Ленин жЫв!

пробить, что бы увидеть, а что там, за ними?! Что там за пространство?! Но, тщетно облака все тянулись и тянулись и общая какая-то усталость, а затем обреченность охватили его разум. Потом опустошенность и дикое желание вообще ничего не видеть. Он хотел проснуться, но не мог. Он хотел вырваться из объятий этого сна, но не мог! Сон был вечен! Сон был жесток и всесилен! Сон уносил его в бездну, и эта бездна была бесконечной.
Кирилл открыл рот, что бы закричать, но не мог выдавить из себя и звука. Он лишь напрягал легкие и мышцы гортани, но они были бессильны послать звук наружу. Он так и летел в розовую пропасть немой и почти ослепший...

***

Пелена тает, как надежда, или надежда прояснятся, как тает пелена?! Что быстрее?
Он лежит совсем без движения.
А, так хочется повернуться на бок, но он не может. Он лежит на спине как прикованный. Его мышцы не могут пошевелить его же тело. Это странное ощущение беспомощности оно вновь вернулось. Оно вновь вернулось и стало гнетущим. Слабый писк и глухой тихий голос рядом.
Он звучит, но разобрать слова очень трудно. И вот опять, опять эта попытка двинуться.
Но тщетно.
– Кирилл, Кирилл, вам нельзя пока шевелиться. К вам прикреплены датчики, сейчас мы их отсоединим, и вы сможете повернуться. Я вам помогу. Потерпите еще немного.
Голос приятный. Он успокаивает. Он создает некую уверенность и придает силы.
Кирилл почувствовал, как кольнула где-то в правом боку. Затем в паху и возле пупа. Он, чувствовал, как от его тела, что-то отделили. Было не больно, но неприятно. Это, как давно приклеенный пластырь, отдирать от кожи.
– Ну, вот и хорошо. Вот и все. Можете открыть глаза. Можете повернуться на бок. А я приду совсем скоро. Приду, принесу вам поесть и попить. Вам нужно попить и поесть обязательно. Лежите пока, – опять этот красивый и мягкий голос.
Он раскрыл глаза.
Все в пелене тумана. Он, в той самой палате, куда привели его два охранника. Он мучительно попытался вспомнить, как он уснул. Он, вдруг почувствовал, что его кожа на голове, как-то странно колется обо что-то жесткое. Кирилл потянулся и потрогал затылок рукой. Он был щетинистый и ровный. Он был побрит наголо. Он был лысый, словно призывник в Советскую армию.
– Еще этого только мне не хватало!
Он ощупал голову и наткнулся на небольшую шишку на затылке. Это было что-то вроде прыщика или расчесанного укуса комара. Лучинский попытался определить, что это такое, он надавил на бугорок пальцем и застонал, было больно. Словно кто-то вонзил спицу в голову.
– М-м-м, мать твою!!! Что они тут со мной сделали? – зло спросил он сам у себя.
– А вот этого делать не надо! этот опасно, не надо трогать пока голову! – опять это приятный голос. Кирилл повернул голову.
Это была она.
Лиза, она стояла рядом со стаканом воды в руке. В другой, она держала горсть таблеток.
– Вот, вы должны выпить эти лекарства, они помогу восстановиться. А нам, обязательно надо, как можно быстрее восстановиться!
Кирилл поморщился и брезгливо посмотрел на таблетки в руке девушки. Он, молча, взял у нее лекарства и выпил, запив это разноцветный винегрет шариков, водой. Поморщился и с раздражением спросил:
– Вы, что тут со мной сделали?!
– Ничего страшного. У вас взята пункция всех особо важных частей организма. Печени, почек спинного мозга головного мозга и спермы...
– Спермы?!!! Мать его, вы что мне и яйца резали?!!! – возмутился Кирилл.
– Ну, не резали... а исследовали. Это надо, так надо. Так же, еще взяли пробу вашей кожи на бедре. На правом бедре.
Кирилл, со страхом засунув руку под оделяло, нащупал на правой ляжке большой кусок пластыря.
– Вы, что ж, меня все-таки решили на запчасти разобрать?!
– Нет, не волнуйтесь, ничего серьезного для вашего состояния нет. А вот образцы ой как нужны. И от них может многое зависеть! – Лиза сделала ударение на слово «зависеть».
