находилась на четвертом этаже; два окна выходили во двор, и одно на улицу.
Степа посмотрела в окна: ” Игорь, Легавые! - на улице и во дворе!”
Степа, где ствол!?- крикнул он,- его надо ховать!
- Не знаю, куда ты его дел! Я его не видела. Ты же его Максу поиграться дал.
В это время раздался треск выломанной двери, и….песня Чебурашки: “теперь я Чебурашка и каждая дворняжка, при встрече, первой, лапу подает…” Чебурашка пел не останавливаясь. Винт и Степа переглянулись. В квартиру ввалилось шестеро оперов: двое в комнату Степиной мамы, двое в их комнату и двое на кухню.
Один из оперов достав наручники сказал: ” Ну, здорово, Винт!” Чебурашка же в это время пел металлическим голосом: “… мне каждая дворняжка, при встрече, первой, лапу подает”.
В это время другой опер ударил Винта поддых. Винт пошатнулся, и сел на пол. Степа, увидев это, бросилась на опера и вцепилась ему ногтями в лицо. Другой опер оттащил ее, надел ей наручники, и пристегнул к батарее отопления. Максимка, испуганно заголосил; но на это никто из оперов даже не обратил внимания.
Твари!- крикнула Степа,- не трогайте ребенка! Один из оперов в ответ на это стал пинать ее ногами; от боли у нее свело дыхание, и она замолчала. Тем временем в квартиру привели понятых, и начался обыск.
- О, да тут ствол и наркота!- радостно воскликнул один из оперов.
В это время один из понятых закричал: “Срочно, вызовите скорую! Тут с женщиной обморок, потеряла сознание!” Это была мама Степы,- Валентина Ивановна.
- Ничего с ней не случится! Все они живучие,- ответил ему опер,- успокойтесь!
Тут же послышался шум из кухни: удары, сопровождающиеся матерной бранью.
- Если вы не вызовите скорую и не прекратите избиение, мы уходим; мы отказываемся быть понятыми,- вмешался другой понятой.
Один из оперов, нехотя, стал вызывать скорую, другие же, - перестали бить Винта.
В квартире было все перевернуто вверх дном, но вещдоков не нашли. Что же касается ствола, то очевидно и хозяин компьютерного магазина приобрел и хранил его незаконно; во всяком случае он нигде не значился, и ни по какому делу не проходил. Винта увели и посадили в машину. Степу отстегнули от батареи и сняли наручники.
- Слушай,- сказал поцарапанный Степой опер своему другу,- а может и ее заберем? Заведем на нее дело за сопротивление органам!?
- А тебе не стыдно будет у врача царапины снимать?- ответил его друг,- спросит, кто же тебя так подрал? Что ты тогда ответишь? А мы приколемся и скажем, что у любовницы был! Вот хохма то будет, когда жена тебе все мурло раздерет! Тогда, что, тоже дело будешь заводить? Брось ты… эта фурия за своего мужика заступилась: видно любит его.
- Все бойцы, уходим,- сказал старший наряда,- молодой лейтенант,- нам тут делать больше нечего!
Поцарапанный мент обернулся, и ударил Степу в живот ногой: “На, получай сука!” Степа вскрикнула, и упала на пол.
Где то месяцев семь шло следствие; Шах и Винт сидели в СИЗО. Инженер, вскоре после того, как их забрали, объявился. Менты допрашивали его, били, но он никого не сдал, а вещдоков не было. Поэтому его отпустили. Допрашивали так же девушек и родителей, как свидетелей; но и те не раскололись. Винта обвинили в незаконном хранении наркотиков и оружия; Шаха,- в оказании сопротивления милиции при исполнении, и нанесения им побоев средней тяжести. Пацанам грозило до пяти лет тюрьмы. На часть украденных долларов девушки наняли хорошего адвоката, и тот нашел ошибки в следствии, и разыскал понятых, которые видели как били Винта. Понятые согласились быть свидетелями в этом деле, и оно приняло несколько иной поворот. Приговор суда был такой: Винту 3 года лагерей строгого режима, но с учетом того, что он имел маленького ребенка, ему оставили 2,5 года. Шаху,- 3 года лагерей строгого режима. Вскорости после этого друзей этапировали по лагерям.
