История любви. Гл.24. И снова о добродетели...

Глава 24

И СНОВА О ДОБРОДЕТЕЛИ...

- Здравствуй, Жорж! - губы Робеспьера, вошедшего в квартиру, тронуло какое-то подобие улыбки.
- Здравствуй! - Дантон отступил назад и сделал широкий приглашающий жест рукой, - проходи! Мы с Луизой рады тебе.
Он посмотрел на часы.
- О, ровно восемь вечера! Ты пунктуален.
- Как всегда, - сдержанно ответил Робеспьер, проходя в комнату, служившую чете Дантон столовой.

Он сдержанно поклонился Луизе, которая была в столовой.
- Добрый вечер, гражданин Робеспьер, - смущённо пробормотала она.
- Добрый вечер, гражданка, - ответил Робеспьер.
- Присаживайся, Максимилиан! - Дантон кивнул на накрытый стол.
- Ну, что стоишь, как вкопанная?! - обернулся он к застывшей у стола кухарке Пьеретте. - Неси нам жаркое, да поскорее!
Пьеретта кивнула, и молниеносно исчезла за дверью.

Робеспьер, подобрав полы своего камзола оливкового цвета, сел за стол. Дантон сел с другого конца стола, напротив него. Луиза пристроилась рядом с мужем.
Гражданин Робеспьер по-прежнему внушал ей чувство какого-то безграничного страха. Она даже боялась поднимать на него глаза, и, опустив взгляд в тарелку, ковыряла ложкой салат.
- Бери сыр, Максимилиан, - усмехнулся Дантон. - Знаю, что ты его любишь.
- Спасибо, - Робеспьер взял тонкий ломтик сыра и положил в рот.

На пороге появилась Пьеретта, несущая поднос с дымящимся мясом и овощами.
- Благодарю, гражданка, - произнёс Робеспьер, получив блюдо с мясом.

Разговор не клеился. Все молча стали есть. С появлением Робеспьера в комнате возникла вдруг какая-то напряжённость. А Луизе даже показалось, что стало холоднее, чем обычно. Она подошла к приоткрытому окну и закрыла его.
Робеспьер ел мясо, запивая его морсом. Неожиданно, его светлый пронзительный взгляд упал на стоящий посередине стола букет белых лилий.
Луиза заметила это, и с тревогой взглянула на Дантона. Но тот молча жевал мясо, не обращая внимания на подобные нюансы.
- Цветы? - спросил Робеспьер, строго посмотрев на Луизу.
- Д-да, - запинаясь ответила она, - мы всегда ставим на стол живые цветы. Они так поднимают настроение.
- Красивые, - слегка кивнул Робеспьер, - но, гражданка, нельзя ли поставить их подальше или вообще убрать?
Луиза испуганно посмотрела на Неподкупного.
- Слишком сильный цветочный запах, - объяснил он, - от него у меня обычно начинается мигрень.
Он потёр пальцами виски.
- Лу, давай, унеси их, - сказал Дантон. - Видишь, Максимилиану они не нравятся.
- Хорошо, - пролепетала Луиза и, взяв вазу с цветами, вышла с ней в другую комнату.

Когда Луиза доела мясо, выпила морс и теперь задумчиво сидела, боясь поднять глаза на их строгого гостя, Дантон наклонился к ней и прошептал на ухо:
- Лу, не обижайся, но мне нужно поговорить с Максимилианом с глазу на глаз.
- Да, да, конечно, Жорж, - с видимым облегчением проговорила Луиза, вставая из-за стола. - Пойду, займусь пока вышиванием или почитаю.
- Вот и славно, - улыбнулся Дантон, поцеловав её.
На прощание Луиза выдавила из себя робкую улыбку Робеспьеру, который смерил её своим пронзительным взглядом, и скрылась за дверью.

- У тебя очень милая жена, - заметил Робеспьер, вытирая губы салфеткой. - Правда, она совсем юная. Сколько ей?
- Недавно исполнилось восемнадцать. - Дантон откинулся на спинку кресла и посмотрел на Неподкупного, - да, она просто прелесть.
- Габриэль была старше, - заметил Робеспьер.
- Да, - Дантон немного раздражённо положил на тарелку вилку, которую до этого держал в руках. - Ты меня за это осуждаешь?
Возникла небольшая пауза.
- Нет, - Робеспьер сделал небольшой глоток морса. - Просто, узнав о твоей женитьбе, я был несколько удивлён.
- Ну, так уж я устроен, Максимилиан  - парировал Дантон, -  не могу долго быть один, - он засмеялся.
- Да, я это знаю, - сухо ответил Робеспьер, - но, полагаю, меня ты пригласил отнюдь не по этой причине.
- Максимилиан,  - Дантон встал и тяжёлым шагом прошёлся по комнате, - нам необходимо поговорить. И мне бы очень хотелось, чтобы мы пришли к взаимопониманию.
- Относительно чего? - Робеспьер сцепил перед собой свои длинные пальцы, его глаза блеснули из-под очков.
Дантон сел на своё место, перевел дыхание, пригладил рукой волосы.
Робеспьер, пристально, не мигая, продолжал смотреть на него.
- Относительно политики террора, - громко произнёс Дантон. - Три недели назад я поднимал в Конвенте вопрос об учреждении Комитета справедливости. Тогда, Максимилиан, мне казалось, что и ты разделяешь эту идею? И что же я вижу. Продолжаются аресты, людей хватают, закон "О подозрительных" стал применяться ещё жёстче. Может быть, пора остановиться? Хватит уже лить кровь.
- Аресты? - переспросил Робеспьер.
- Да, - кивнул головой Дантон, - несколько дней назад был арестован Эро де Сешель, например.
- Де Сешель? - губы Робеспьера искривились, - и ты пригласил меня на ужин, чтобы просить за него? Если так, то это бессмысленно. Он давно уже запятнал себя перед республикой. Пришло время отвечать за это.
- Запятнал? - ухмыльнулся Дантон, - и чем же?
- Его поведение давно уже не соответствует нормам республиканской добродетели, - отчеканил Робеспьер.
- Добродетель? - с лёгкой иронией в голосе переспросил Дантон.
- Да, - ледяным тоном ответил Робеспьер. - Раньше Комитет ещё закрывал глаза на прежние интрижки Эро с оперными певицами. Но то, что последнее время он открыто жил с замужней женщиной - это ли не позор для республиканца?
- И поэтому ты хочешь отрубить ему голову? - язвительно спросил Дантон.
- Ты передёргиваешь, - сухо бросил Робеспьер, - это, конечно, не основная причина. То, какие делишки Эро де Сешель проворачивал во время своих дипломатических миссий... надеюсь, тебе это известно. Сочувствие к подозрительным, помощь им в их желании покинуть страну...
- Да-а, - протянул Дантон, - всё это воистину чудовищные преступления.
- Дантон, по-моему ты никогда не бываешь серьёзным, - заметил Робеспьер.

