могла передать только условным сигналом. Именно поэтому, на связь с ней должен был прийти знающий ее и знакомый ей человек.
«Кто же это может быть?..» – думала Надежда, обходя строй, выставленных на тротуар разноцветных столиков.
Когда часы, на старинном средневековом соборе, отбили колокольным звоном ровно тринадцать ноль-ноль, на противоположной стороне улицы открылась дверь парадной и, из нее вышел, одетый в темно-синий костюм высокий широкоплечий мужчина.
Надежда непроизвольно задержала на нем свой взгляд. Что-то знакомое показалось ей в его походке и фигуре! Внезапно она остановилась и побледнела... Навстречу ей, улыбаясь уголками губ, шел Федоров!
За прошедшие три года это была их вторая встреча. Несколько раз они общались, когда она жила на подмосковной даче, но после возвращения во Францию они виделись впервые. Неимоверным усилием воли Надежда заставила себя сдвинуться с места и, надевая на ходу темные очки, пошла навстречу Федорову. Такой сигнал, согласно тексту шифровки, означал переезд в другую страну. Они, не говоря не слова, разминулись и Федоров, поправив на руке манжету, что означало, сигнал принят, сел в стоящую у тротуара машину и, выехав на середину улицы, свернул в ближайший переулок.
Надежда в изнеможении присела за крайний столик кафе и, когда ее дыхание и пульс выровнились, вытащила из сумочки телефон. Набрав номер комиссариата полиции, она обиженным и немного капризным голосом произнесла:
– «Бонжур, мсье! С вами говорит мадам Смирнова. Да-да... та самая…» – подтвердила она, услышав сказанное в ответ. – «Я хочу сообщить вам очень важную информацию...»
ВАШИНГТОН. ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД...
Взяв фотографию женщины в руки, Майкл прошелся по кабинету.
– Серьезное заявление. – сказал он после долгой паузы. – Но для него мсье Лисовский у вас должны быть веские основания. Люди часто меняются. Деньги и власть, как ни что портят человека.
– Все может быть… – философски изрек Лисовский. – Я допускаю, что Гонгадзе мог измениться. Возможно, я не настолько хорошо его знал, но зато я очень хорошо знаю эту женщину и уверен, что она больше уже никогда не изменится. Сколько волка не корми, он всегда в лес смотрит!
Бродди и Дуглас озадаченно переглянулись, и последний спросил Лисовского.
– Что вы этим хотите сказать?
– Только то, что Смирнова всегда была нашим врагом и таким останется.
Дуглас пожал плечами.
– Но она же очень богата и здесь ведет такую жизнь, о которой многие могут только мечтать. В том числе и мы с вами... – усмехнулся он.
– Насколько я знаю, деньги для нее не главное. Это то, что привлекло к ней когда-то покойного Гонгадзе и это то, что в последствие его погубило, когда ей пришлось выбирать между золотом и любовью.
Бродди заинтересованно приподнял голову.
– Да-да... Я что-то слышал об этой истории. Может быть, напомните? – попросил он Лисовского.
Тот недовольно поморщился.
– Как-нибудь в другой раз.
– Для того чтобы побеждать противника, надо хорошо знать его слабости. – заметил Бродди. – Но почему вы считаете ее таким монстром? Ей только тридцать лет. По сути, она еще ничего в жизни не видела и ничего делать не умеет. Как она может управлять такими событиями?
Лисовский усмехнулся.
– А ей и не надо ими управлять. Достаточно того, что она умеет делать, как ни кто другой… управлять людьми, особенно мужчинами. Я уверен, она вертит молодым Гонгадзе, как хочет. Он талантливый финансист. Ей надо только указать ему конечную цель. А как ее достигнуть, Гонгадзе придумает сам. Я внимательно наблюдаю за их историей. И она мне очень напоминает ситуацию с Гонгадзе-старшим, только в том случае Смирнова использовала свои чары, чтобы забрать у него деньги, а сейчас с помощью его сына ведет на мировых финансовых рынках какую-то игру. И, по моему, очень опасную. До сих пор ведь никто не знает, почему в две тысячи седьмом году начался кризис.
