Велосипед.

организовывала для нас различные экскурсии в музеи и театры. Так получилось, что как-то незаметно для нас самих мы её полюбили как человека. Лично в моей жизни она сыграла решающую роль, в моём отношении к учёбе. Дело в том, что до 7-го класса я учился так себе, лишь бы не было двоек. Не всегда был готов к уроку.  Бывало так, что в этот момент меня спрашивали. Естественно, получал соответствующую оценку. Затем, тщательно готовился к занятиям по этому предмету и исправлял плохую отметку, получая 5 или 4.  
    В 8-м классе мы учились во вторую смену. Однажды утром, когда  был дома один, раздался звонок. Открыв дверь и увидев классного руководителя,  от неожиданности  онемел. Екатерина Алексеевна произнесла:
    -Здравствуй, Саша! Пригласишь меня войти?
    -А дома родителей нет, - злорадно произнёс я, мучительно вспоминая, что  мог натворить в последнее время и уже хотел закрыть дверь.
    -Я к тебе пришла, впустишь? – спросила наша классная. Возразить мне было нечего, и я посторонился. Войдя в квартиру, она сказала:
    - Пришла к тебе,  хочу с тобою поговорить.
    Екатерина Алексеевна мне говорила, что давно за мною наблюдает, что я способный мальчик, но ленивый. Что могу хорошо учиться, но для этого надо готовиться к каждому занятию. Как то так получилось, она взяла с меня обещание, что изменю своё отношение к учёбе. Причём, она мне сказала:
    - Если ты настоящий мужчина, а я вижу что это так, то будешь держать данное  слово, чего бы это тебе ни стоило.
    От её слов вырос в собственных глазах, а для себя решил, что лучше умру, чем нарушу данное ей обещание. Постепенно,  удалось выправить свои дела в учёбе, и 8-й класс закончил без троек. Держать данное слово, затем вошло в привычку и это неоднократно мне помогало в дальнейшей жизни.
    Уже через много лет, став взрослым, понял, что наш классный руководитель приходила домой не только ко мне. Как-то незаметно, ребята из нашего класса стали более серьёзно относиться к учёбе. Улучшилась дисциплина. Постепенно такая отметка, как  2,  вообще стала большой редкостью в классе. Нельзя не отметить, что «классная» личным примером показывала, как надо выполнять обещания  и относиться к делу.
    Когда Екатерина Алексеевна болела, староста класса организовывал посещение нашей учительницы.  Мы увидели, в каких ужасных условиях она живёт. Сначала снимала крохотную, сырую комнату в частном доме. На мизерную зарплату учителя ей было трудно оплачивать даже такое жильё. Затем, в школу пришёл новый директор, учитель истории, Валентин Петрович Веденеев, добрейший человек. Он, Екатерине Алексеевне,  разрешил жить с маленькой дочерью в пионерской комнате, узком, маленьком помещении.  Но там  удалось разместить только кровать и тумбочку. Затем, один из классов на первом этаже переоборудовали под служебное жильё. Туда и поселили нашу учительницу.
    После окончания военного училища в 1958 году, находясь в отпуске, я с ребятами навестил Екатерину Алексеевну, в новом жилище. Районный отдел народного образования предоставил ей с дочерью маленькую комнату в коммунальной квартире нового дома, на втором этаже. Для неё это уже были хоромы.
    Затем, многие годы поздравлял её со всеми праздниками и днями рождения открытками, в которых коротко писал о своей жизни. Она всегда отвечала мне на эти послания. Но, вот осенью 1987 года, уже живя в Киеве,  получил письмо от её дочери – Людмилы. В нём она сообщала, что «…мама умерла от онкологии…». Позже, в переписке со своими одноклассниками, до сих пор проживающими в Куйбышеве, узнал, что  проводить в последний путь нашу учительницу пришло более 100 человек её бывших учеников, выпускников  20-й школы разных лет. Все эти годы  с благодарностью вспоминаю эту добросовестную, скромную и отважную женщину, которая  всю свою личную жизнь, целиком отдала дочери и своим ученикам.
