"Будни салона"

такие злые.
Взгляд Антона в мою сторону заставил ощутить полную профнепригодность в юриспруденции.
- Злые пчёлы в полосатых беретах приходили утром зачистить дедовский "особняк"?
- М-м-м... - промычала я под стать Мурке, определяясь с полновесностью аргументов. - Они летали... вокруг.
- Вокруг? - переспросил Закиро, изображая недоумение. - Только вокруг этих двоих? Пчёлы?.. Рик, вокруг них могут кружить только мухи, - Антон обернулся к потерпевшим. - Какого... вы на пасеке забыли?

- Мы... - промямлил Лис распухшими губами. - Мы мёду хотели.
- Мёду... - Зак оценил скрюченного Гурю с шишкой на лбу, - и молока. Но природа отвергла плоды цивилизации и теперь они, эти плоды, самым тупым образом ломают график работы салона на неопределённое время.
- Я выйду на работу! - горячо заверил Лис.
- И я, - вставил Гурон.
Зак вздохнул.
- Вы себя видели, бортники-суицидальники и доярка-хардкорщица?
Тишину на веранде нарушал лишь далёкий голос петуха в курятнике за забором. Сашок ощупал свой новый фейс и попытался оправдаться:
- Мы завтра будем лучше.
- Лучше - это когда имеющийся разум эволюционирует. Но за неимением этой составляющей, вам ничего не грозит. А ваши общие отёки через неделю рассосутся.

Весь день мы пытались ликвидировать видимые признаки членовредительств, но к вечеру убедились в бесполезности примочек, натираний и народных средств. С трёх лиц с разными вариациями опухлостей, через узкие щёлки на нас взирали виноватые глаза жертв. А Гурон при разделке рыбы ухитрился загнать себе в палец рыболовный крючок, который заглотила единственная пойманная щучка. Поскольку рыболовная снасть была не мелкой и прочно застряла в мягких тканях, пришлось во избежание лишней травматизации протаскивать жало насквозь, обрезать "бородку" и вынимать. Хотя, сначала Закиро хотел оставить импровизированный пирсинг, но полуобморочное состояние Полинки заставило его изменить решение.

- Всё, хватит! - сказал он, заматывая палец Гурона бинтом. - В этот раз меня не покидает ощущение нависшей над нами угрозы. Паром через час. Завтра понедельник. В салоне покажите свои физиономии в среду. И если у меня останутся силы, я вас перебью по-одному. А сейчас, всем собираться и ничего руками не трогать!

Ровно в одиннадцать вечера мы были на вокзале и, простившись, разбрелись по домам.

Часть 9.
А дома… дома пусто. И судя по тому, с каким воодушевлением выскочил ко мне Марик, за два дня в квартире никто не появлялся. Первая мысль – схватить телефон и удостовериться, что она жива-здорова. Но глубоко в подсознании сверлит другая мысль. Настойчивая и до боли правдоподобная. Но палец лихорадочно тыкается в клавиатуру. Долгие гудки и бездонная пропасть неизвестности. Сердце часто бьётся о грудную клетку.
- О, ты вернулась? – голос растерянный, словно его обладателя застигли врасплох за недозволенным.
- Воскресение, вечер. Как и обещала.
- А чего, сегодня воскресенье?
Молчу. Слушаю сбивчивое дыхание.
- Рик.
- Что?
- Чего молчишь?
- Снова повторить какой сегодня день недели?
- Ну не злись.
- Я не злюсь.
- Я не смогла вчера заехать.
- И сегодня?
- Ри-ик, так получилось. Сейчас в ночь, на смену. Утром к тебе заеду, - прозвучало в трубке, как обещание повседневной обязанности.
- Утром мне на работу.
- Тогда вечером? – через секундную паузу. – Ой, вечером не смогу. Надо одному парнишке с байком помочь.
- А мне не хочешь помочь?
- А что случилось?
- Ничего, - давлю на «отмену». На глазах слёзы. Мимолётные заверения о совместной жизни окончательно превращаются в иллюзию.
Чего я хочу от ребёнка? Поймёт ли она меня через десять лет? Захочет ли покоя и уверенности? Наиграется? Устанет? Одумается?.. Одно мне известно наверняка. Я ошиблась. В очередной раз, разорвав собственные чувства в клочья.

