте. Причём из-за угла или занавески то ноги, то плечи, то полголовы торчит, а ты, как…, В общем, должен из себя слепого строить, периодически выкрикивая: «Где же Ромик? Где же он спрятался?» И так раз десять - двадцать, не меньше в течении полчаса, пока уже не взвоешь! А ему хоть бы что. Он может играть в эту игру до бесконечности. Но не я!
В общем, спокойствия дома я сегодня уж точно не найду. Ромку не остановит даже закрытая дверь в мою комнату - он её на измор возьмёт. Только вечером, когда Верка придёт за своим сынулей, и можно будет насладиться тишиной.
Так куда же мне тогда податься? Может, к Владику?
Но мой мобильный умер, а тащиться к своему ненаглядному через весь город, только чтобы постоять у закрытой двери, не вдохновляло. Не факт, что он, вообще, окажется дома. Хотя… Он был единственным, кто мог бы попытаться вернуть мне нормальное зрение. Экстрасенс он или не экстрасенс, в конце концов?!
Но это опять же, если я застану его.
Вот черт! Так что же делать? Мне бы тишины и покоя сейчас…
И тут в мою голову пришла мысль о кладбище.
Идеально! То, что доктор прописал!
Нет, в этот момент мне подумалось вовсе не о суициде с вечным покоем в земле, а всего лишь о спасительном царстве безмолвия. Ну, и… Если уж быть до конца честной с собой, то и об одном человеке, который мог бы случайно оказаться там. А если повезёт, то и на чай пригласить. В конечном счёте, он же сам предлагал заскакивать, я его за язык не тянула. Да, и в любом случае, попытка – не пытка. Не будет на месте - посижу немного среди могил да домой поеду.
Воодушевившись идеей, я бодро (насколько это вообще было возможно для меня в таком состоянии) пошагала к остановке.
***
Но перед зданием ритуальных услуг я притормозила. Во-первых, я не запомнила, с какой стороны вход, поскольку мои мысли вчера были заняты исключительно мужской рукой на талии. А во-вторых… Что я ему скажу? «Привет, давеча я тут сумочку свою забыла», когда никой сумочки у меня отродясь не было?
М-м-да… Задачка.
И пока я неуверенно мялась перед халтурно выкрашенными в белый больничный цвет дверями морга, на улицу вышел рослый детина в грязном халате и мутными поросячьими глазками. Окинув меня тяжёлым взглядом, он хрипло пробасил:
- Тебе чего?
Меня окутало густое облако перегара.
- Я… Мне Зайн нужен, - неуверенно протянула я.
Я даже фамилии его не знала!
Похмельный взгляд прошёлся по моей куртке, спустился к ногам и вновь вернулся к лицу. По тому, как медленно двигались его сузившиеся зрачки, можно было предположить, что его тоже мучила головная боль. Только вот что разве совсем по другой причине.
В итоге, выудив папиросу из мятой пачки, орк-переросток закурил, и только после этого отважился вновь разлепить потрескавшиеся губы.
- Здесь его нет, - тормознуто выдал он после нескольких затяжек. - Глянь с обратной стороны.
Потеряв ко мне всякий интерес, он прислонился плечом к стене, уставился стеклянными глазами вдаль и выпустил очередную порцию сизого дыма в воздух. Ну, а я, обогнув здание, наткнулась на вывеску «Легиврат», которая висела над металлической дверью, и к которой вели четыре бетонных ступени.
Тяжёлая на вид дверь открылась на удивление легко и бесшумно, обнаруживая за собой длинный коридор с лестницей, ведущей на второй этаж, и я тут же вспомнила это место. Теперь нужно было подняться наверх.
И как только моя нога коснулась верхней площадки, угадайте, с кем я там столкнулась? Правильно, с Зайном.
- Привет… - мной овладела нерешительность, и я стала лихорадочно подбирать правдоподобную причину, по которой топтала здесь пол.
- Привет, - бросил он в ответ, ничуть не удивлённый моим появлением, словно это было в порядке вещей. – Пойдём, поможешь мне.
Приободрившись тем, что в данный момент мне ничего не нужно было объяснять, я радостно посеменила за ним. Я получила отсрочку, о которой так молила фортуну.
Мы прошли в узкую, вытянутую комнату, заставленную стеллажами, на которых пылились распухшие папки с какими-то бумагами.
- Смотри, - показал мне Зайн на четырёхуровневое металлическое сооружение. – Нужно выкинуть всё, что уже не нужно, начиная с 22-го года и заканчивая 63-м. Даты указаны на папках. Но если честно, то прежний архивариус был подслеповат, и вполне возможно, что туда могли затесаться и более поздние документы. Перед тем, как отнести их на помойку, придётся просмотреть каждую. Ты берись за нижнюю полку, а я начну с верхней. Ну, что? Поехали?
Кинув рюкзачок в угол, а куртку повесив на гвоздь, торчащий из стены, я приступила к работе.
Работали мы в полной тишине, которая вовсе не тяготила, а даже наоборот. Шуршание бумаг, как шелест осенних листьев под ногами, благостно действовало на мою тупо ноющую голову, и вскоре я уже и вовсе забыла о боли. Даже цифры двоились не так сильно, более-менее вписываясь в привычные контуры.
Когда же мы одновременно дошли до конца своих полок, и я уже приготовилась взяться за следующую - Зайн меня остановил.
- Всё! На сегодня хватит. Ты, как хочешь, а я выдохся. Давай побросаем всё это барахло в коробки, и я вынесу их на помойку.
