улиц. Но через некоторое время лёгкий юмор, заложенный в его шутке, наконец, пробился ко мне сквозь обиду, и предательская улыбка начала расползаться по моему лицу. Повернувшись обратно к Зайну, я столкнулась с его хитрым взглядом, в котором плескался задор, и моё плохое настроение, как рукой сняло.
- Забавно, - согласилась я, уже открыто улыбаясь. – Надо запомнить, и тоже потом кому-нибудь рассказать.
- Я же сказал: НИКОМУ!
- Да, ла-а-адно…! Я ведь по большому-пребольшому секрету!
- Ну, раз так… - неожиданно подмигнув, он лихо нырнул под арку, ведущую в мой двор.
Я и не заметила, что мы уже приехали. Остановившись прямо посреди проезжей части, он, небрежно положив кисть руки на руль, повернулся ко мне.
- Как ты себя чувствуешь? – вполне серьёзно, без тени недавнего веселья спросил он. – До квартиры сама доберешься или проводить?
«Конечно, проводить!» – хотелось воскликнуть мне, но я боялась, что это будет уже перебором. Не хотела, чтобы он воспринимал меня, как бесхребетную кралю.
- Сама.
- Уверена?
Ну, вот точно, как я и подумала!
- Да, - мой подбородок упрямо вздёрнулся.
Но взявшись уже за ручку двери и приоткрыв её, я остановилась.
Неужели мы вот так возьмем и расстанемся? Мне было на удивление легко и весело в его обществе, каждая минута была насыщена новыми впечатлениями.
- Мы ещё увидимся? – с робкой неуверенностью и долей надежды посмотрела на него я.
- Ты знаешь, где меня искать, - небрежно пожал плечами он, не говоря ни «да», ни «нет».
Это означало, что всё зависит только от меня, что было неплохо само по себе.
- Всё время? – уточнила я.
- Я там живу.
- На кладбище??? – поразилась я, отваливая челюсть.
- Да, - пожал плечами он. - Говорю же, дело вкуса! Очень удобно. Работа в прямом смысле в двух шагах от дома. Не нужно тратиться на транспорт.
- А зачем тогда тебе машина?
- Чтобы забывших о времени девушек по домам развозить, - усмехнулся он.
Точно! Время! Предки, наверное, с ума сходят.
- Ладно. Спасибо за всё! – поблагодарила его я. Расставаться, ох, как не хотелось! – Пока.
- И тебе счастливо! – попрощался мой новый знакомый.
И только тогда, когда я, раздевшись и выслушав крики родителей, прошла в свою комнату и зажгла свет - в окно увидела, как отъезжает его машина. Словно мужчина следил за тем, чтобы в подъезде со мной ничего не случилось.
Скорее всего, я лишь выдавала желаемое за действительное. В конце концов, не мог же он знать, с какой стороны находятся наши окна. Но подобная мысль всё равно приятно грела душу…
***
Утро следующего дня встретило меня сильной головной болью и ноющими мышцами, будто накануне мы сдавали на время длинный, изнурительный кросс. Голову от подушки было не отодрать, и мне пришлось проявить чудеса героизма, чтобы собраться в колледж. В глазах всё слегка двоилось, и я в тысячный раз уже, наверное, прокляла тот час, когда согласилась отведать дурман-пойла Харона. Другого объяснения вчерашним галлюцинациям и сегодняшнему расползанию окружающей действительности я найти не могла.
Чем помочь себе я не знала. Мама, скорее всего, могла бы подобрать таблетку, но не могла же я рассказать ей о причинах моего состояния. Если подойти к ней и сказать: «Слушай, мы тут вчера наркотиками побаловалась… Дай мне что-нибудь, чтобы снять последствия, а то голова на части разваливается» - то сердечный приступ, как пить дать, обеспечен!
Поэтому мне не оставалось ничего другого, как только надеяться на то, что всё само собой рассосётся, когда я окажусь на свежем воздухе. Забив на утренний кофе и перекинув неподъёмный сегодня рюкзачок через плечо, я выдвинулась в колледж.
Но и на улице наваждение не пропало. Несмотря на то, что первый лёгкий морозец приятно бодрил дух и тело, предметы всё рано отказывались фокусироваться в одних контурах, и я с неприятной резью в глазах вынуждена была наблюдать за слоистой консистенцией этого мира. Серые тени преследовали меня повсюду, всё имело двойственную структуру: от зданий, памятников, машин и деревьев до людей, спешащих на работу.
