КРЫСИНАЯ БАШНЯ

спросил кто-то из угла.

- Наши. Я ж говорю…

- А кто эти «наши»?

- Так это просто – которые победили, - те и «наши». Как водится. Какая-то «Новая Администрация», чёрт их разберёт; то есть я хотел сказать – дай бог им здоровья!.. Что-то там на десантуру завязано, на генерала Родионова, - не знаю. Ну, думаю, надо телевизор смотреть. Там всё популярно и объяснят – кто теперь «наши»…

           И все двинулись к вылазу из подвала; подсаживая друг друга, кряхтя, стали карабкаться наружу.

- Э, ворона толстая – халат отнесла на место! – послышался голос Толика.

Батя же громко оповестил всех:

- А что касается того, «кто открыл подвал» - так он открытый и был. Или сотрудники магазина открыли – чтобы укрыть, спасти жильцов. Проявили, так сказать, гражданскую сознательность и понимание остроты ситуации. Так ведь?

           Никто не возражал.



Дома мы обнаружили напрочь выбитые стёкла в стеклопакете окна кухни, выходящего на Проспект; валяющиеся на полу горшки с цветами, и густо пошедшие трещинами стёкла в окнах «зала». Оказалось, что батя загодя оклеил их изнутри рамы какой-то прозрачной плёнкой, специально предназначенной для того, чтобы при ударе стекло не разлеталось на куски… Оно и не разлетелось, но менять стекло всё равно придётся, да. Весь день дома занимались уборкой.

В тот же день, вечером, по телевизору и вправду объявили, что «Возмущённым народом при поддержке армии смещён коррупционный режим. Жертв и разрушений нет» - но в центр города уже не пускали, обнесли всё колючкой. Приходилось ездить в объезд.

В Башне повышибало много окон со стороны, выходящей на Проспект. Два дня напротив стояли остовы смятых танками или сожженных автомашин, потом их порастащили в стороны, к домам, но отнюдь никуда не вывезли. Так и остались стоять у домов. По телеку объявили, что Новая Администрация – это, наконец-то, народная власть, и всё теперь будет тип-топ, дайте только написать Программу. Программа, сказали, скоро будет обнародована.

Я спросил батя – что будет дальше? Он пожал плечами, и ответил в своём стиле:

- Ну что… Как обычно при переворотах. Реакция, потом Термидор, когда зачищают бывших сторонников, борьба за власть, - а потом реставрация прежнего режима, - только в новых формах… Всё как всегда в истории!

Словом, ничего не понятно, что он ответил.

Но чё-то мне стало казаться, что в следующем учебном году мне учиться не придётся, закралось такое вот ощущение. Но, кстати, в разговорах с соседями оказалось, что многие всерьёз считают, что «самое трудное уже позади, теперь дела пойдут на лад!» Батя только головой крутил, рассказывая и комментируя эти разговоры; а мама уже больше отмалчивалась и больше не называла его «параноиком»…



***



Вообще после того, как нам вынесло все стёкла со стороны Проспекта, мы старались на тут сторону квартиры вообще заходить по-минимуму. Хотя уже и не стреляли, всё одно была вероятность схлопотать шальную пулю или осколок, если бы всё началось по-новой. Но смотреть-то, что делается на Проспекте – надо! Тут Батя придумал такую штуку – сделать перископ. Типа, как на подводной лодке, в натуре. Чтоб можно было из-за подоконника смотреть на улицу, не высовываясь.

Я эту идею всячески поддержал. Но, блин… Батя, видите ли, «поручил это мне» - осточертели мне его «обучающие программы!» Я так и понял, что и «перископ» он этот затеял чтобы чем-то меня «задействовать»… Достал несколько маманчиных пудрениц, отломал у них крышечки с зеркалами, принёс мне ватмана, клея зачем-то, ножницы – «На, Серёга, делай!»

Я ему говорю: «Я не умею, сам сделай»

А он: «Это, грит, несложно, подумай, включи голову; по физике вы это в школе учили, если не помнишь – я тебе, видите ли, подскажу: «Угол падения равен углу отражения!» - а дальше всё просто, сам додумаешь!