– Ну, это вы хватили! – Дуглас отмахнулся рукой. – Кризис закономерное явление.
Лисовский скептически хмыкнул.
– Для того чтобы расшатать мировую экономику достаточно небольшого толчка, а дальше все само собой начнет, как карточный домик, разваливаться. Не остановишь...
В кабинете повисло молчание.
– Но чтобы провести такую аферу, – пожав плечами, заметил, Бродди. – нужны очень большие капиталы, поистине гигантские. Я не думаю, что они есть у Александра Гонгадзе.
Лисовский нервно поправил на переносице очки.
– У Гонгадзе их, скорее всего, нет. – согласился он. – Но зато они есть у других...
– У кого?.. – удивленно спросил Дуглас. – Россия сейчас не очень богатая страна. Ее бюджет по сравнению с американским ничтожен.
– Я другое имею в виду... – Лисовский сделал паузу и, вынув пачку с сигаретами, вопросительно взглянул на Дугласа. Когда тот в знак согласия кивнул, он закурил и, подойдя к открытому окну, выпустил в него струйку дыма.
– Я имею в виду другое... – повторил он.
– Что? – спросил Дуглас.
– Я имею в виду з о л о т о п а р т и и... – тихо, но уверенно сказал Лисовский.
На мгновение в кабинете повисло молчание, а затем Дуглас и Бродди с улыбкой переглянулись.
– Мсье Лисовский вы же прекрасно знаете, что никакого «золота партии» нет. Это не более чем миф. А если что-то и было, то давно поделено между бывшими коммунистическими функционерами. В отличие от построения социализма, они это хорошо умеют делать.
Лисовский покачал головой.
– Возможно, это действительно миф. Но в девяносто первом году, когда я еще работал в КГБ, мне стало известно, что людей, так или иначе связанных с негласной деятельностью финансового и хозяйственного отделов ЦК стали убирать задолго до провала августовского путча. Кстати, мне удалось этим воспользоваться и отвести от себя подозрение в измене, потому, что ваш легендарный Эймс и меня выдал, сказав, в каком отделе первого управления я работаю.
При упоминании Эймса, бывшего высокопоставленного сотрудника ЦРУ много лет передававшего советской, а затем российской разведке конфиденциальную информацию, лицо Бродди искривилось как от зубной боли.
– Полноте, мсье Лисовский не надо упоминать здесь фамилию этого господина. Америка не скоро оправится от удара, который он ей нанес.
Лисовский усмехнулся.
– Хорошо не буду. Меня спасло то, что Эймс не знал моего настоящего имени, так как я сотрудничал не с ЦРУ, а с французскими спецслужбами, а так же то, что, учитывая печальную участь, так сказать моих коллег, была срочно проведена операция прикрытия. Сняли на видеокамеру как одной из сотрудниц, работающих в моем отделе, резидент французской военной разведки в машину сверток на ходу закинул. А в нем чего только не было: и микрофильмы и антисоветская литература. Она этого сразу не заметила и не заявила, а когда спохватилась, уже поздно было. Фильм руководство первого управления успело посмотреть.
Бродди поднял вверх большой палец руки.
– Неплохо сработано!
– А теперь представьте, если золото действительно было переправлено за границу и где-нибудь хранится. – продолжил Лисовский. – За двадцать лет его стоимость могла увеличиться в несколько раз, а Советский Союз в отличие от России был весьма небедной страной.
– И вы думаете, что сейчас, через двадцать лет есть шанс его найти? – поинтересовался Бродди.
– А его не надо искать! – тихо, как бы самому себе сказал Лисовский. – Я думаю, его и без нас уже ищут, а возможно уже и нашли. Надо только внимательно следить за господином Гонгадзе и мадам Смирновой. Если они связаны с этими поисками, то в какой-то момент по их действиям мы поймем, что золото у них, и вот тогда, как в хорошем спектакле, из-за кулис выйдем на сцену. А до этого не надо их трогать, пусть живут спокойно...
