забившийся от дождя в какую-то щель, наконец-то вспомнил, что пора «ловить мышей», и, показавшись на свет Божий, вновь начал кричать свои русские речевки: «давай-давай», «карашо», «маладцы»!
Непогода, будто бы испугавшись такого дружного интернационального отпора, стала отступать, а тут и солнышко выглянуло. Я понял, что пришла пора «поощрить» на испанском теперь уже Бенджамена. А что я могу продекларировать на языке Сервантеса и Неруды? Только то, что знаю с детства: «Вива Куба! Вива Фидель! Вива Че Геварра! Сосиализмо о муэртэ (социализм или смерть)! Янки но пасаран (янки не пройдут)! Янки гусанос (янки – черви)! Вен серемоз (мы победим)!»
Бенджамен с некоторым, как показалось, недоумением переглянулся с другими членами экипажа лодки, типа, во, «руссо туристо-коммунисто» дает! За такие лозунги при Трухильо можно было запросто угодить за решетку, однако, памятуя о словах Виктора про уважение доминиканцев к кубинцам, я старался вовсю.
Непогода на время отступила (в «Баваро Принцесс» дождь лил целый день). Лодки сделали первую остановку на мелководье. Как по команде, приплыл целый косяк разноцветных рыбок, им стали крошить хлеб в воду. Кое-кто из экскурсантов, надев маски с трубками, даже спрыгнул за борт. В паузах экипаж лодки угощал всех кока-колой с ромом.
Я поинтересовался у Бенджамена.
– Сколько еще плыть до Саоны?
– Пятнадцать минут, – ответил он, уточнив через мгновенье, – «доминиканских» минут.
Что ж, почти ясно. Сколько длились эти пресловутые «доминиканские» минуты, я засекать не стал, и вот он – остров!
Саона – национальный заповедник, сплошной пальмовый лес. Уф! Слов не подобрать для описания всего окружающего, все – не то. Одно слово: рай на райском острове. Тучи ушли, море, небо, пальмы, белый песок пляжа, умытые дождем, заиграли на солнышке свежими красками. До сих пор не верится, что все цвета на фотографиях – естественные.
Нас высадили на каком-то пляже, недалеко от берега покачивались на волнах другие плавсредства. На пляже – топчаны, небольшая эстрада, на ней несколько пар отдыхающих исполняли танец, похожий на ламбаду. Национальные мелодии по всей Доминикане ненавязчивым фоном звучат всюду, придавая всему окружающему неповторимый колорит. Но тут… Добавлю, что от кухни (шведский стол входил в стоимость) неслись соблазнительные запахи…
Море – полный штиль, вода прозрачная, как в Байкале. «Стрельнув» маску у Олега, с которым мы бороздили на каяке волны Атлантики, я решил поискать кораллы. Отплываешь от берега, ныряешь метра на два вглубь и, потянув на себя шапку водорослей, приподнимаешь песчаный грунт. Вот они, родимые, разной формы, цвета и величины! Ох, и наплавался я тогда! Начерпав полные пригорошни кораллов, возвращаешься к берегу, сортируешь, оставляя самые интересные, и опять в море. Туда-сюда, туда-сюда… Горка кораллов росла, а с ней усиливалось жжение кожи на обгораемой лысине. Когда я наконец остановился, любуясь поднятым со дна «богатством», услышал вопрос: «Что у тебя с лысиной?» – Что, что?.. «Капут» ей, как выражался Алекс.
Запомнились огромные развалы морских раковин разной формы и цветов, недалеко от берега. Некоторые доходили до размеров приличной дыньки, однако вид их был настолько нетоварным, что даже искать что-то приличное на память не захотелось, да и вес как у камней.
По пляжу бродили торговцы кокосами – два доллара за штуку, в «Баваро Принцесс», напомню, – один. Подходил, время от времени, Бенджамен: «Как дьела? Маладцы! Давай-давай!» И тут меня осенило.
– Бенджамен, хочешь узнать еще одно очень популярное русское слово, по смыслу «карашо», «давай-давай» и «отлично» вместе взятые, только еще колоритнее?
– Ес, оф коз!
– Тогда повторяй за мной: «за».
– Са.
– «Е».
– Йе.
– «Бись!»
– Бис.
– А теперь всё вместе…
– Са-йе-бис…
– Окей! Только погромче!
– Са-йе-бис! Сэнкью.
– Во-во, давай-давай! Окей! Ком он!
Ничего не подозревающий Бенджамен ушел, еле слышно усердно бубня новое для него слово, обозначающее для меня, грешного, целый пласт мироощущения, почти философскую категорию. Да и не только для меня.
А тут отобедать пригласили. После путешествия, да на природе, да с дымком!.. М-м-м… Ром с кокой наливали без ограничения – краски природы от этого еще более засверкали. Я всхлипнул, вспомнив мамахуану.
Рядом с импровизированной столовой на столике стоял компьютер, на нем Сильвия демонстрировала сделанные ею фотографии, предлагая купить диск за сорок долларов. Я заметил, что мелькаю на фотках чаще других (зря, что ли, драл горло на итальянском!), но баксы пожалел. Пардон, сеньорита: поистратился, ведь совсем скоро домой! Бенджамен тоже предлагал отснятое на камеру за полсотни долларов.
К сожалению, время нашего пребывания на благодатном острове неумолимо подходило к концу. Вновь показались тучки на горизонте – пора усаживаться в лодки. По пути назад нас ждала еще одна остановка – скопление морских звезд на небольшой глубине. Желающие опять надели маски и нырнули к этим удивительнейшим живым существам. Да, природа неистощима на творчество! Крупные, правильной формы, еще и красные – показалось, что они вообще искусственные. Всласть «пофоткавшись», мы двинули дальше, желая улизнуть от нагонявшей нас непогоды.