Дантон встал и, достав со столика бутыль с вином, открыл её.
- Прости, но в отличие от тебя, я не могу довольствоваться одним морсом, - налив полный бокал, он почти залпом выпил его, кашлянул и вернулся за стол.
- Так-так-так... - продолжал Дантон, - значит, Эро опозорил честь республиканца тем, что открыто жил с замужней аристократкой. Так?
Я тоже, вероятно, виновен в том, что женился на слишком молодой. Я правильно тебя понял, Робеспьер?

Он налил себе ещё один бокал.
- Не только в этом, - заметил Неподкупный.
- О, ну надо же! - засмеялся Дантон, - и в чём же ещё?
- Последнее время ты стал слишком богат. Ты купил несколько поместий, - сухо заметил Робеспьер, - для республиканца это не самое добродетельное поведение, подумай об этом.
- Вот чёрт! - воскликнул Дантон, сделав глоток вина. - Что же, покупка земли теперь запрещена законом?
- Нет, - Робеспьер поджал губы, - но истинного республиканца это не украшает.
- Боже мой! - Дантон ударил кулаком по столу, - а что его украшает, скажи мне? Сидеть, как ты, в своей одинокой комнате, без семьи, без женщины и каждый день подписывать указы об арестах? Это, по-твоему, истинная добродетель?
- Всё, хватит! - Робеспьер встал, кинув на стол салфетку. Его губы презрительно искривились. - Выслушивать оскорбления от тебя, Дантон, я не намерен.
Думаю, мне пора.
Быстрым шагом он направился к двери.

- Позволь, я провожу тебя, - заметил Дантон, - и мы ещё не договорили.
- Не стоит! - бросил ему Неподкупный, - открой мне дверь.
Из другой комнаты вышла бледная встревоженная Луиза. Она с испугом посмотрела на мужчин.
- Всего хорошего, гражданка, - кивнул ей Робеспьер.
- До свидания, гражданин Робеспьер, - пробормотала Луиза, переводя взгляд с бледного лица Робеспьера на покрасневшее рассерженное лицо мужа.
- И всё же, пойдём, пройдёмся, - раздраженно бросил Дантон, накидывая плащ, - Лу, закрой за нами!

***

Они шли по каменной мостовой, и их шаги гулко звучали на пустынной улице. Уже почти стемнело. В воздухе было тепло и безветренно.
Робеспьер шёл вперед быстрым шагом, но Дантон неотступно следовал за ним.
- Оставь меня в покое! - обернувшись, бросил ему Робеспьер.
Они остановились на развилке. Улица Кордельеров, на которой жил Дантон, закончилась. Начиналась другая, более узкая и извилистая улочка.
- Э, нет, - ухмыльнулся Дантон, схватив Робеспьера за локоть и с силой развернув к себе, - давай всё-таки договорим, дорогой Максимилиан.
- Мы уже всё сказали, - очки Робеспьера блеснули. - Дай мне пройти.
- Что с тобой произошло? - спросил Дантон, продолжая удерживать его за рукав, - что?! Вспомни начало революции. Ведь все мы тогда хотели одного и того же.
- Ты ошибаешься. Мы никогда не хотели одного и того же.
- Разве? А свобода? Братство? Справедливость?
- Пустые слова, - сухо бросил Робеспьер, - Дантон, ты так и не понял, что самое главное для республики  - это людская добродетель. И только она.
- Людская добродетель? Как раз это - химера... пустой звук.
- Ну конечно, Дантон. Не все же столь развратны, как ты... И те люди, которых ты защищаешь.
- Бог мой! - воскликнул Дантон, - добродетель! - его глаза зло сузились, - А, знаешь, что я скажу тебе, Робеспьер, что ты делаешь со страной ради своей поганой "добродетели"? То же, что я делаю каждую ночь со своей женой. Только ей это нравится, и мне не приходится держать её силой или угрожать гильотиной.
- Всё, хватит! - визгливо крикнул Робеспьер, - дай мне пройти!
- Боже... - Дантон отпустил рукав Неподкупного, с презрением глядя на него. - Да ты же евнух, Робеспьер. В тебе нет ничего мужского...
- Уйди с моей дороги! - прошипел ему Робеспьер, оттолкнув в сторону.
Он двинулся вперёд, быстрым шагом, и вскоре, скрылся за поворотом. Дантон некоторое время смотрел ему вслед, затем пошёл обратно, домой.

/Продолжение следует/