оказать сопротивление, расслабился и спросил у своего напарника: «Этот?» Старшина внимательно осмотрел все вокруг. Особое внимание уделил фасаду здания:
«Он, а кто ж еще? Мне интересно, где второй, а возможно, и третий? Смотри, аккуратно, подстрелить могут. Поди в машину, вызови по рации наших. А лучше сбегай во двор.
Так быстрее будет».
Сержант бежать не стал, но, сканируя землю и воздух, направился во двор, где располагался временный центр по ликвидации особо опасных преступников. Старшина остался один. Он посмотрел на Бека, кисть которого продолжала удерживать ручку сумки, и произнес: «Да брось ты ее.
Тебе твое добро больше не пригодится. Интересно, что там у тебя?» Милиционер расстегнул молнию на сумке и остолбенел – там, в беспорядке вместе с другими вещами лежали пачки стодолларовых купюр. «Ух, ты!» – присвистнул служитель закона и стал поспешно выгребать оттуда деньги.
Он нервничал, у него тряслись руки. Несколько раз пачки рассыпались по асфальту. Наконец, он их собрал, озираясь по сторонам, отнес в машину и спрятал под сидение. С удовольствием выдохнул воздух и все еще трясущимися руками застегнул молнию на сумке.
Опять осмотрелся, вертя головой по сторонам. Никого вокруг не было. Улица по-прежнему была пустынна, а сослуживцы не появлялись. Он заглянул в глаза Беку и тихо сказал: «Ну что, шакал, добегался? Попил кровинушки людской всласть?» Бек молчал, смотрел на него замутненным взглядом. Было ощущение, что он находился в бессознательном состоянии. Старшина медленно наступил Беку на горло, произнеся: «Зачем этого выродка сначала лечить, а потом судить?» Бандит захрипел. Милиционер надавил еще сильнее. Тело преступника перестало дышать, хрипеть и подавать признаки жизни. Старшина продолжал сдавливать ногой горло до тех пор, пока из-за угла не появились его коллеги по работе. Они ничего не видели, а если бы и видели, то жизнь бандита, погубившего двух сотрудников автоинспекции и еще около десятка людей, им была безразлична. За это старшина был спокоен. Спокоен он был и за жильцов дома, которые могли стать случайными свидетелями произошедшего. Ни один фонарь на улице не горел.
Поэтому, когда один из сотрудников констатировал смерть Бека и сказал, что тот был членом кровожадной банды, старшина улыбнулся и произнес: «Теперь на Тилете одной мразью стало меньше».
*
Андрей и Саша посредством тесноты и алкоголя познакомились с попутчиками поближе. Они были не против и более близкого знакомства, в особенности с двумя представительницами прекрасной половины человечества, сидевшими у них на коленях. Но окружающая обстановка к этому не располагала. А время шло, пассажиры потихоньку начали покидать автобус, доехав до своего населенного пункта. Пора было определяться с местом будущего ночлега.
– Девчонки, а вы до Хмызаута? – сразу двоим задал вопрос Андрей.
– Да, – ответили они в один голос и рассмеялись.
– А вы с Петрауном? – спросила одна из них.
– Мы нет, а вы с ним? – захотел узнать Шумахер.
– Нет, мы сами по себе. Мы только учимся в одном институте, – ответила одна из них, и девчонки опять рассмеялись.
– А мы в Топь, но нам надо переночевать в Хмызауте, – пояснил Саша. – У вас места, случайно, не найдется?
– У нас места в доме мало. Разве только с мамой моей, – ответила одна из девушек и рассмеялась, а за ней и все вокруг.
– Можно и с мамой. Главное, чтобы не на сырой земле, –как-то серьезно согласился Саша.
– Наверно, ее папа будет недоволен, если узнает, что ты с ее мамой спать будешь, – ответила за нее подруга и компания снова разразилась хохотом.
– Вот вам смешно, а нам спать негде. Мы ж не бесплатно.
Мы за кровать проплатим, – сказал Саша.
