ЧАРОДЕЙКИ (пишется)

слушала вполуха. Мысли были заняты другим.
-- Я в душ, -- заявила Марго входящей в кухню бабушке.
Но бабушка не обратила на нее внимания, с причитаниями выключая выкипающий суп.
-- Ничего нельзя поручить, -- вздохнула она, протягивая мне листочек с адресом. – Вот, прямо сейчас собирайся и иди. Это не далеко. Прямо за рынком. И пусть это будет наш с тобой секрет. И Марго тоже не рассказывай.  
Я и не собиралась.
-- Скажу, что отправила тебя в магазин. Так что купи заодно молока и хлеба. И огурцов ранних. Ты знаешь где.
С таким напутствием я и отправилась в корне менять свою судьбу.

***

Елизавета Ивановна понравилась мне сразу. С первого взгляда, я почувствовала к ней расположение. По виду, она была ровесницей бабушки, но казалась намного моложе. Трудно объяснить, но в ней ощущалась некая гипнотическая сила. Она вызывала доверие. Как будто я встретилась с любимой тетушкой, которую давно не видела, но очень по ней скучала. Но что-то внутри меня протестовало против этой внезапно возникшей симпатии.
Елизавета Ивановна улыбнулась, впуская меня в квартиру:
-- Как ты выросла! И как похожа на свою бабушку в молодости. Та еще чертовка была, -- весело сказала женщина. Не бабушка, именно женщина. Внезапно я это поняла. Ее глаза были молодыми, а улыбка какой-то по детски озорной. Невозможно было сохранять кислое выражение лица в присутствии такого человека.
А потом она посмотрела мне в глаза. Просто заглянула в душу. Я почувствовала дурноту. Голова закружилась, и стало нечем дышать.
Елизавета Ивановна всплеснула руками. От веселости не осталось и следа. Глаза стали серьезными. Елизавета Ивановна уже не казалась такой молодой. Она провела меня в комнату, и усадила в мягкое кресло. Ее квартирка была маленькой. Всего две небольшие комнаты. Но было видно, что все в этом доме подобрано и сделано с любовью. Чайный столик, застланный расшитой цветами скатертью, разномастные стулья и пуфы, книжный шкаф и бледно-лиловые шторы с розочками -- по отдельности выглядели бы устаревшими и безвкусными. Но здесь все находилось в такой гармонии, что навевало ассоциации с французским провансом. На стене висела картина, которая показалась мне смутно знакомой. Наверняка копия какого-то известного импрессиониста. После уроков мировой культуры, я, чуть разбиралась в стилях, но художников всех не упомнишь, если ты, конечно, не фанатичка в стиле нашей училки. Знакомые мне бабули не живут в таких интерьерах.
Тем временем, Елизавета Ивановна сосредоточенно рассматривала меня. Как будто ожила какой-то реакции.
-- У вас очень красиво, -- вежливо заметила я.
-- Спасибо. Я старалась. – ее голос был веселый, но глаза смотрели пристально, изучающее.
-- Меня бабушка отправила к вам, -- решила продолжить я в таком же светском, как мне казалось, тоне. – Она считает, что меня сглазили.
Было странно сидеть в такой милой гостиной, и рассуждать про сглаз. Но очень хотелось, чтобы собеседница вернулась в то приятное расположение духа, с которым она меня встретила.
  -- Она объяснила. Современная молодежь многое отрицает, считает махровым суеверием. Для вас такие вещи, как порча и сглаз кажутся глупостью и бабушкиными сказками. В некоторых случаях, проблемы человека никак не связаны с потусторонним. Но не в твоем.
-- Что вы имеете в виду? – спросила я, и внутри что-то шевельнулось, заставляя сердце сжаться.
-- Откровенность за откровенность? – спросила Елизавета Ивановна и усмехнулась.
-- Я согласна.
-- Кто тебя зовет? Как выглядит человек, который зовет тебя во сне? – серьезно спросила она.