Кирилл внимательно посмотрел на девушку и вздохнул. Он закрыл глаза и пробормотал:
– Когда это кончится?!
– Ну, теперь не скоро... – грустно вторила ему Лиза. – И помните, я рядом, если что я всегда помогу... – она кивнула незаметно на свою руку.
Он понял, что она напоминает ему о тех рыжих трех точках, на изгибе у локтя. Кирилл, вздохнул и попытался улыбнуться.
– А сейчас вам нужно поспать, вы должны поспать, но прежде выпейте, вот этот питательный бульон. Это витамины и вообще стимулировать надо немного ваш организм. Мы для пробы опять его усыпили.
– Опять?! Как усыпили?
– Так, мы вас усыпили с помощью наших препаратов, которые уже разработаны.
– Хм, и сколько я проспал?
– Два месяца...
– Два месяца? Вы что на полном серьезе? Я тут, в вашей ветеринарке, уже два месяца?!!!
– Ну да... исследования то идут. И вас изучают, а так вас просто нельзя изучать, вы же должны есть и пить, вы должны испражняться и мочиться а это мешает и отвлекает. Вот мы вынуждены были вас усыпить и очистить ваш организм. Вот и всею. Ну, сейчас вы в норме. Так что вам просто нужно восстановиться и вот выпить. – Лиза протянула ему странный сосуд, это был какой-то пластмассовый чайничек с носиком.
Из чайника ароматно пахло куриным бульоном. Только сейчас Кирилл понял, что очень хочет есть, что кишки буквально прилипли к стенкам желудка, а он ссохся и превратился в старый бурдюк. Кирилл взял чайничек и хлебнул из носика ароматную жидкость. Она оказалась приятной на  вкус. Он выхлебал почти все содержимое, и ему тут же стало легче, пришло чувство сытости, и очень захотелось спать. Глаза буквально смыкались, он откинулся на кровати и хотел сказать, что-то Лизе, но не смог.
Силы оставили его.
Он, лишь вдалеке, слышал ее голос:
– Спите, это снотворное, когда проснетесь, вам будет очень хорошо, вы будете в норме. Спите... ничего не бойтесь...
На этот раз никакого сна. Он словно провалился в черную пропасть. Без эмоций и красок, просто пустота. И все. И вот уже светло, он открыл глаза...
Ему хотелось пить, ужасно хотелось пить. Он осмотрелся. В палате он был один, лишь слабое попискивание лампочек на приборах. Кирилл приоткрыл одеяло и увидел, что он совеем голый. Как встать, что бы сходить в туалет?
Он завернулся в одеяло и словно любовник неудачник, который попался при приходе ревнивого мужа, украдкой засеменил в уборную. Когда он вернулся, то к удивлению своему, обнаружил, что палата полона гостей. Тут стояли: секретарь Бродский, Щупп и два типа в белых халатах по фамилиям Лысенко – Вавилов.
– О-о-о! Я вижу товарищ Кирилл! В полной норме! Только вот подстричься пришлось! – радостно воскликнул Бродский.
– Да уж... - Кирилл потрогал свой колючий ежик на голове.
– Ну, да не беда! Для нашего общего дела, что не сделаешь? А?! – секретарь словно издевался.
– Ну, как сказать... – хмыкнул Кирилл. – Мне извините... трусы-то выдадут?! – он требовательно посмотрел на Лысенко, затем на Вавилова.
Те, беспомощно пожали плечами. Бродский усмехнулся:
– Конечно, конечно, как же без трусов?  Без трусов, делать государственные дела, прямо никак нельзя! Вот, уже все готово! Вы должны быть в форме, через пять минут! Нас ждут на торжественном семейном обеде! Нас ждут великие дела! – пафосно воскликнул Бродский.
– На торжественном семейном обеде?! Как это?! – удивился Кирилл.
– А так! У нас в стране, есть такая традиция у высшего руководства! Раз в месяц, обедать семьями, и приглашать на это мероприятие самых заслуженных людей! Вот вы и оказались в этом списке! Так, что собирайтесь! Я оговорил обо всем с вашими докторами! Они, меня уверили, что вы сейчас в полном порядке, более того, вам требуется усиленное питание! Вот вы его и получите! – не рассказывал, а пел арию Бродский.