НИЦЦА. ТРИ ГОДА НАЗАД...
– Ну, скажи... зачем нам эти америкосы? У нас дела и здесь неплохо идут. – Александр Гонгадзе недовольно посмотрел на лежащую рядом с ним женщину. – Надя, подумай хорошенько. Открытие филиала дело хлопотное и дорогое, а уверенности в успехе у меня, откровенно говоря, нет. Американский рынок и так перенасыщен банковскими услугами.
Этот разговор происходил в роскошно обставленном номере пятизвездочного отеля «Боско Экседра», расположенного на бульваре Виктора Юго в центре Ниццы. Номер был на год вперед забронирован для генерального директора коммерческого банка «Восток-Кредит», кем и являлся Александр Гонгадзе. С годовым оборотом в несколько десятков миллионов долларов «Восток-Кредит» был весьма прибыльным предприятием и стоял на одном из первых мест в рейтинге средних по размеру банков Франции.
Сбросив с себя одеяло, Александр встал с кровати и, ежась от холода, подошел к раскрытому настежь окну, за которым открывался вид на сверкающее в лучах заходящего солнца Средиземное море. Вместе с ветерком в окно врывался шум вечернего города. Перемешанные вместе, размеренный рокот морского прибоя, гудки проносящихся по улицам автомобилей и неумолкаемый гомон людской толпы. Постояв у окна, Гонгадзе вернулся к кровати, взял со стула сорочку с черно-красной эмблемой «Каше» и стал ее надевать.
– Надя, послушай меня... Это рискованная затея и уверенности в ее успехе у меня нет. – снова повторил он.
Откинув длинные черные волосы на подушку, женщина, молча, смотрела на него и, чтобы скрыть раздражение Александр повернулся к ней спиной и подошел к висящему на стене зеркалу. Поправив в нем свои пышные черные волосы, он снова подошел к кровати. Кроме отменной шевелюры к его несомненным достоинствам можно было отнести довольно высокую стройную фигуру, тонкий как у девушки стан и красивое лицо с черными глазами и узким волевым подбородком.
Женщина уже не лежала на кровати, а совершенно голая стояла рядом с ней и с улыбкой Джоконды протягивала к Гонгадзе руки. Она была почти на голову выше его. Ее длинноногое сильное и упругое тело было покрыто светло-коричневым загаром. А ниспадающим на плечи волосам женщины могла бы позавидовать любая соперница.
– Мой бедный Алик. – с грустью сказала она, кладя на плечи Гонгадзе свои ладони. – Иди к своей кошечке.
– Надя перестань… Мы решаем серьезный вопрос, а ты устраиваешь очередное представление! – Гонгадзе попытался отвести руки женщины от себя, но та еще сильнее обняла его и, наклонив голову с придыханием, страстно поцеловала в губы.
С трудом освободившись от ее объятий, Гонгадзе присел на кровать. Состроив на лице обиженную гримасу, женщина легла на ковер и положила голову к нему на колени.
– Ну что, так и будем сидеть? – Гонгадзе ладонью стер с лица следы ярко-красной губной помады. – Надя, почему, как только у нас начинается серьезный разговор, ты превращаешься в сексуального демона.
Женщина подняла на него свои большие голубые глаза.
– Алик, потому что я не люблю серьезные разговоры. – обиженно сказала она. – Ты это прекрасно знаешь. И почему ты решил что, разговор, который мы сейчас ведем серьезный?
Гонгадзе удивленно покрутил головой.
– Ты спрашиваешь, почему?.. Надя, то, что ты предлагаешь, стоит очень больших денег. А вот вернуться они с прибылью или нет... Это вопрос!
Женщина вздохнула.
– Алик, меня не интересует прибыль. Просто мне осточертела эта Европа и хочется новых ощущений, а Америка может мне их дать.
Гонгадзе