Забрасываю телефон в дальний угол дивана и кидаю сверху подушку. До часу ночи звонит через каждые пять минут. Спать не могу, поэтому слушаю рингтон моей любимой «Queen» который раз подряд. Последняя надежда сопротивляется здравому рассудку и не даёт отключить аппарат. Её настойчивостью можно восхищаться в перспективе серьёзных отношений, если бы не постоянное желание самоутверждаться. Стоит взять трубку и пара неопровержимых на её взгляд доводов заставят меня безоговорочно признать собственную вину. Причём, уверенность в своей правоте настолько слепа, что давно не различает полутонов. Нет, малыш. Ты слишком любишь себя, чтобы жертвовать и дарить.
Звонки прекращаются, теперь, испытывая на прочность меня. До вечера буду сходить с ума, ждать хотя бы смс-ку, и сразу из салона помчусь на другой конец города.

Октябрь. Прошли тридцать странных дней сентября. Мы, кажется, по-прежнему вместе, но никогда ещё не были так далеки. Мы ищем повод. Вернее ищешь его ты, я терпеливо жду.
Кнопка звонка проваливается вглубь стены, и звук скрежещет в темноте подъезда. Всё, как во сне. Я хочу очнуться, но не могу. Только ты в состоянии разбить оковы моей зависимости.
Чуть скрипнула дверь, выпуская на площадку полоску мутного света.
- Рик?.. – меня не ждали.
Мгновения замешательства хватило чтобы понять – в присутствии гостей необходимости нет. В глазах ещё растерянность, непонимание. Но досада, страх, ложь рядом. Они наступают, и ты отводишь взгляд.
- Так мне зайти? – стараюсь сполна вкусить отвращения и боли.
- За-заходи, - от волнения ты заикаешься, а из спальни слышится голос: «Кто там, котик?» Эмоции, как в холодильнике. Пребывают в анабиозе. Так хочется уйти, сбежать, не видеть, забыть. Но ты принимаешь решение сама. Впрочем, как обычно.
- Рик… ты знаешь, что такое «настоящая любовь»?
Отвечать не могу, да и вопрос отвратно-риторический. Поэтому, продолжаешь ты:
- Нам было хорошо. Но… наши забавы не должны мешать настоящим чувствам.

Из спальни дефилирует девица в небрежно запахнутом халате на голое тело. Опирается о косяк и нарочито демонстрирует бритый лобок.
- Это… настоящее, - мои губы предательски дрожат, а цветастый халат размазывается ярким пятном.
Сволочные слёзы катятся самопроизвольно. Жалость, сопереживание - лишь проявление слабости. Ты сохраняешь брутальный образ непробиваемой и жестокой:
- Я ничего тебе не обещала.
Да. Не обещала. Но прекрасно знала чего я от тебя ждала. Прощального "прости" не будет. Вся вина на мне. Я позволила. Я вовремя не смогла. Я настроила замков, которые не имели права существовать.
Девица ухмыльнулась:
- Не май месяц. Может, закроешь двери?
А ведь и впрямь, мне осталось только закрыть двери с другой стороны и остаться со всеми своими грехами, ошибками, несбывшимися надеждами и сдохшими в агонии чувствами. Дамочка соблазнившаяся двадцатилетней девчонкой.

Ночь была долгой. Марик в раздраеных чувствах кружил по кровати и пытался лизать солёные щёки скулящей хозяйки. Уснула к утру после десятка сигарет и приличной дозы коньяка.
В шесть заверещал будильник. Перед глазами рыжая морда. Зевает так, что кажется порвётся от уха до уха. Марчелло, как верный пёс продежурил на подушке около хозяйки всю ночь. Потёрся усами о мой висок и запыхтел, изображая мурчащего кота.
Голова раскалывается, во рту гадость, на душе и того хуже. Давно меня так больно не кидали. Из зеркала косится отёкшая физия с красным носом. К чёрту! Беру себя в руки. Иду в душ, варю кофе, беседую с Мариком. Он всегда отвечает, когда мама умиляется "пуськой". Одеваюсь, назло всем крашусь и бодро шагаю на работу. Плевать. Это она меня не достойна. Незрелая малолетка.