«Надо же! А у луны так вообще две тени!» – не выдержав фантасмагорического безумия, нервно хихикнула я, глядя в предрассветное небо через запотевшее стекло автобуса. Причём второе отражение ночного светила было заметно меньше первого и отстояло от своей основы дальше, чем все остальные нормальные тени.
«Нормальные» - в смысле любого другого предмета. Хотя нужно было признать, что по сравнению со вчерашним вечерним «представлением» сегодняшнее действо было не столь впечатляющим.
Так и доехала я в адских мучениях до колледжа, где в довесок ко всем моим неприятностям попала там под ледяной душ Бунькиной обиды.
- Ты чего? – спросила я веснушчатую надутую рожицу.
- Ничего, - пробурчал отвернутый в сторону носик.
- Ну, я же вижу! Слушай, у меня сейчас нет сил, играть с тобой в «угадайку». Как-то хреновастенько маленько.
- Ты, и правда, плохо сегодня выглядишь, - подтвердила мои слова повернувшаяся к нам Лиля.
Носик, украшенный поблёскивающим камешком, шмыгнул, тёмные глазки стрельнули в мою сторону, и только после этого Буня повернулась ко мне всем корпусом. По-видимому, чтобы не терять достоинства, она с царственным видом задрала подбородок и поджала губы:
- Мы прождали тебя вчера в клубе почти три часа! - снизошла королевна до объяснения.- А ты так и не появилась!
Вот, чёрт! Я совсем забыла о той вечеринке, которая должна была состояться по случаю моего посвящения!
Хотя… Я ведь его так и не прошла.
Или прошла?
Кто ж его теперь разберёт…
- Прости. Но если бы ты только знала, что там было… - попыталась оправдаться я.
Опальное настроение с курносой, как ветром сдуло, и Бунька снова стала нашей любопытной без меры Бунькой.
- Что? – её глаза горели нетерпеливым интересом.
- Я там в обморок грохнулась.
Лицо скривилось, как от уксуса.
- И всё…? - разочарованно протянула она.
- Нет. Ещё меня опоили какой-то отравой, и я, прям как тебя с Лилькой, Костлявую видела.
- С косой?
- Нет, - отодвинулась я, - с кинжалом.
- Почему с кинжалом?
- А бес её знает! Но страху натерпелась! Чуть копыта не отбросила. Если бы не Зайн…
- Кто, кто? – перебила меня Буня.
Я покосилась сначала на неё, потом на Лилю и повторила:
- Зайн. Сторож кладбищенский.
- Ну, и имечко! И что он с тобой сделал?
- В морг отнёс.
Бунькина челюсть отвалилась и стукнула её по груди. Если бы я не боялась ещё больше потревожить больную голову, то рассмеялась бы.
- Ну, не совсем, конечно в морг, - поспешила пояснить я, - а в здание, где он находится.
- И что?
- Ничего. Положил на топчан и ждал, когда я очнусь.
- Страшно было?
- Что страшно?
- Ну, со стариком в одной комнате валяться. Он тебя не лапал?
- Почему со стариком? – удивилась я, а потом мечтательно добавила: - Он очень даже ничего...
- Старик?
- Фу ты ну ты! - не выдержала я. - Говорю же, он – не старик. Помнишь того мужчину, который на вечеринке Готвика с Хароном разговаривал?
- Так… Смутно.
- Так это он!
- Да, иди ты! Он же молодой! Ему от силы лет тридцать, не больше!
- Ну, а я о чём тебе толкую!
- И что он на кладбище делал?
Я посмотрела на неё, как на полоумную. И у кого сегодня с головой непорядок?
- Тебя, что, заклинило? Сторож он там! Понимаешь, СТОРОЖ!
- А-а-а, ну, да. И что?
- Потом он меня домой отвёз.
Некоторое время Буня переваривала информацию, а потом её лицо снова обиженно вытянулось.
- А почему не перезвонила? Знаешь, сколько раз я набирала твой номер?! А СМС-ок сколько послала?!