Так и сделали. Я складывала папки в наваленные у стены коробки и тайком наблюдала за Зайном, который легко подхватывал их и вытаскивал на улицу. Но когда пол освободился от груды бумаг, меня снова охватила неуверенность. Дожидаясь возвращения мужчины из последней ходки, я растерянно мяла куртку у себя в руках.
Вот и подошёл момент истины! Что же мне ему сказать?
Мозг лихорадочно работал, перебирая варианты, но как назло ничего путного в голову не приходило. Не знаю, чем бы я его в итоге повеселила, но только мои горячие молитвы о спасении достигли-таки ушей ангела-хранителя, подписавшегося во всём мне помогать, и оправдываться в итоге вовсе не пришлось.
- Пошли, перекусим, - кивнул Зайн, лишь на мгновение показавшись в дверях и тут же исчезая из поля зрения.
Вздохнув с облегчением и заметно повеселев, я послушно последовала за ним.
Обстановка комнаты, куда он меня привёл, наверно, ни разу не менялась со времён революции и в полной мере соответствовала такому понятию, как партийный рабочий кабинет. Обитые деревянными панелями стены, тяжёлые портьеры, массивный сейф в углу и полное отсутствие украшений. Даже портрета президента на стене не было. А за древним письменным столом восседал тот самый бородач, с которым мне довелось видеться накануне.
- А-а-а, спящая красавица! - расплылся в улыбке он, будто мы были знакомы уже тысячу лет. И мне вдруг стало по-домашнему тепло. Все сомнения по поводу уместности моего пребывания здесь растаяли, как первый снег. – Проходи, проходи! Ну, что? Оклемалась? Вижу, вижу. Вот и щёчки порозовели!
Как всё-таки хорошо, что люди не могут читать мысли друг друга! А то мне пришлось бы не только розоветь, но и краснеть от того, что румянец на моих щеках играл вовсе не вследствие отменного здоровья, а был вызван длительным нахождением в обществе довольно привлекательного, интересного, зрелого мужчины.
Нет, я, конечно, помнила, что у меня есть Владик и всё такое! Но моя женская суть глубоко плевала на все принципы в присутствии этого человека.
Да, и, в конце концов, не собираюсь же я ему на шею вешаться! Еще чего не хватало! Так только… чуть встряхнуться…
- Меня Тиной зовут, - вежливо представилась я.
- Всеволод Мстиславович, - протянул руку в свою очередь хозяин кабинета. – Весьма приятно!
- Мы половину работы уже сделали, - проинформировал того Зайн, небрежно привалившись к дверному косяку. Со скрещенными руками на груди он спокойно наблюдал за церемонией знакомства.
- У тебя появилась помощница? Что ж, лишние руки не помешают. Ты хоть спросил девочку, согласна ли она на волонтёрство?
- Она не возражала, – последовало равнодушное пожатие плечами. – Мы собираемся перекусить. Ты с нами?
Как ни странно, но мне нравилось то, что он принимал за меня решения. Да, если честно, то и пообедать я бы не отказалась. Тем более что время близилось уже к часу, и живот настойчивым ворчанием напомнил о себе, чтобы я (не дай бог!) не начала тут скромничать и ни в коем случае не помыслила отказываться.
- Нет, - покачал головой Всеволод Мстиславович. – Вы идите, а мне ещё нужно будет поработать. Я позже.
Не знаю, как Зайна, но лично меня обед вдвоём очень даже устраивал! Как говорится, меньше народа – больше кислорода.
На маленькой импровизированной кухоньке, куда отвел меня мой провожатый, разместились лишь мойка, огромный, почти до потолка холодильник, навесные шкафчики и стол с тремя табуретками. Всё вполне ново и современно, чего не скажешь об обстановке других помещений, в которых мне довелось побывать. Даже электрический чайник с микроволновкой присутствовали.
- Как ты себя чувствуешь? – неожиданно спросил меня Зайн. Он открыл стоящий у стены белый саркофаг и заглянул в его светящееся нутро.
- Спасибо, хорошо, - моргнула глазами я, а потом добавила: - Правда, голова болит, и перед глазами всё немного плывет после вчерашнего.
- Плывёт? А поточнее.
Он отнесся к моим словам настолько серьёзно, что это вызвало небольшое замешательство с моей стороны. Я не ожидала подобного проявления участия к моей персоне. Оставив в покое дверцу холодильника, Зайн присел на соседний табурет и пытливо уставился на меня, сильно смущая.
- Ну… всё двоится. Словно у каждого предмета есть проекция. Только не плоская, а объемная. Прозрачная тень, - окончательно стушевалась я. – Наверное, это из-за зелья, которым меня вчера поили.
В неприглядных вещах всегда признаваться трудно. И чтобы мой новый приятель не подумал там чего плохого обо мне, я поспешно добавила:
- Со мной такое впервые. Вообще-то, я сама никогда наркотики не пробовала. Это Харон настоял. Пришлось пить. А то…
Я распиналась, а Зайн молчал. Казалось, что он меня совсем-совсем не слушал, раздумывая в это время о чём-то своём.
Вдруг он внезапно вскочил и кинулся к холодильнику. Достав оттуда два яблока, он выложил их передо мной.
- Смотри внимательно. Что ты видишь?
- Яблоки, - удивленно ответила я.
- Какие у них тени?
- Ты имеешь в виду проекции?
- Да.
- Как и положено – круглые, - пожала плечами я.
Какими ещё они могли быть?
- Хорошо. А сейчас.
На моих глазах он взял и смял над мойкой в кулаке один из фруктов, так что из него потёк сок. А затем выложил бесформенную массу на стол рядом с целым
