16.
В гостях у Малицких.
Захаров никогда и ничего не делал без предварительного плана. Он никогда и ни с кем не сталкивался случайно лбами, не рассыпал по асфальту апельсины симпатичных барышень и не рассыпался потом в извинениях и комплиментах. В гости к Диане и её отцу он напросился по указанию работодательницы, которая настоятельно рекомендовала поближе сойтись с фигурантами, чтобы держать их под контролем. Разумеется, такое посещение не могло состояться без делового визита к хозяину особняка и без его разрешения, о чём Захаров и договорился с Павлом заранее.
Время, однако, он выбрал не самое лучшее.
Когда он позвонил у ворот дома Малицкого, калитку ему открыл угрюмый и почти оскаленный по-волчьи Ури, в котором не было уже и признаков прежнего ироничного дружелюбия. Он молча кивнул посетителю на хозяйский особняк и так же молча удалился в сторону своего флигеля.
Некоторая приязнь, существовавшая между Павлом и Ури, постепенно сошла на нет, пока не достигла уровня открытой вражды и ненависти. Сначала Павел отказал брату от дома, но тогда причина была не в женщине, а в пьяных выходках самого Ури. Потом Ури заметил взгляды, которые Павел бросает в сторону Дианы, и резко высказал ему своё неудовольствие. В ответ Павел урезал брату содержание и лишил карманных денег. Поэтому уже неделю Ури ходил трезвый, как стекло, злой, как жесть, и сжимал кулаки, вынашивая планы мести. Павел презрительно наблюдал за ним из-за стекла веранды и подглядывал в бинокль за Дианой, которая занималась своими упражнениями. Ситуация, раскалённая похотью и ревностью, сжималась и усугублялась тем, что Павел не мог выгнать Ури просто потому, что ему это запретила Татьяна. А Ури не мог уйти, потому что идти ему было некуда.
Эсквайр встретил Захарова в домашней куртке с галунами и, как и в прежний раз, беседа между ними состоялась в непринуждённой обстановке у камина, с бокалами коньяку в руках.
О ситуации в доме не было сказано ни слова. После краткого доклада Захарова о проделанной работе, эсквайр снова пустился в долгие рассуждения о низкой порочности своего брата и в очередной раз намекнул на его гнусные отношения с собственной дочерью, которая может быть и не дочь вовсе, а какая-то приблудная девка. После всего этого Захаров испросил разрешения нанести деловой визит фигурантам. Пожатием плеч и наклоном головы эсквайр выразил своё вялое согласие, - ну, делайте, мол, если работа такая.
- Чего вам надо? – грубо спросил Ури, когда Захаров постучался во флигель.
- Меня, вроде как, в гости звали, - улыбаясь, ответил Захаров.
- Да, па, это я его пригласила, - сказала Диана, выглядывая из-за плеча отца.
Ури молча повернулся и ушёл в дом.
Но, поскольку Захаров пришёл в гости, то пришёл он с бутылкой хорошей текилы. По такому случаю Ури было позволено официально. И вскоре он потеплел. Однако, по мере понижения уровня напитка в бутылке градус его потепления повышался до точки кипения. Бурно, и не стесняясь в выражениях, он высказал всё, что думает о своей семье вцелом и о Павле в частности. Диана почти не учавствовала в разговоре, только придерживала отца, когда тот начинал особенно интенсивно жестикулировать.
Покидая этот странный дом, Захаров думал, что напряжение здесь на самом деле достигает предела, и за Ури надо приглядывать. Он в очередной раз удивился, почему бы этим богатым Малицким просто не отдать бедному родственнику положенное и не отпустить его с миром. Но так и не нашёл ответа.
Глава 17.
Просмотр кино в ночном клубе «Чикаго».
- Ну, ты знаешь, мы же просматриваем хату Малицких, - сказал помощник хозяина.
- Ну? – сказал хозяин.
- Баранки гну, - ухмыльнулся помощник, что было для него абсолютно несвойственно в разговоре с хозяином. – Смотри, раз заказывал.