Но уже на пороге салона мой запал пофигизма иссякает. Ком у горла и острое желание участия со стороны. Столбом замираю в приёмной и тупо изучаю витрину с расходными. По щекам тянуться чёрные дорожки, а нос старается плюхать, как можно тише.
Из рабочего зала Гурон кричит "привет", Санька и Лис машут. Надо бежать в подсобку, пока окончательно не разревелась.
Гурон находит меня первым. На диване в нашей раздевалке.
- Эй, старушка, что за депрессняк?
Садится рядом и обнимает. И тут, я не выдерживаю и плачу навзрыд, уткнувшись в футболку Гурьяна. Чёрные пятна расползаются по светлому трикотажу забавным рисунком.
- Ир… Ирин, ну ты чего… - неумело утешает Гуря, стирая слёзы с моих щёк.

Откуда-то сверху слышу Санькин голос и ощущаю запах валерьянки:
- Успокойся, - Веригин отрывает меня от Гурона и протягивает стакан с каплями. – Выпей.
Послушно глотаю мутную дрянь и громко всхлипываю, забирая из рук Лиса бумажное полотенце. Вытираю нос, окончательно размазываю тушь и пытаюсь справиться с нахлынувшими эмоциями. Через пару минут в «семейном кругу» постепенно прихожу в себя.
- А теперь спокойно, - Санька смотрит на меня и словно гипнотизирует. Его тёмные пушистые ресницы обрамляют до неприличия изумрудные глаза, которыми нельзя не любоваться. – Что произошло?
Я снова всхлипываю и с остатками невыразимой горечи и разочарования обиженного ребёнка выдавливаю:
- Она меня бросила.
- Кто? – Гуря готов покарать виновных. – Твоя недобаба?
- Да! – меня снова тянет в истерику, но Сашок сидит передо мной на корточках и успокаивающе гладит коленку.
- О-ой, Рик, если бы ты знала сколько раз бросали меня… - Сашенька притворно вздыхает. – И каждый раз так не изящно. Вон посмотри на Гурона. Кому убогий нужен, кроме Полинки.
- Ты сейчас огребёшь, цвет ЛГБТ, - гаркает на него Гуря.
- Или Лис. Избыточное поголовье молодняка. Ненужные мужские особи с незрелым мозгом.
- Можно подумать у тебя мозг вызрел, - поддел Санька Лисёнок.
- Не дерзи, - предупредительно заметил Сашка. – Никакого уважения к старшим. Рик, - он вплотную придвинулся ко мне, - эта твоя девушка, она совсем недалёкая девушка, если не видит своего счастья. Потому что, будь я натуралом, я бы… я бы… я бы женился на тебе.

На пару секунд воцарилась тишина. Наш Санёк в роли маскулинного традиционала представляется только сквозь смех.
- Сань, - наверное, первый раз за эти сутки я улыбнулась, - не издевайся надо мной.
- По-вашему, я не могу быть брутальным натуралом?
- Можешь, - хихикнула я. – Потом… в другой жизни.
- В другой жизни… - Санёк мечтательно воздел глаза, - … у меня будет гарем. – Сладко промурлыкал он и добавил: - Из евнухов.
- Что за шум, а драки нет? – раздался «рык» нашего альфы.
- Рик тут со своей благоверной рассталась, - ответил Сашенька, как бы между прочим.
Зак долго рассматривал заляпанное, заплаканное лицо и, наконец, сказал:
- Жизнь сложная штука. Сегодня она нас имеет, завтра мы – её. Правда, «сегодня» случается чаще. И иногда, именно, для того, чтобы «завтра» мы были счастливы. А твоя пассия ещё пожалеет. Поверь.


Октябрь выдался спокойным. И в личной жизни и на работе. Каждый из нас дотягивал какие-то долгосрочные заказы, заполняя промежутки незначительной мелочёвкой. Боль расставания никак не хотела утихать. Воспоминания врывались в мою жизнь непрошеными гостями и оставались надолго вместе со слезами и очередным упадническим настроением.
Вот и сегодня, с утра, я пестовала свой эгоизм и проявляла жалость к несчастной судьбе. Но как показала практика, моя трагедия и «поломатая жизнь» не шли ни в какое сравнение с событиями нынешнего дня.

Ранний час. Тишина и покой. Мы лениво шуршим у рабочих мест. Основные заказы назначены после десяти, поэтому ждём звонков от потенциальных клиентов, как с моря погоды. За