Девчонки похихикали, пошептались на ушко между собой и замолчали.
– Так что скажете? Есть добрые люди в Хмызауте, кто приютить не против?
– У меня есть знакомая подружка, – интригующе сказала одна из попутчиц, – у нее бабушка глуховатая живет в нашем селе. Хата почти свободная, может приютить.
– Это вполне серьезно? – спросил Андрей.
– Конечно, серьезно, – был ответ попутчицы, ерзавшей своей попой по ногам Андрея. – Мы вообще серьезные. Мы, как-никак, на пятом курсе уже.
При этих словах товарищи Петрауна и его подруга, сидевшая у него на коленях, переглянулись и скривились. Саша порылся в карманах и извлек оттуда несколько мятых бумажных купюр национальной валюты. Девушка, предложившая услуги, подняла брови вверх.
– И это все? – удивилась она.
– Мало? – теперь пришла очередь Андрея удивляться.
– Как бы сказать, – замялась она, – за такую сумму разве только бабушка моей подруги согласится простынь послать.
Шутка не прошла. Засмеялась только ее подружка.
Остальные криво усмехнулись. Андрей и Саша испытали некое унижение от недостатка наличных денежных средств.
– У меня еще на кредитке имеется, – сказал в свое оправдание Андрей, но пластиковую карту не показал.
– И что с ней в Хмызауте делать, – пожала плечами девица, облюбовавшая Сашины колени.
– Можно вставить и снять, – пояснил он.
– Дорогой, – ответила ему одна из пятикурсниц, явно терявшая к нему интерес, – обычно порядок такой: сначала платят, потом снимают, а затем вставляют. Поверь мне, я в городе пятый год живу. Кое-чему научилась. В том числе и карточкой пользоваться. Как ей расчет произвести?
– Как? Как? Очень просто – к щели считывающего устройства карточку подносишь, проводишь по щели рабочей частью, и безнал перешел со счета на счет, – дал разъяснения Саша.
– Не знаю, какой рабочей частью ты проводить станешь, но у нас в Хмызауте нет таких щелей, которые безнал берут.
Есть те, кто берут, но явно не безнал, – ответила девица, давая понять, что ночлега в таком формате более не предвидится.
– Слушай, – обратился Петраун к Саше, – за ту монету, что есть у тебя, я сам лично завезу вас сегодня в Топь. И ехать до Хмызаута не надо, сойдешь с нами на поселке. Только, пацаны, деньгу вперед, и я вас по Топи катать не стану. Возле первой хаты высажу, и чаплыжте дальше по своим делам.
Саша с Андреем в полголоса посовещались и приняли условия Петрауна.
*
Сильный хлопок и посыпавшиеся осколки стекол свидетельствовали о срабатывании ловушки, установленной Мулей, который в момент взрыва, прихрамывая, выходил из сквозного подъезда одного из расположенных неподалеку домов. Нога болела все сильнее и сильнее с каждой минутой. Вдали завыли сирены. Он понял, что если его заметят, то скрыться он уже не сможет. Необходимо было укрыться и пересидеть до утра, когда улицы заполнятся горожанами и представится возможность раствориться в людской толпе, спешащей на работу.
Проходя мимо мусорного контейнера, он заметил оставленные кем-то для малоимущих или бездомных старые рваные ботинки. Он их подобрал и, борясь с болью, надел их себе на больную и здоровую ногу. Ботинки были малы и создавали дискомфорт, но зато они дезориентировали обоняние собак-ищеек и липасотов, которых могли пустить по следу.
Свои туфли он не выбросил, а положил в сумку.
Зайдя в один из дворов, он спустился в подвал, дверь которого даже не имела замка. В подвале располагались кладовки жильцов. Он доковылял до одной из кладовок, находящихся вдали от входа и закрытой на нехитрый замок, достал из сумки отмычку, подсветил зажигалкой себе место взлома и отворил дверь. Потом плотно затворил дверь изнутри, уселся на кучу с картофелем и погрузился в мысли.