- Потому что я очнулась уже за полночь. Это раз. А два… Какие СМС-ки?- я полезла в карман и выудила оттуда свой мобильник, который сегодня утром машинально, даже не глядя, сунула в джинсы.
Экран был в полной отключке, и отражал взлохмаченную, осунувшуюся, но, честно сказать, всё равно симпатичную мордашку. Я попыталась его вернуть к жизни, и даже потрясла (так, на всякий случай), но никакой реакции.
Аккумулятор, что ли, сдох? Но ведь я только вчера его заряжала! Приду домой - проверю.
- Sorry! – принесла я свои извинения, демонстрируя всем желающим чёрный экран.
Прозвучал звонок, и ребята забегали по классу.
- Вот растяпа! – беззлобно отозвалась Бунька. – Ладно. Расскажешь всё во всех подробностях на перемене.
- O’key! – в очередной раз проявила я потрясающее знание иностранного языка.
До конца урока я еле-еле досидела. Голова хоть уже и не трещала так, как раньше, но всё же безумно хотелось уронить её на руки, закрыть глаза и уплыть далеко-далеко отсюда. Туда, где нет монотонного бормотания математички у доски, этих заковыристых, никому непонятных и, по сути, ненужных формул и непрерывного гудения старых люминесцентных ламп. А уж о том, чтобы вникнуть в новый материал, и речи быть не могло! Лишь бы выжить...
Когда прозвучал сигнал перемены, я застонала. Кому облегчение, а кому и новые муки. Впереди ещё три пары! Три!!! Больше пяти часов экзекуции!
Стащив рюкзак со стола, я убито поплелась вслед за своими подругами в кабинет химии для последующего отсиживания задницы.
- Шумская, ты опять намалевалась в колледж?! – остановил меня окрик Клюшки в общем коридоре.
- Да, что Вы такое говорите, Клавдия Юшковна! – поднялось во мне праведное негодование. – На мне сегодня вообще никакой косметики нет! Разве что только туши чуть-чуть!
- Да? – подозрительно сморщилась она. – А белила? Смотри, какой слой пудры наложила! Прям, покойница!
- Какая пудра? Вот, глядите!
Жёстко проведя указательным пальцем по щеке, я поднесла его к самому носу мастерицы так, что её глаза съехались в кучку. Чуть отстранившись, она начала в деталях изучать линии на подушечке, словно пыталась навсегда запечатлеть их в своей памяти.
- А чего ты тогда такая бледная? – сделала последнюю попытку докопаться она.
- Чувствую себя плохо, - буркнула я. – Наверное, чем-то отравилась.
- Да, Клавдия Юшковна, - заступилась за меня Лиля. – Она с утра такая, и всё равно пришла на занятия. Мы уж её с Василисой уговаривали-уговаривали сходить в санчасть, но она ни в какую. Говорит, что если пропустит химию, то потом не наверстает. А на следующей неделе контрольная.
По смене эмоций на лице Клюшки хорошо было видно, как в ней борются два диаметрально противоположных чувства. С одной стороны, зная меня, мастерица боялась, что её элементарно разводят, как дурочку, но с другой стороны… Если уж вся такая белая и пушистая Лиля, говорит…
- А вы на что? – вера в хорошую, примерную девочку перевесила. – Запишете подробный конспект урока и дадите ей потом списать. Будет мало – объясните. А ты, Шумская, иди домой и лечись. Один день роли не сыграет. Но если до завтра не пройдёт, вызови врача и оформляй больничный. Дома есть кто?
- Мама, - честно ответила ей я. – Она сегодня с Ромиком - моим племянником в няньках.
- Вот и хорошо. Ну, всё, иди, не мельтеши здесь!
- Спасибо! - от всей души бросила я вдогонку её спине и повернулась к подругам. – Лилька – ты просто супер!
- Я знаю, - на полном серьёзе, словно мы говорили о само собой разумеющихся вещах, ответила мне та. Буня же состроила кислую рожицу.
- Не дуйся. Вечером по телефону всё расскажу, - пообещала я ей и поклялась нашей вампирской клятвой: – Чтоб мне клыка не видать! Ну, всё. Я поскакала. Девчонки, не скучайте!
«Свобода! Свобода! Свобода!» - пело радостно сердце.
Забрав куртку в гардеробе, в приподнятом настроении я выскочила за