Меня охватил ужас. По спине побежали мурашки, а волосы на затылке зашевелились. Как она могла узнать? Я никому не говорила!
И только я решилась ответить на вопрос целительницы (а в том, что она целительница я уже не сомневалась), как на меня свалилось внезапное онемение. Изо рта вырвался рык. Я больше не управляла своим телом. Кто-то чужой и страшный завладел мной. К горлу подкатила тошнота. В глазах потемнело, я проваливалась в пропасть, я кричала, но не слышала своего голоса. Только на миг увидела свое тело, лежащее на полу рядом с креслом, и Елизавету Ивановну, совершающую какие-то странные пассы руками. А потом ничего. Пустота. Секунда, минута, вечность. Мой разум не мог вместить все это безвременное ничто. Все мое существо раздирала боль. Я обезумела. Я уже не я. Я и есть эта боль. Меня вообще больше нет.
И тут я услышала голос. Я услышала! Я существую! Этот голос что-то пел на незнакомом языке. Он был светом, жизнью и выходом. Еще чуть-чуть и я пойму слова этой песни, такой родной, но давно забытой. Вдруг что-то изменилось. Голос потускнел, и я словно наткнулась на невидимую стену. На меня уставились глаза. Два отвратительных кошачьих глаза. Приплюснутая морда уродливого кота приближалась ко мне. Стальные когти тянулись к моему лицу. Я в панике закрыла его руками. Раздалось шипение. Оно заглушало чудесный голос, дающий мне надежду. Пусть этот кот катится прочь, -- воскликнула я. Но не уверена, что в том месте, где я находилась, были звуки. Лишь голос – притягательный и спасительный. Кот отскочил. И через мгновение приготовился наброситься на меня. Он увеличивался в размерах и стал просто огромным. В его гигантской пасти я была бы пережеванной мышкой. Но меня охватило странное спокойствие: всего лишь очередной кошмар, я сплю, никто не причинит мне зла. В конце концов, это мой сон! Какой-то блохастый кошак, пусть и очень большой, не должен быть препятствием на пути к прекрасному голосу. Переступлю через него, если он не отойдет с дороги. Я ощущала себя хозяйкой в этом странном месте. Огромный кот стал маленьким и облезлым. Вид у него был жалкий, но намерения, однозначно, недружелюбные. Я пнула его ногой. Я летела на голос...  
И внезапно все прекратилось. Было светло. Сердце билось. Мучительно хотелось пить. Я никогда так не чувствовала и не осознавала свое тело. Кровь стучала в висках, голова болела. И эта физическая боль наполнила меня счастьем.  
Надо мной стояла Елизавета Ивановна. Она постарела на лет двадцать.
-- Теперь ты поверишь, -- заверила она, -- И сможешь рассказать…

***
Мы пили чай в ее светлой кухне, и солнечные зайчики ползали по скатерти с разноцветными ромбиками. Во рту был привкус горечи. Но на душе было легко. Как будто раньше на груди лежал тяжелый камень, притягивающий меня к земле, а теперь его убрали. Я рассказывала и рассказывала: о своих неудачах, о ведьме со стальными глазами, о голосе и мерзком коте, который не пускал меня к нему. Елизавета Ивановна все больше хмурилась. Когда я заговорила о ведьме, она непременно захотела узнать подробности внешнего вида колдуньи, ее интересовало, в какой позе та стояла и смогу ли я передать интонацию голоса. Целительница спрашивала, помню ли я, когда мне впервые приснился такой сон и что ему предшествовало. На этот вопрос я могла ответить довольно точно, поскольку это случилось как раз после злополучной вечеринке на первое апреля. Я тогда списала кошмар на губительное для нервной системы свойство алкоголя.
-- Теперь твоя очередь задавать вопросы. И я даже отвечу на них максимально подробно, поскольку то, чему ты стала свидетельницей, может повториться. Ты должна быть особенно осторожной. Тебя уже отметили некоторые не совсем светлые силы, и если ты почувствуешь что-то подозрительное, сразу же приходи ко мне.