Я обиделся, посидел, тупо подержал в руках эту всю хню – и нифига не придумал. В фильмах-то я видел – такая штука выдвигается из лодки, и капитан, типа, зырит, видит, что делается на поверхности… Но как оно тикает, я никогда не задумывался, и причём тут «угол падения и угол отражения» я ничерта не понял. И достали меня эти батины подначки, что «ничего вы в школе не учите, а только номер отбываете, а «знания черпаете из тупых американских фильмов»! Такой умный, да? Иди сам и сделай!

Короч, я ничего не придумал, как из картона и нескольких зеркал от пудрениц заделать такую крутую штуку, как в кино; подумал, что Батя надо мной издевается, психанул, чуть не выкинул эту всю мутатень; но потом пришёл к Бате и сказал – «Не знаю я как! Вот!»

Батя опять на меня уставился этим противным взглядом, как на умственно отсталого, - но я, блин, стерпел… И стал вместе со мной делать Перископ. В общем, мы вместе его довольно быстро сделали, а потом я ещё себе сделал, чисто личный. Ничего сложного, оказывается. Выклеил из ватмана длинную такую коробочку, с одной стороны под углом приклеил зеркальце – напротив отверстия в коробочке. И с другого конца такая же фигня – чтобы свет, или, правильней, изображение, попадало в одно зеркальце, а так как оно под углом – вот тут вот и срабатывало это «угол падения равен углу отражения» - отражалось и попадало в другое зеркальце – а туда мы уже сами смотрим, в дырочку в коробочке…

Не фонтан, конечно, устройство, позорное на вид, прямо скажем – но с помощью его можно было смотреть из-под подоконника на проспект, не рискуя схлопотать пулю от какого-нибудь отморозка… я даже гордился им, потому что сам сделал.

Батя меня и самого посылал уже, с утра особенно – «Глянь, Серёга, что на проспекте делается – «Всплыви, типа, на перископную глубину».

Да, прикольная штука – перископ… Вот уж не думал, что школьная физика мне когда так вот понадобится. «Угол падения равен углу отражения»…



***



                                  Оказалось, что Толик не просто так «задержался на работе» в день путча. Вечером мы сидели у него в съёмной квартире (без мамы, конечно), а он показывал стопку ноутбуков – четырнадцать штук, новеньких; которые он, оказалось, под общий шухер и спёр на складе у своей «хозяйки», у Вероники Мартовны.

Восстановил, так сказать, попранную недоплатой справедливость…

                                  У бати с ним состоялся тогда тяжёлый разговор…

-А как ты вообще на жизнь смотришь?

- Прищурясь.

- Нет, я серьёзно. Вот ты … Хорошо ли это? Ты вообще думаешь – это что, нормально?

- Угу. Нормально. Плохо ли… - Толик был непробиваем, и спокоен как айсберг. Чувствовалось, что для себя он всё давно уже решил.

- Нет, это что - нормально? – батя был настойчив, - Ты раскрой всё же свои движущие мотивы. Вот нам с Серым.

- Брось. Не надо менэ делать мораль… - Толик скривился, и перекинул ногу через подлокотник кресла, развалясь. И тут его как прорвало:

- Старик, ты меня брось «на мораль брать». Я это по-жизни много раз прошёл, и на своей шкуре прочувствовал. Нет этой «морали для всех и на все времена!» Зайца волк ест – зайцу плохо, волку – хорошо. Пытаться организовать мораль «одну на всех» - это херня. Не работает. Чё вот ты мне можешь предъявить? Что я на работе спёр эту фигню?.. Типа «нехорошо»?.. А что эта коза мне недоплачивает, ссссука – Толик завёлся – это нормально? Ладно, я не буду вставать в позу и изображать, что я как пролетарий «беру своё» - мне позы не надо. Я взял… Чё?.. Хочешь сказать – украл? Да, я могу сказать про «экспроприацию экспроприаторов» - видишь, с твоей подачи тоже почитал кой что… Но зачем? Старик! Вот мы с тобой говорили. Ты «экскурсы в историю делал». Сам же говорил, что нынешняя имущественная парадигма завела мир в тупик, что будет её слом и торжество новой… Так почему в период слома этой, значит, прежней парадигмы имущественных отношений не улучшить своё нынешнее материальное положение? Ведь давно известно – самые большие состояния создаются именно в кризисы!

