кровь за кровь

прочную нить взаимопонимания.
    Африкана Петровича прорвало! Видимо лишённый в последнее время слушателей, в лице Фёдора он нашёл благодатную ниву. Он видел, ему нравится общение с ним и старался использовать подвернувшуюся, кстати, оказию по полной мере. Через бреши в плотине резво бежали словесные воды; они кипели глаголами, ласково струились существительными, кололись прилагательными, взрывались брызгами наречий и деепричастий; ярко фонтанировали точками и запятыми, тире, восклицательными и вопросительными знаками.

                                               17.
                                  Продолжение речи

    - Возможно, человечество пыталось идти другим путём. Но другого пути, чтобы идти не оказалось. И в ближайшей перспективе, лежащее на поверхности, привело нас вот к такому неутешительному итогу. Христос говорил: «Ищите прежде Царствия Божия, остальное приложится вам». Не стали искать… напоролись, за что боролись. Вот ты, Федя, сказал, что быть торговцем твоя карма. А ведь, если подойти к этому с точки зрения глобалистики, какая должна быть карма человечества?
   - Не задумывался, - откровенно признался Федя.
   - Иногда просто необходимо… - Африкан Петрович замолчал и, задумавшись, устремил светлый взор на текущие плавно воды реки.
   Федя решил не прерывать молчание, воспользоваться им, чтобы немного переварить услышанное.
    - Итак, - Фёдор подпрыгнул от звонко зазвучавшего голоса, -  по внутреннему ощущению подойдём к справедливой оценке. Мы сидим в темноте…
    Фёдор протёр глаза.
    … не физической. А нравственной. Молчание в темноте лучший способ осмысления причинно-следственной составляющей связи событий. Так вот, карма человечества, таков мой взгляд со стороны, пусть меня простят, съевшие на этом собаку, философы и не лукаво практикующие мудрецы, воздаяние за содеянное. Полученный явно зримый результат ошибочного пути следования путём лжи и коварства. За эти деяния получили дхармический результат. Он мог быть другим. Мы думали только о себе, считали себя Творцами, Мыслителями, поставили себя на одну ступеньку с Богом; решили, можем творить чудеса! Единственное чудо, которым сумели начудить самим себе, нагадили в собственном доме. Природа долго терпела…  ждала, что неизбежное следствие, вытекающее из причины, не обернётся на нас карой. За постыдной суетой тщеславия, окрылённые успехами, мы и сами этого не замечали. Пользуясь природой, как кладовой, нужно было время от времени что-то в кладовую класть на полки, а не брать и пользоваться безвозмездно. Негативные поступки несут отрицательную энергию разрушения.
    - Получается, Природа наказала всё человечество, - попытался, как мог, сформулировать мысль Фёдор, - тогда почему мы вдвоём не наказаны? За что помилованы? Наверняка, каждый из нас совершал, не важно, осознанно или нет поступки, за которые полагается кара?
    - Видишь ли, Фёдор, - заметил в ответ Африкан Петрович, - сидя сейчас с тобой в благодатной тени дерева, я вдруг поймал себя на этой же мысли. Почему из более чем десятимиллиардного населения – уверен, в других частях света ситуация не лучше – остались только мы. И не могу найти стройного логического ответа. Категорически отсекаю факт, что мы отмечены какими-то тайными знаками. Посмотрите на себя, на меня, вы можете найти хотя бы тонкий намёк на их наличие. Вот! – Африкан Петрович протянул к Феде руки. – Смотрите! Тот же малый волосяной покров,  то же малое количество родинок, шрамы, как следствие приобретения и накопления жизненного опыта. Без проб и ошибок – дорога жизни покажется скучной и длинной, как пьеса любительского театра. И не верьте, что умные учатся на чужих ошибках. У каждого – они свои, особенные.
    Тут Африкан Петрович осёкся, заметив, что Федя клюёт носом.
     - Друг мой, - предложил он. – Давайте вздремнём. Если уж действительно на нашу долю выпала такая участь, то времени для бесед у нас предостаточно.
    Федя откинулся на спину, не обращая внимания на покалывания травы; заложил за голову руки и ускользающим вниманием отметил через мельтешение ветвей, что солнце сегодня очень…
     Африкан Петрович вышел на песчаный язык, запрокинул голову, закрыл глаза и трагичным голосом напевно прочитал:

                             Wo Städte, wo Fürstentum ist dagelassen ich?
                              Ich zurückkehrte auf hohle, verbrannter Böden.
                             Wo Vögel helle Stimmen, abtrocknete redseliger Bach.
                              Über toten Ackerfeldern hochsteigt betrübte Sonne.1

                                                  18.
                                             Катарсис
    Ароматный дух печёных пирогов вырвал Фёдора из цепких уз сна. Спросонья он не разобрал, где находится. Было темно, и он крикнул в темноту: - Африкан Петрович, вы где?
1где города, где царство, оставленные мной? я вернулся на пустые, выжженные земли… где птиц звонкие голоса, высох говорливый ручей. над мёртвыми нивами восходит печальное солнце… (нем.)
   Ослепительный свет больно резанул по глазам. Федя увидел расплывчатую фигуру, обрамлённую золотисто-сиреневой аурой.
   - Сынок, - вдруг услышал он голос мамы. – Какого Африкана Петровича ты звал?
   - Мама… - слова неуверенно вытекли изо рта. – Это ты?! Не может быть! А как же… - он осмотрелся по сторонам. – А где… тебе послышалось.
   - Тебе, наверное, что-то приснилось, - мама присела на кровать рядом с сыном и погладила его по взлохмаченным волосам.
   - Ага, приснилось, - кашлянув, сказал Федя.
   - Вставай, я испекла твои любимые пироги с творогом и вишней… - поднялась и повторила настойчиво. – Вставай, быстро! Ужин стынет. Семеро одного не ждут, –  включила настольную лампу.
   Он сел на кровати. На прикроватной тумбочке лежал томик Ницше, стояла серебряная стопочка, в тёмном правом углу комнаты скромно стоял мольберт с картонкой, на которой общими мазками был нанесён песчаный берег, река, густая ива, в тени которой угадывались силуэты двух человек. На палитре царил творческий хаос из перемешанных красок и кистей.
     - Кровь за кровь, - прошептал чуть слышно Федя, приблизился к окну. Раздвинул шторы.
   За окном сурово бледнело осеннее небо, отражаясь в густо падающем снеге.
   Это был снег, первый снег зимы. Он кружился в бесконечном молчаливом падении огромными белыми лопухами и узорчатыми хрупкими папоротниками.
    Снег, скисшее молоко звёзд, лениво падал на спящую землю, щедро устилая её толстым жирным слоем творожистой массы.
                                                                                             21 апреля 2013г.