Контрастный перепад цветов неба, искрящаяся на солнце лазурь моря, окаймленная изумрудно-белой полосой суши, запах разогретой морской воды вкупе с бешеной скоростью и ударами о волны создавали ощущение необыкновенного внутреннего ликования, полной эйфории. Казалось, вот оно – истинное наслаждение! Да и вновь прятаться от непогоды, к счастью, не пришлось: успели выскочить из-под наползавших на небо тучек. Не хватало лишь последнего мазочка для завершения картины абсолютного блаженства. И он был сотворен.
– Са-йе-бис!!! – пронеслось над лодками. Это Бенджамен продемон-стрировал удачное усвоение нового материала вместе со старыми лозунгами. Реакция народа была более чем восторженной и одобрительной. Ему замахали руками, стали показывать большой палец. Он просиял, повторив колоритный возглас еще громче. Только один пожилой мужик из нашей лодки возмущенно замахал ему кулаком.
– Иш, нахватался!
Но это лишь добавило колорита эмоциональному восприятию действа.
Однако… всё хорошее рано или поздно заканчивается. Впереди замаячила небольшая гавань рыбацкого поселка Байяибе, где нас ожидали автобусы. Вокруг них кипела неизменная торговля сувенирами под музыку.
Я простился с Сильвией: «Чао, Сильвия-Аурелия!», «щелкнув» их на прощание в обнимку с Алексом. И назад в отель, протиснувшись с прежней черепашьей скоростью сквозь ставший почти родным Игуэй.
На обратном пути две туристки из нашей группы – отважная липчанка-водница Лена и заботливая Галя из Самары, жёны ударников-фильтровиков, лечили мою сгоревшую пунцовую лысину кокосовым маслом – очень, знаете ли, помогло. Это был наш предпоследний день в Доминикане.
Прощание
В последний вечер наша группа – флагманы фильтрового дела России – собралась за прощальным столом, специально накрытом для нас в ресторане классической кухни «Шопен». Посидели, потостовались, попели, потрепа-лись. Ресторан находился у искусственного водоемчика, от него тянуло приятной прохладцей. Время от времени бесшумно проплывал маленький мотобот, в котором сидели пианист за роялем и мулаточка, сверкающая белоснежной улыбкой. Впервые в жизни мне довелось попробовать свежих устриц – ощущение неопределенное. Бдительные официанты с неизменными улыбками оперативно заменяли бутылочки с винами. Николаю Зиновьевичу, в знак искренней благодарности, мы подарили большой креольский барабан. Но вскоре нам, увлеченным своим делом мужикам, удалось довольно быстро превратить веселое застолье в небольшое производственное совещание, к явному неудовольствию наших поющих женщин.
После прощального ужина, ожидая автопоезд на площадке у ресторана, мы оживленно продолжали разговор «за бизнес», хотя, понятное дело, никто друг друга особо не слушал. И тут я краем глаза заметил пожилую чету американцев, глазевших на нас с нескрываемым восторгом. Видимо, подобное экзотическое зрелище – столько эмоциональных, энергично жестикулирующих руками «рашинз» – было для них внове. Да ради Бога, «за погляд денег не берут». Усевшись в автопоезд, они на прощание помахали нам рукой: «Гуд бай!»
На рассвете я в последний раз искупнулся и приступил к сборам, настраиваясь на обратное путешествие из лета в зиму. Что ж, сказка рано или поздно кончается. Радовало лишь то, что лететь назад предстояло на два часа меньше – навстречу движению Земли.
Таможенные процедуры и досмотр шли одновременно в одной очереди на многие рейсы, в основном, в Штаты и Канаду. Купили обещанную по прилету фотографию (как давно это было!) с изображением нас с Галей, только что ступивших на землю Нового Света, в обнимку с двумя аборигеночками. Точнее, купил я – Галя сама себе не понравилась: слишком, говорит, заметен испуг от неожиданной съемки и первых впечатлений – аж глаза круглые. Провожали в полет те же музыканты, что и встречали. Я отдал им самый последний доллар. «Грасийас»!
В ожидании приглашения на посадку, я наблюдал, как по аэропорту метался рязанец Алексей из нашей группы, лихорадочно фотографируя все подряд. Заметив мой удивленный взгляд, он пояснил, что глобально расслабившись в отеле, совершенно забыл про взятый из дома фотоаппарат, а жена, мол, потребует фотоотчет о поездке. Они с земляком-компаньоном Дмитрием почти все время отдыха пролежали в теньке на топчанах у ближайшего к их бунгало бассейна с баром, неспешно потягивали ром и алкогольные коктейли, вздыхая по поводу отсутствия русской водочки, да изредка окунались в голубую водичку бассейна. Барменша, «выдрессирован-ная» ими за доллар в день, мгновенно подносила друзьям-земелям по очередному стаканчику, завидев условный знак – поднятую руку. Даже тужиться, вставать лишний раз не надо было! Из отеля они никуда не выбирались, хотя на пляже у воды я видел их лишь однажды. Что ж, это тоже вполне полноценный отдых, хотя и абсолютная противоположность «доктрине» активного отдыха наших энергичных коллег из Иванова!
И вот, уже знакомый нам «Боинг». Публика в самолете была почти та же, что и десятью днями раньше. Поднявшись по трапу, я в последний раз обернулся, набрал полные легкие теплого, ароматного тропического воздуха и, шумно выдохнув, нырнул во чрево лайнера.
Всё! Домой. В сибирские снега. Прощай, солнечная благодатная Доминикана! Я люблю тебя!
Кольцово, 2008 год