*
Петраун не обманул, он доставил Сашу и Андрея на мотоцикле с коляской в назначенный пункт. Правда, он был в подпитии, и по дороге транспортное средство один раз перевернулось, но все прошло благополучно. Никто не пострадал. Согласно приметам, якобы сообщенным им десимским агентом Щематом, кирпичный дом с инкрустацией, кстати, единственный в Топи, вскоре был ими найден. И водитель мотоцикла благополучно уехал назад.
Окна в доме не светились. Они долго стучали в дверь, пока им не отворила молодая женщина в ночной сорочке.
– Вам кого? – спокойно спросила она, словно ночные визитеры были частыми в этом доме.
– Нам сказали, что здесь могут нам помочь попасть туда, – неопределенно сказал Саша.
– Куда туда? – спросила она, протирая сонные глаза.
– Человек сказал, что мы должны отыскать ваш дом и сказать фразу, что нам необходимо туда. Сказали, что здесь поймут и лишних вопросов задавать не станут, – пояснял далее Саша.
Тут на пороге появилась пожилая женщина, в накинутой на плечи куртке, видимо, мать или свекровь молодой.
– Чего они посреди ночи хотят? – спросила пожилая.
– Нам Щемат сказал… – начал уже ей объяснять Саша.
– Ой, идите к Виталию и разбирайтесь. Я никаких щематов не знаю, – перебила она визитера.
– А где он? – спросил Андрей.
– Ясное дело, в кафе, – ответила она и попыталась закрыть дверь.
Друзья еле уговорили ее описать маршрут движения до кафе. Женщины указали направление и добавили, что кафе в селе одно, ошибиться и заблудиться сложно. А громкая музыка, ревущая на всю округу из этого помещения, укажет верный путь. Других подробностей они сообщать не стали.
Парни пошли по указанной улочке. Осталось совсем малость – найти ночью незнакомого Виталия, которого никто из них никогда не видел, в незнакомом кафе, стоящем на окраине страны посреди лесов и болот.
Кафе оказалось большим деревянным бывшим жилым домом, умело переделанным под заведение общественного питания. Даже больше общественного употребления спиртных напитков, так как ели в стенах кафе очень мало, все больше налегая на водку. Простенький, но доступный для восприятия попсовый мотив, лившийся из динамиков со страшной силой, нарушал вечернюю тишину. Все соловьи в округе отдыхали. Во-первых, им было не под силу тягаться с оконечным усилителем в пять сотен ватт, а вовторых, осенью соловьи уже не балуют людей своей трелью. Андрей подумал: «Если так ревет снаружи, то как выдерживают такие нагрузки барабанные перепонки внутри заведения, где непосредственно находятся акустические системы?» В дворике кафе группами толпилась молодежь. Некоторые расположились за столиками в открытых беседках.
Много людей курило на крыльце. «Наверно, у бармена надо спросить. Они всегда все знают», – предложил Саша, и они направились к входу. Заиграла медленная композиция.
Парни пошли приглашать девушек, но основная масса начала выходить подышать свежим воздухом. В дверях образовалась давка, когда Саша пытался войти в помещение.
– Куда ползешь? Не видишь, люди выходят? – сказал один молодой человек, рвавшийся наружу, и с силой толкнул Челентано в грудь.
– Поосторожней, – как можно вежливее ответил Саша.
– Ты че прогавкал? – с претензией обратился толкнувший Сашу. – А ну, пошли, поговорим.
Он с силой схватил Сашу за рубашку, потянул его в сторону с такой силой, что три верхние пуговицы мигом оторвались и улетели. Это не смутило Сашиного обидчика, он оттянул его к углу кафе и несколько раз ударил его кулаком по лицу.
– Ты че борзеешь? – это было и утверждение, и вопрос одновременно.
– Я не.., – хотел что-то сказать в свое оправдание Челентано, но не успел, поскольку следующим ударом ему разбили нос. Кровь закапала на рубашку.
Тут подошли три приятеля задиры, а сзади с