На экране монитора появился кабинет госпожи Малицкой. В очень быстром темпе госпожа Малицкая металась по нему туда-сюда, как паучиха, плетущая паутину, пока помощник не замедлил скорость. После этого госпожа Малицкая медленно приблизилась к массивному книжному шкафу, нажала скрытую пружину и извлекла из потайной ёмкости шкатулку. С этой шкатулкой она села за письменный стол и открыла её в ярком свете настольной лампы.
Изображение было чёрно-белым, но сияние, брызнувшее из шкатулки, почти ослепило глаза хозяина.
Медленно и любовно госпожа Малицкая доставала одно за другим свои сокровища, осматривала, оглаживала их и снова укладывала в ящичек, инкрустированный перламутровыми лебедями.
- Стоп! – вдруг хрипло сказал хозяин.
- Что? – не понял помощник. – Да там же ещё...
- Стоп!!! – заорал хозяин, и помощник судорожно нажал кнопку.
Госпожа Малицкая застыла на экране, держа в руке скромную золотую брошь с эмалевой лилией в центре, окружённой семью маленькими бриллиантами.
- Я хочу эту брошь, - сказал хозяин.
- Понял, - сказал помощник, хотя ничего и не понял. – Всё остальное тоже фартовенькое.
- Я хочу эту брошь, - выдохнул хозяин. – Даже, если для этого придется спалить всё их змеиное гнездо.
- Понял, - очень осторожно сказал помощник. – Только всё палить не надо. Ювелир говорит, что то, что лежит в шкатулке потянет где-то на лимон. Это раза в три больше того, что мы можем получить, занимаясь тем несчастным Урием.
- Ладно, - медленно сказал хозяин. – И лимон возьмём. План есть?
- В том-то и дело, что ума не приложу, - вздохнул помощник. – Мы не можем штурмовать дом, потому что моментально засветимся и потеряем всё. А дом этот – крепость.
- Как же ты в ту крепость камеру впулил? – ухмыльнулся хозяин.
- Один раз получилось и на голом понту, - помощник почесал за ухом. – Горничная была. Но её уже выгнали.
- Нет горничной, форточную найдём, - сказал хозяин.
- Ты понимаешь, там несколько систем электронной защиты, окна бронированные, видеонаблюдение повсюду, - сказал помощник. – Эта Малицкая укрепила свою хату лучше любого банка. Периметр и внутренние помещения контролирует группа охранников. Собаки ещё, блин. Я просто не знаю человека, который сможет туда влезть, если он не какой-нибудь драный бэтмэн.
- Я знаю такого человека, - уверенно сказал хозяин.
- Да ну? – удивился помощник. – Кто это?
- Это тот несчастный Урий, - ухмыльнулся хозяин.
Глава 18.
Раздел наследства.
- Танька, я больше не могу! – вопил Павел в трубку. – Всё, я выкидываю эту гниду за дверь! Из-за тебя страдаю! Всё! Пока не пристрелил его, как бешеную собаку...
- Прекрати истерику! – сурово сказала Татьяна. – В чём дело?
- Сегодня эта падла кинулась на меня с кулаками! – чуть сбавив тон, сказал Павел.
- Кто? – спрсила Татьяна, прекрасно понимая, кто.
- Урька! Падлюка! – с ненавистью выдохнул Павел.
- Из-за чего? – спросила Татьяна.
- Да не из-за чего! – с излишней пылкостью снова заорал Павел.
В планы Татьяны вовсе не входило разводить двух дерущихся кобелей. Но Пашка был слабоват. Он на самом деле мог развести ситуацию таким импотентным образом, разрушив тем самым и контроль над ситуацией – взять, да и выкинуть Урьку за дверь, вопреки всем предварительным договоренностям. Следовало что-то предпринимать.
- Ладно, Павел, - медленно сказала Татьяна. – Я приму его у себя...
- Его девка без него не останется, - с плохо скрытым сожалением сказал Павел.
- Я приму их обоих, - повысила голос Татьяна. – Я внушу им правила приличия, не волнуйся. И верну их тебе отдрессированными, как собак.
- Да на хрена..., - начал Павел.
- Эта девка будет как шёлковая! – перебила Татьяна. – И её папаша тоже. А ты успокойся пока, возьми себя в руки. Ну, ты же знаешь, какое хамло этот Урька, нашёл на кого обижаться. А ты мужчина. Ты должен контролировать ситуацию. Всё. Пусть приходят.