Где - то через два месяца после этого, папа Яны привез из села все вещи и развез по квартирам девочек; теперь каждая имела свою долю при себе. Пацанов поддерживали и грели.
В январе месяце следующего года, вскорости после праздника Крещения, Степа приехала с Максимкой на краткое свидание к Винту. За деньги удалось получить на два часа комнату, так что они могли общаться друг с другом не по телефону. Это было их первое свидание с тех пор, как его закрыли.
Когда конвоир ввел Винта в комнату, Степа быстрым шагом подошла к нему, и бросилась к нему на шею.
- Привет Винтик, как ты?
Винт, обнимая Степу и Макса, целует их: ”Как я? Как обычно, как в тюрьме; все спокойно, я сижу, срок идет…”
- Игорь,- сказала Степа,- а у меня для тебя новость: Инженер меня возил к Коле Трейлину и мы там Максимку покрестили, а после долго с Колей общались; он мне про себя рассказал, передавал тебе привет, сказал, что молится за тебя и за всех нас. Просил передать тебе такие слова: не быть глупым, не жить глупо, и не поступать по-глупому. Сказал,- всему свое время, и каждому свое.
- Ну, ты даешь! Молодец!-ответил он,- а кто ж кумовьями был?
-Инженер и Яна.
- Да, теперь мы сними и породнились.Это ты умница, что Макса покрестила, а то он у нас как нехристь был.
-О, как ты заговорил! Давно ли? Ведь ты же неверующим был? А теперь что, уверовал?
-Кажется, да, -сказал Винт,- Наверно хорошо вы с Колькой молились… Тут я одного земляка встретил, так он мне много чего рассказал: и про веру православную, и про цареубийство, и про заклятые вещи, и про коды… помнишь Чебурашку то того? Ведь он мне по полной отомстил: видимо действительно, дорог кому то был. Кстати, где он сейчас?
- В тот же вечер, когда вас закрыли,- отвечала Степа,- отнесли мы с Яной его; и цепочку с крестиком на шею Чебурашке Яна повесила, и кольцо обручальное к лапе привязала. На кольце знаешь какая надпись была? Спаси и Сохрани! Венчальное кольцо то было. Вот так… нельзя такие вещи трогать, к беде! Положили мы все под порог той квартиры, и ушли. Сразу после того у нас стало все потихоньку налаживаться.
Винт спросил ее: “A Колька что тебе рассказывал?”
- Рассказывал, что после армии уехал в Киев: пригласили его в охрану к одному крутьку. Этот бобер держал сеть ломбардов: короче, зарабатывал на людском горе, а после еще и коллекторскую фирму организовал. Стал из должников деньги выбивать: угрозами, шантажом и прочими методами. Так вот, Коля должен был должников запугивать. Но Коля отказался, да еще составил против этого крутька компромат: скрытой камерой многое снимал, и выложил все это в Интернете. Короче говоря, эта мразь полиняла из-за Кольки на несколько сотен тысяч долларов. Решил тогда этот фирмач Кольке отомстить, и заказал его. Ребята же в охране Колю уважали и любили, поэтому предупредили его, и Коля исчез: спрятался в одном из монастырей в России; там он к Богу и пришел. Несколько лет был послушником, а потом и постриг принял, и сан.
Когда же он услышал, что у нас в епархии монастырь открыли, то попросился сюда, к дому поближе,- его и перевели. Только возник у него тут с наместником монастыря конфликт из-за кодов… ну, а дальше ты сам уже знаешь. Епископ Колю не поддержал, и убрал, подальше, с глаз долой. Кстати, про коды эти он нам многое рассказал, и потом Инженер нашел в интернете много материала, который подтвердил Колины слова.
Когда Яна и Софа об этом узнали, то мы все решили от кодов отказаться, будем заявления в суд писать. Коля объяснил и рассказал, как это делается.
- А утебя, Степка, откуда код?- спросил ее Винт.
- Когда в музыкальном училище училась, приклеили; я тогда даже и не знала, что это такое.
- Ну,- обрадовался он,- а у нас с пацанами кодов нет: ведь мы же официально нигде не устраивались, а в зоне кодов не требуют и не дают. При этих словах они оба засмеялись. А вообще,- Колька молодец,- правильный пацан: тут в зоне о нем хорошая волна идет; хотелось бы самому его увидеть.