-- Что это было? – задала я единственный волнующий меня вопрос.
Елизавета Ивановна вздохнула.
-- Все, что я расскажу должно остаться между нами. Это лишь для твоей безопасности. Ты же не хочешь, чтобы тебя сочли ненормальной?
Я утвердительно кивнула.
-- Да и никто не поверит. В общем, объясняя простым языком, наш мир населен некоторыми сущностями, которые человек в силу своей ментальной ограниченности, либо зашоренности сознания не может понять. Хотя трудно сказать, что эти сущности принадлежат нашему миру… -- Елизавета Ивановна сделала паузу, глядя на мою реакцию.
-- Продолжайте, вряд ли в реальности существует что-то страшнее, чем показывает Голливуд.
Целительница усмехнулась и продолжила:
-- Человек существо богатое самыми разнообразными энергиями, например, реакции мозга обусловлены электрическими импульсами. Есть еще и ментальная энергия, круговорот которой зависит от наших мыслей и поступков. Сущности, о которых я говорю, напрямую от нее зависят. Заметь, все религии мира призывают людей к соблюдению неких моральных норм, искоренению пороков… Все потому, что неправильный образ жизни, лишенный догм приводит к саморазрушению. Человек отрицает свою природу и совершает кошмарные вещи. Темные сущности питаются этой энергией разрушения, все больше и больше сталкивая человека в пропасть. Это не абсолютное зло, как ты можешь подумать, совсем нет, -- объясняла Елизавета Ивановна, глядя в мои испуганные глаза, -- Всего лишь естественный отбор. Тот, кто создал наш мир,  был очень мудр. Слабые телом умирают так же, как и слабые духом.
Это все мало укладывалось в моей голове. Но я слушала, затаив дыхание.
--   Однако у людей есть небольшая защита от полного проникновения таких сущностей. Священники называют их ангелами-хранителями, мы говорим – мистрис. Практически ко всем людям при рождении присоединяется свой мистрис.
-- Практически… Значит, не ко всем?
-- К сожалению, да, -- печально сказала Елизавета Ивановна. – Есть много причин. Саморазрушение человека приводит к тому, что мистрис его покидает. Некоторые духовные практики позволяют вернуть его, но это редкость. Мало кто идет по пути духовного роста. Некоторые люди настолько срастаются со своим мистрисом, что становятся чуть ли не богами среди людей. Многих из них ты знаешь из учебников истории.  
-- А у меня? Что с моим мистрисом?
--  В том то и дело. У тебя нет мистриса, –- прошептала целительница, жестом останавливая готовый сорваться вопрос – Я не знаю, почему. Ты же еще ребенок! И никто не знает, по какой причине некоторые  лишены его с рождения. Может, мать прокляли, когда она была беременна, и это отразилось на тебе. Проклятие могло преградить путь мистрису после рождения.
Когда твоя бабушка принесла тебя ко мне много лет назад, я увидела метку. Темную метку. Как будто какой-то черный колдун сделал тебя своей собственностью, и сняла ее.
Теперь я откровенно заулыбалась. Трудно было представить чернокнижников, которые могли бы меня проклясть в далеком детстве.
-- Фактически по этой же причине ты пришла ко мне сейчас, – серьезно продолжала Елизавета Ивановна, не обращая внимание на мою веселость. – Но на этот раз все оказалось гораздо серьезнее, поскольку к тебе привязали баста. Ты видела его сама, и я помогла избавиться от него. И непонятно, откуда он мог взяться? Я знавала только одного человека, который способен подсадить баста, но вот уже много лет этот человек не может никому причинить зла.
-- Так этот ужасный кот и есть баст? – спросила я, уже зная ответ.
-- Да, мелкая, но весьма зловредная сущность. Думаю, по достижении определенного возраста, ты бы явилась на зов хозяина баста. Или в данном случае, хозяйки. Ты же видела женщину во сне? И она переселилась бы в твое тело. Скорее всего, создательница баста очень стара и решила заполучить новое, молодое тело. Ты, рожденная без