Сам конфликт имел место вне поля зрения Захарова, но нечто подобное он предполагал. А поскольку присмотр за Ури был его прямой функцией, он давно уже сидел на своём дереве с биноклем в руках. С большим удивлением он увидел, как Ури с Дианой выходят из ворот и выводят мотоцикл. Это был первый случай, на памяти Захарова, когда Ури покидал пределы усадьбы.
Едва не свернув себе шею, Захаров свалился с дерева и помчался к своей машине.
* * *
Ури тщательно изучил видеозапись, поэтому никаких проблем с извлечением сокровищ не возникло. Он быстро переложил их в специальный пояс, вернул шкатулку в тайник и упал в кресло. На его лбу выступил холодный пот. Ему никогда не приходилось воровать.
В следующую секунду в кабинет вошёл Георгий. Он был сильно пьян и размахивал тростью.
- Что это за свиное рыло расположилось в кабинете моей матери? – сказал он.
Ури напряжённо улыбнулся в ответ.
В это время Татьяна, стоя на кухне, с царственным видом отдавала распоряжения прислуге. Ей хотелось поразить воображение Урьки-бомжака изысканностью явств и богатством сервировки. А ещё ей хотелось напоить эту пьянь и посмотреть, как она будет ползать у её ног. К сожалению, он не привёл свою девку. Сказал, что она на работе. Какая у неё может быть работа, кроме как на панели?
- Ну, так что же это за свиная морда сидит в кресле моей матери? – продолжал Георгий.
Его палка выписывала зигзаги перед лицом Ури. Ури вжался в кресло и глубоко задышал, стараясь не смотреть ему в глаза.
- Встать, когда с тобой говорит хозяин дома, тварь! – заорал Георгий.
Трость царапнула щёку Ури. Ури вырвал трость из рук Георгия и наотмашь хлестнул его по лицу. Георгий завизжал.
Татьяна услышала этот визг из кухни и метнулась через анфиладу комнат. Когда она ворвалась в кабинет, Ури топтал ногами её сына.
- Охрана! – завопила она.
Захаров, сидевший в машине возле дома Малицкой, увидел, как двое горилл выволокли Ури из ворот и швырнули на тротуар. Ури прижимал руки к животу.
Вслед за ними выскочил Георгий и заорал:
- Дайте ему! Так, чтоб говно потекло! Бейте гада, бейте!
Охранники принялись с остервенением исполнять приказание молодого хозяина. Голова Ури моталась по тротуару, волосы рассыпались.
Захаров выскочил из машины и пошёл вперед, выставляя перед собой открытые ладони и говоря:
- Ну ладно уже, ребята, хватит ему, хватит!
Один из «ребят» повернул к Захарову морду. Морда была – как у бультерьера.
- Пошёл на х..., козёл душный! – рявкнула морда.
За «козла» следовало ответить. Тем более – «душного».
Продолжая улыбаться, Захаров произвёл серию движений, одним из которых сломал «бультерьеру» нос. «Бультерьер» вышел из игры. Второй охранник, который наклонился, самозабвенно тыча Ури лицом в асфальт, получил удар каблуком в ухо и свалился без звука. Георгий юркнул в открытые ворота.
Ури вскочил на ноги и косо клонясь на бок, побежал по тротуару.
- Стой! – крикнул Захаров. – Упадешь! В машину давай!
Но Ури не обернулся. Захаров стоял, потрясённо глядя ему в спину, этот человек был живуч, как кошка.
Ури бежал, чувствуя, как что-то хлюпает внутри, кровь заливала ему глаза. Но пояс был на месте.
Ури не видел, как из-за поворотв вывернулась чёрная машина, из неё выскочили двое и быстро, как пара курцхаров, настигли его. Он только почувствовал, как его валят с ног и чьи-то руки рвут пояс с его живота.
Захаров увидел, как какие-то люди хватают Ури и что-то делают с ним, как будто пытаются раздеть. Потом они медленно, один за другим легли на тротуар, как будто решили вздремнуть, а Ури начал подниматься на ноги. Из машины выскочил ещё один и сразу тихо сел, откинувшись