     

                                            Заготовка дров для школы.
    Старое, двухэтажное здание нашей школы отапливалось дровами. При школе жила семья двух стариков-пенсионеров, Екатерина Ивановна и Иван  Иванович.   Они работали сторожами. Зимой  они же топили в школе печи. Вечером, после всех уроков, заносили заготовленные дрова и затапливали дровяные печи на первом этаже, каждая из которых давала тепло для нескольких классов,  как на первом, так и на втором этаже. К утру в помещениях было тепло, которое сохранялось до вечера. В небольшом здании школы занятия проводились в две смены. Долгие годы это была единственная мужская школа в районе завода КАТЭК, которая охватывала учёбой детей, проживавших  в большом микрорайоне.  Этот микрорайон находился на далекой окраине города Куйбышева.
    Наконец, были сданы переводные экзамены за 8-й класс и начались каникулы. В один из дней начала июня 1951 года, ко мне домой пришёл Виктор Селяткин. Он попросил собрать завтра к 12 часам к школе ребят из нашего класса, живших рядом. Телефонов у нас тогда не было, и я обошёл  человек 10, передав им просьбу Виктора.
    На следующий день, когда мы собрались во дворе школы, Виктор с деловым видом сообщил:
    - Пацаны,  есть возможность летом заработать. Школе надо заготовить на зиму дрова.
    -А подробней можно? - кто-то спросил из  «пацанов».
   - Надо с Волги завезти брёвна, - стал рассказывать Виктор,- распилить их, наколоть, сложить в штабеля. Эту работу нам  оплатят. За погрузку, доставку в школу  и разгрузку брёвен будут оплачивать по 8 рублей за куб. За распиловку, колку дров и их складирование в штабеля – тоже по 8 рублей за куб. После обсуждения, полученной информации, согласились работать 8 человек. Я сразу вспомнил о своей мечте – велосипеде и решил, что это случай, чтобы  её осуществить. Чего проще, заработаю денег и куплю сам себе велосипед. Это будет здорово! Договорились прийти в школу на следующий день к 9 часам.
    Утром следующего дня, ровно в 9-00,  уже был на месте. Возле школы  увидел Виктора и ещё четырёх ребят. Нас ожидала грузовая машина.
Через несколько минут подошли ещё двое, затем вышла мама Виктора с бумагами, села в кабину.  Мы все залезли в кузов. Машина поехала.
    Через несколько минут были на берегу Волги. Мама Виктора пошла  в контору и вскоре вернулась с каким-то мужиком, который показал на брёвна, находившиеся в воде, и сказал:
     - Вот это ваши дрова, забирайте.
    Двухметровые брёвна плавали в воде.  Они были сплавлены с верховья Волги в плотах, затем, причалены к берегу и развязаны. Нам надо было их вылавливать, грузить на машину и везти в школу.
     Мы быстро разделись и вошли в прохладную воду. Вытаскивать из воды мокрые тяжёлые и скользкие брёвна было непросто.  Но восемь молодых ребят горели энтузиазмом  и,  вскоре, кузов нашей грузовой машины был загружен доверху.
    Пришёл знакомый уже нам мужик, отметил, что нагрузили 4 кубометра и расписался в накладных. Ребята забрались наверх и поехали. Когда  приехали в школу, то разгружать брёвна было значительно легче, чем вылавливать их из воды и грузить в кузов машины. Виктор сказал, что надо сделать ещё 19 рейсов, так как школе выписали 80 кубометров дров.
    Мы запрыгнули в кузов, приехали на берег Волги  и процесс вылавливания брёвен из воды, их погрузка в кузов повторилась. За день сумели сделать только 4 рейса. Особенно неудобно было ехать в гружёной машине. На выбоинах и кочках дороги, брёвна подпрыгивали и надо было быть осторожными, чтобы не выпасть из кузова через борт машины и не прищемить руки, ноги, или другие мягкие места. Показавшаяся лёгкой, работа оказалась не такой простой. После четвёртого рейса, когда мы сложили, привезённые брёвна в штабеля, уже в 6-м часу вечера нас отпустили. Идя домой,  я еле переставлял ноги и кое-как доплёлся до дверей своей квартиры…  Дома, упал на кровать и вскоре забылся. Моё тело ныло от усталости, перед закрытыми глазами плыли брёвна, брёвна, брёвна, которые я вылавливаю и тащу на берег, а затем  их поднимаю и забрасываю в кузов машины.    