- Увидишь скоро,- сказала Степа. У меня для тебя, Винтик, сюрприз; угадай, какой?
- Не знаю, Анжелка, ты ведь у меня мадам непредсказуемая …
- Послезавтра мы с тобой венчаемся; Коля нас венчает.
- Степка, не гони. Где? Здесь?
- Да, в зоне. Я обо всем уже с хозяином договорилась; он нам еще и свиданку даст на сутки.
- А кто же свидетели?- спросил Винт.
- Инженер и Софа. Ради такого дела их на часик сюда заведут. И мама моя приедет. А потом стол накроем, знаешь какой?!
- Представляю! Ну, ты Анжелка даешь! Вот это так сюрприз! -Хватает Максимку на руки, подбрасывает его, целует Степу,- послушай, а мне ведь костюм нужен, только не из тех, ворованных, венчание все таки…
- Я и костюм тебе купила, и кольца нам, и себе платье венчальное, - знаешь какое? Ты просто обалдеешь! И одену то самое шиншилловое манто, -твой подарок: ведь не даром же ты тогда для меня старался!- оба засмеялись.
- Слышь, Степка, а ты теми вещами пользуешься?
- Не всеми. Вечернее ничего не ношу, тебя жду. Когда откинешься, я тогда как наряжусь, - все ахнут!
Винт взял на руки сына, сел рядом со Степой, и обнял ее за плечи: “Анжел, спой мне мою любимую песню, а?” Степа тихонько начинает петь:
Умираю братва, никого не предав,
И клятвы воров не нарушив.
Вы простите меня, если был в чем не прав,
Ты прости мать,- тебя я не слушал.
Ты, родная, не жди: я уже не приду,
Не рыдай, обнимая могилку.
Жизнь вора пронеслась, словно пьяном бреду,
Ты себя береги,и сынишку…
Винт сначала подпевает, а потом, склонив голову на головку сына, украдкой вытирает слезы. У Степы тоже мокрые глаза, она замолкает, и, прижавшись к плечу любимого, осторожно и нежно гладит его по бритой голове.
-А ты знаешь, Степ, я ведь тоже никого не сдал, как в той песне; хотя мучили меня страшно: подвешивали, как мешок, и били. Я сознание терял, а они отливали водой, и снова били. Потом даже электротоком пытали, но я не сдал никого. Анжелка, наверное я уже много не проживу, порой внутри так все болит! Ведь хозяин того магазина им бабла дал, и пообещал хорошо заплатить еще, если найдут тех, кто хату его грабанул.
Степа, уткнувшись Винту в плечо тихо плакала. Заплакал и Максимка.
- Тихо, мои малыши,- сказал Винт,- тихо; не надо плакать, мы же вместе, мы всегда будем вместе. Всегда. Да, да, да… А как иначе? Иначе нельзя. Все хорошо. И все просто. Надо только немножечко подождать, совсем немножечко и я буду с вами. Рядом… Рядом.
- Не переживай Игорек, мы тебя дождемся, и ты будешь жить. С нами, для нас, ради нас. Мы с Максимкой тебя обязательно поднимем на ноги и вылечим. Ты только береги себя и вернись. Вернись…
- И воровать уже больше не буду: не смогу… Еще один срок я просто не потяну. Правда не знаю, как мы жить будем, на какие средства?
- Как то будем,- сквозь слезы ответила Степа,- я петь буду. Кстати, меня Лев Моисеевич ( директор ресторана) опять в ресторан приглашает; и даже весь декрет оплатил, причем очень даже неплохо.
- Что это с ним случилось? Неужели совесть заговорила? - спросил Винт.
- Нет, совесть тут не причем. Страх за свою шкуру! Где то месяц тому назад позвонили мне от Креста, поинтересовались как ты, как я живу, есть ли в чем нужда. Я вначале держалась, а потом не выдержала, и все рассказала: где работала, чем занималась, как забеременела и как со мной обошлись. Сама не знаю, почему рассказала как меня уволили,- без выходного пособия, не заплатив ни копейки! На следующий день за мной приехали пацаны, и отвезли к Кресту. Чуть позже привезли туда и Леву.
