Ласточки

1941-ый год, июнь

Кира поправила рукой изящные бирюзовые бусы.
Она не очень любила носить украшения, но эти бусы надевала теперь почти каждый вечер. Когда приходила на танцплощадку. Единственное развлечение в посёлке Березовка, где в маленькой местной больнице Кира проходила практику после первого года медучилища.

- Бусы Вам очень идут, - услышала она в тот теплый вечер начала июня от парня, который пригласил её на танец. Он сразу понравился ей. Высокий, светловолосый, в глазах искорка и...
Кира потеряла голову. А танцевал он даже лучше её.
- Где Вы так хорошо научились танцевать? - удивилась Кира.
- В школе у нас был кружок по танцам, - улыбнулся Алексей, - правда, ходили туда одни девчонки. Меня, чтобы разбавить коллектив, записали туда добровольно-принудительно. Сначала я обиделся, а потом мне очень понравилось танцевать.
Он улыбнулся.
Почти сразу они перешли "на ты". С ним Кире было легко. И было ощущение, как будто она вдруг встретила кого-то, давно потерянного. Странно...

С Кирой Алексей танцевал теперь каждый вечер.
Местные девчонки завистливо смотрели на неё.
А Кире хотелось одного - чтобы её летняя практика никогда не заканчивалась. Но уже 20-го июня, в пятницу, она должна была уезжать обратно, в город.

В последний вечер перед отъездом Кира пришла на танцплощадку. Сердце взволнованно билось.
Она поправляла рукой нитку бирюзовых бус и ждала Алексея.
" А вдруг он не придёт?", - промелькнула мысль.
Но Алексей пришёл. И, не глядя ни на кого из остальных девчат, сразу подошёл к Кире.
- А может, просто пройдёмся? - вдруг предложил он,- почему-то нет настроения танцевать.
Кира кивнула головой и подумала, что он угадал её мысли.
Они прошли длинную поселковую улицу и оказались у реки.
- Как много птиц! - вдруг воскликнула Кира, посмотрев на залитое багрянцем заката, небо
В небе действительно резво носились быстрокрылые ласточки. Кира остановилась, подняв голову.
- Кира, ты сама, как ласточка, - улыбнулся ей Алексей, - такая же лёгкая и быстрая.
Девушка смущенно поправила рукой прическу-каре.
- А пойдёшь за меня? - вдруг спросил Алексей.
Кира замерла от неожиданности.
- Это шутка? - спросила она.
- А вот и нет, - улыбнулся парень. - Я серьёзно. Нравишься ты мне очень. Всё время только о тебе и думаю.
Он вдруг обнял её и поцеловал.
- А завтра я уезжаю, - тихо ответила Кира, - насовсем.
Алексей внимательно посмотрел ей в глаза.
- По батюшке ты как будешь? - спросил он.
- Павловна.
- Значит так, Кира Павловна, делаю тебе официальное предложение, - строго сказал он. - Даю времени два... ну ладно, три дня подумать.
Кира не выдержала и засмеялась.
- Ну, хорошо, хорошо, Леша, я подумаю, - ответила она.

1944-ый год, февраль

Кира даже улыбнулась во сне. Звучит рио-рита, теплый летний ветерок ласкает лицо…
Рядом  с ней кто-то очень знакомый.
Весёлый голос и внимательный серые глаза и…
Вот, они идут вместе.
Глинистый берег реки, ласточки.
- Как много их! – восклицает Рита и смотрит на красное закатное небо.
Рядом с ней Алексей. Он берет её за руку и произносит её имя…
- Кира!

- Кира, Кира, просыпайся! – кто-то трясёт её за плечо.
Сон падает с глаз, как белая повязка.  "Всё  это сон… только сон”, - проносится в мозгу Киры молниеносная мысль.
C Алексеем  она больше так и не виделась. 22-го началась война. А уже через несколько дней она с мамой уезжала из города. Эвакуация.
Поезд, набитый встревоженными людьми, усталость, внезапная бомбежка… Матери Киры осколок попал в грудь, под сердце. Кира помнила её бледное неподвижное лицо и завиток чёрных волос на виске.
И как она плакала, стоя рядом на коленях. А мимо них проносились обезумевшие люди. Рядом валялся раскрытый чемодан, и были разбросаны какие-то детские вещи…
Толстая кукла со светлыми кудряшками, чья-то семейная фотография в треснувшей рамке… Пробегавший мимо человек, случайно наступил на куклу ногой, и пластмассовая голова раскололась с громким “чпок”. Этот звук запомнился Кире на всю жизнь.

- Товарищ Шубина,  подъем!
- Кира вздрогнула всем телом и открыла глаза.  Похоже, она заснула второй раз.
- Пойдем, Кира, ассистировать будешь, - голос хирурга Валерия Михайловича звучит, как всегда, строго, - опять привезли много раненых. Один случай очень тяжелый, вся нога раздроблена.
- Ампутация?
- Да.
Кира поправляет косыночку и подходит к столу, на котором лежит солдат с раздробленной ногой.
- Шубина, скальпель! – слышится усталый голос Валерия Михайловича.
Она чётким движением подает нужный инструмент и бросает быстрый взгляд на  солдата. Он без сознания.  Худое лицо, мертвенно-бледное, видимо от сильной кровопотери, неожиданно кажется Кире странно знакомым.
- Не может быть, - вдруг шепчет девушка и прижимает к груди руку, как будто пытается успокоить оглушительные удары сердца.
- Зажим!
Она подаёт инструмент и, улучив момент, склоняется к лицу солдата.
"У Алексея над левой бровью был шрам", - пульсирует в мозгу мысль, - неужели?"

Да, это он...

После операции Кира курила, стоя на крыльце школы, которая последние полгода была переоборудована под госпиталь. Она сама не заметила, как по лицу потекли слёзы…
- Ты его знаешь? – к ней незаметно подошёл Валерий Михайлович.
- Да, - Кира виновато вытерла глаза, - мы были с ним знакомы… ещё до войны.
- Вот и свиделись, - голос Алексея звучит хрипло.
Кира кивает головой.

После операции прошёл уже почти месяц. Алексей уезжает домой, в Березовку.  Кира провожает. Он на костылях, за спиной – рюкзак. Кира незаметно засунула ему туда хлеба с салом из своего пайка.
Уже март. Сквозь грязные окна вокзала пробиваются солнечные лучи.
- Только не вздумай приезжать, слышишь? – Алексей внимательно смотрит на Киру.
- Сама видишь, куда я тебе такой? – он смущенно кивает на грубые костыли. – Со мной и не потанцуешь уже, как раньше.
Кира чувствует, как что-то сдавливает ей горло.
- Держись, Лешенька, - она обнимает его, - я буду тебе писать.

"Война закончится, и мы будем вместе"”, - думает Кира.

Алексей крепко обнимает её, и Кира помогает ему забраться в поезд.

1945-ый год, июль

"Ну и жара", - подумала Кира, выходя из электрички на станции с названием "Березовка".

- Глупая ты, Кира… глупая… ласточка моя,  - Алексей обнимает её.
И Кира чувствует слёзы на его лице. И на своих ресницах…
- Ну, зачем же ты?
-  Я не могла не приехать, Леша, - голос Киры дрогнул. - Я люблю тебя.