    Проснулся утром в начале девятого. Тело болело.  Быстро позавтракал и пошёл в школу. Ребята уже собрались во дворе. На второй день повторилось то же самое. Придя к школе на третий день,  увидел, что наша бригада уменьшилась ровно наполовину.
    Виктор нам сказал, что те, кто сегодня не пришёл, ему передали:
    -… в гробу видели такой заработок, - и спросил:
    - Но мы ведь мужики, ребята?
Четверо, оставшихся «мужиков», неуверенно это подтвердили. Теперь мы продолжали работать уже только вчетвером. Самое интересное, что к концу рабочего дня я по-прежнему уставал, но не было такой ноющей боли в мышцах. По утрам я чувствовал себя теперь лучше, чем впервые дни.
    Наконец, 80 кубометров брёвен привезены, сложены в штабеля во дворе школы.  Теперь, как я думал, остался простой пустяк, напилить и нарубить дрова, пригодные для топки печей.
    На следующий день нам дали двуручную пилу и три топора. Показали, где находятся козлы, необходимые для распиливания брёвен. Работа закипела. Мы разбились на пары. Двое пилят, а двое рубят распиленные чурбаки. Мне выпало работать в паре с Виктором. Очень быстро  понял, что пилить дрова не такая уж простая работа. Свою половину пилы  постоянно перекашивал, пила заклинивала, Виктор нервничал и ругал меня. Постепенно,  освоил правильное движение пилы и дело у нас стало налаживаться. Но к 12 часам дня, мышцы правой руки стала схватывать судорога, а на ладони  появились волдыри.  Виктор предложил нам поменяться работой с другой парой. Мы стали с ним рубить чурбаки, а другая пара стала распиливать брёвна. Но оказалось, что рубка требует сноровки, правильной установки чурбака с учётом  имеющихся сучков. И если Виктор одним махом разрубал чурбак пополам, то мне для этого надо было делать несколько движений. Наконец, с помощью Виктора,  разобрался в тонкостях этой, казавшейся поначалу простой, работы, приноровился и дело пошло лучше.
     Когда вечером  закончили смену и сложили нарубленные дрова в штабель, оказалось, что мы напилили и нарубили менее одного кубометра дров.  Спина болела, мышцы рук и живота ныли, волдыри на ладони были содраны, а сделано было  очень мало. «Когда же это все переделаем», - думал я, идя домой, и еле переставляя ноги. Дома поужинав, сразу лег спать. Перед закрытыми глазами возникла картина:  тащу на себя пилу, а она застревает и всячески сопротивляется. Потом,  увидел чурбаки, которые  пытаюсь разрубить одним махом, но топор в них застревает, а я его не могу вытащить. Эти видения прервал голос мамы:
     - Саша, вставай. Ты просил тебя разбудить.
Быстро вскочил, умылся, позавтракал и поплёлся  к школе. Родителям  ничего не говорил о своих ощущениях, так как опасался, что они не разрешат мне продолжать работать в школе.
    А тогда, как же моя мечта о велосипеде? Нет,  должен  всё  выдержать. Ведь другие трое  не ноют, а чем я хуже. Не мог  я  сойти с дистанции, было стыдно перед ребятами, перед Виктором, перед самим собой.
    Постепенно  привык к этим нагрузкам. К концу рабочего дня уставал, но быстрее стал восстанавливаться. Мышцы уже не так болели, больше не появлялись судороги.  Ночью, во сне не плыла картина дневной работы, зато  спал как убитый.
    Ребята, которые не выдержали и отказались от работы, навещали нас. Приходили и подшучивали. Рассказывали, как они интересно