                                  Батя теперь молча, с интересом смотрел на него.

- Да – украл. Так вот. Украл – не для «посчитаться» с этой козой, хотя посчитаться я бы не отказался, и… Ладно. Просто спёр. Потому что у меня появилась такая возможность. А она имеет возможность меня иметь по зарплате – и, что характерно, этим вовсю пользуется? Смекаешь? – он ухмыльнулся – то есть всё как в жизни: кто кого как может, тот того так и гложет. Как говорится «или всех грызи – или ляжь в грязи!»

- ВСЕХ грызи? – подкинул реплику батя, продолжая наблюдать за ним

- «Всех» - это образное выражение. Мета… Метафорическое, во! – Толян ухмыльнулся – Не всех. Ты же сам рассказывал про эти… про уровни… ну?.. Или не ты? Я уж не помню.

- Толян, мы с тобой в своё время о чём только не говорили. Напомни.

- Да… Ну, про уровни… как их? Ну вот  ближе тебе кто? – ты сам. Ты ж и пример приводил – если тебе на руку плеснуть кипятком – ты это сразу почувствуешь, не-по-сред-ственно – Толик ухмыльнулся, опять проговорив длинное «умное» слово. Совсем он не дурак, нет; только придуривается… – А если плеснуть кипятком на руку самому любимому тобой человеку – ты будешь за него болеть только … как это?..

- Опосредованно – подсказал батя, продолжая спокойно наблюдать извергавшего откровения брата.

- Да? Не знаю такого слова. Не в этом дело – ты понял: ты – самое близко, что у тебя есть. Затем твоё окружение. Друзья. Семья.

- За кого ты считаешь себя ответственным и кому доверяешь, – опять подсказал батя

- Да. Потом – какая-то твоя общность. Банда. Или там пионерский отряд – Толян увидел, что я слушаю, и подмигнул мне, – Или там тусовка твоя.

- Да. Есть такое. Дальше – твоя нация, твой народ, твоя страна. Если ещё дальше и глобальней – человечество.

Это всё понятно, ты это к чему ведёшь-то? – это опять батя. Спокойно. Выжидательно. Но я понял, как мне кажется, что «ведёт» тут не Толик – это коварный батя его ведёт. Как барашка на верёвочке – к нужным бате выводам, а Толян не понимает этого… Ну, батя, ну…

- Всё так. Хотя с нациями, странами и народами- расами сейчас тааакая чехарда… Часто чурка более близкий и надёжный, чем сосед… Но я не об этом. – продолжил Толик – Я о том, что нельзя быть для всех «хорошим». Можно быть хорошим и добрым только для какой-то общности – для себя, для семьи, для друзей… для народа, наконец – но ДЛЯ ВСЕХ – нельзя. И потому… - он прищурился и обличающее уставил палец в выжидательно смотрящего на него батю – Ты сам знаешь, что ты и «твои» на меня можете положиться. А «другим» я ничего не обещал и не должен. Мы – вместе. Мы – одна стая. Банда…

- Прайд – подсказал батя.

- Не знаю что это такое – отмахнулся Толик – Но мы должны думать в первую очередь о наших, своих интересах – а все остальные идут лесом. Будет возможность – поможем. Нет – извините…

- Съедим? – подколол, уже улыбаясь, батя.

- А хоть и так. Мы ж стая! – расслабился Толик и стал вставать – И думать должны о себе. А все остальные – я не скажу пошлинах – но пусть подождут… пока мы свои дела порешаем. Поскольку наши вопросы, как я убедился, никто за нас решать не будет – ни соседи, ни горисполком, ни эта… ни родина.

- Родину – не трожь!

- Ладно-ладно; пошли, что ли?.. Надо ещё … А с козой этой, Мартовной, я ещё посчитаюсь… Это, знаешь ли, не расчёт, настоящий расчёт ещё впереди; достала она меня своим сволочизмом вместе с сынком её.

                                  Батя тогда долго