Его лицо светилось какой-то неподдельной радостью и энергией. Оно буквально пылало жаром благополучия.
Кирилл почесал свою бритую голову и пожал плечами:
– Ну, если меня, с такой вот рожей, не испугаются ваши руководители. Ну, что ж, можно и пожрать!
– Не волнуйтесь, наши руководители еще и не такие рожи видели! – сказал смущенно секретарь правительства.
Кириллу даже показалось, что Бродский, хочет добавить: «у них, у самих, такие рожи - кого хочешь, напугают...», но просто сдержался или побоялся.
Лучинский одевался специально медленно. Как бы то капризничая. Пусть подождет этот напыщенный индюк с кличкой нобелевского лауреата и талантливого поэта.
«Надо ж, этот гондон – правитель, такую вот, муку придумал. Бродский, Бунин, издевается сука! Над великими людьми издевается! Показывает скотина, мол, он выше и хитрее всех! Вот сука!» - в ярости думал Лучинский, натягивая на себя пиджак от парадного костюма. Галстук он одевать не стал, специально расстегнув верхнюю пуговицу рубашки.
Себе на щеки, и на ёжик на макушке, он вылил почти бутылек одеколона, понимая, что теперь будет вонять этим приторным запахом на весь Кремль. Под мышками он побрызгал освежителем для воздуха, специально усердно много, что бы ядовито-сладкий запах смешался с запахом одеколона и пах пошло и невыносимо!
«Вот суки! Нюхайте правду жизни! Вот так вот вонять буду вам назло!» - он вдруг поймал себя на мысли, что как-то неестественно сильно разозлился, вернее даже не разозлился, а рассвирепел! Он готов был в эту минуту, набить физиономию, любому, кто попался бы ему под руку. Особенно, он хотел засветить под правый глаз, этому лизоблюду и пижону Бродскому. «Этому засранцу с бриолином в волосах». И лишь, какая-то невидимая сила сдерживало его выскочить из ванной и с размаху садануть секретарю правительства в нос.
Когда он вышел из ванной Бродский присвистнул и похлопал Кириллу по плечу. Он повел носом, но сделал вид, что приторный запах его вполне удовлетворяет.
– Ну, даже очень хорошо! Мне нравиться, а вот галстучек-то придется все равно надеть!
– А мне нельзя! Мне нельзя шею сдавливать! – моментально найдя повод, соврал Кирилл и посмотрел на Щуппа. – Так ведь, Михаил Альфредович?!!!
Щупп растерялся, но тут, же взял себя в руки:
– Да, не желательно... у него рана на голове от пункции мозга, вот поэтому не желательно, что бы...
Бродский нахмурился, но кивнул головой, согласился:
– Ну, что ж, без галстука, так без галстука...
И опять, эти блуждания по лабиринтам. И пять дорога вверх. Ковровые дорожки и натертые до блеска кремлевские паркеты показывали они на поверхности, Кирилл шел по коридорам и пытался втянуть в себя запах свежего воздуха. Он так соскучился по свежему воздуху. Бродский словно уловил его настроение:
– Вздохнуть хочется настоящим воздухом, терпите, может вам и повезет!
Они пришли в большую приемную, золотые двери все в вензелях. Гигантские тяжелые ручки. Человек похожий на швейцара в супердорогом отеле Нью-Йорка, что-то шептал Бродскому на ухо и все время разглядывал Кирилл. Кстати Лучинский заметил, как два солдата, что стояли у дверей на входе, поморщились, когда настигла их волна запаха его экспериментального синтез освежителя-одеколона. Кирилл довольный – улыбнулся от успеха этой химической атаки.
Бродский подошел к нему с улыбкой и заявил:
– Ну, что ж ваше пожелание сбывается! Пикник будет на свежем воздухе! Так что сейчас мы поедем в другое место!
– А, что шашлычок верховный правитель, не в Кремле, что ли жарит? – съязвил Кирилл и сделал совсем наивное лицо.
Бродский поводил скулами и буркнул:
– Он иногда и в Кремле жарит шашлык, но не из свинины, а из врагов!
– Извините,