просто гуляли по городу. Здесь можно было бродить вечно, не уставая.
Эта троица была и самой обыкновенной, и необычной. Самым интересным было то, что они всегда понимали друг друга с полуслова, будто читали мысли друг друга, о чём бы они ни говорили. Они о многом беседовали - о политике, об акмеистах, о своих увлечениях, о Музах и о многом другом. По вечерам, после занятий, они не спеша шли по городу, смотрели на звёзды, тихо переговаривались. Они заметили, что разговаривают каким-то возвышенным, поэтическим стилем.
Но однажды Джон принёс на занятия гороскоп, написанный просторечным языком, и они с Никитой, читая предсказания с блатными словами, смеялись над этим. Девушки оборачивались, желая понять, что же так их разобрало. Преподаватель Лучьян и сам часто вспоминал что-нибудь смешное и смеялся чуть ли не до потери сознания.
11. В Москву за новыми впечатлениями
Осип и Никита собрали чемоданы в Москву. Никита в своём ежедневнике обозначил цели поездки:
1. Познакомиться с московскими писателями и журналистами (футуристами, например), привлечь их в газету.
2. Поговорить с профессором Цветаевым (для моей газеты) и с академиком Тимирязевым (для Валеркиной газеты).
Плюнув на конкуренцию, Никита сам стал помогать Валерке в издании "Русской нивы", и тот также перестал соревноваться с ним. Оставив газету на Николая Гумилёва и Валерку, Никита с другом Осипом отбыли в Москву.
Их поездку омрачило известие о смерти Ивана Владимировича Цветаева. Никита узнал об этом, только когда прибыл в дом профессора. Он помог его родственникам по хозяйству, поговорил с его дочерями Мариной и Анастасией и зятем профессора Сергеем Эфроном и, потрясённый известием, после похорон профессора отбыл в гостиницу.
Осип тем временем ждал его возле гостиницы с двумя юношами.
- Знакомься, это футуристы Владимир Маяковский и Велимир Хлебников, - представил их Мандельштам.
Никита представился, пожал им руки.
Тот вечер они вчетвером провели в баре-погребе, где было накурено и царил полумрак. Ели шашлыки, запечённый картофель, пили пиво, слушали музыку.
- Я слышал про "Никитину усадьбу", - кивнул Хлебников. - Эту газету и здесь знают. Ты успешишь и удачишь.
- Что? - удивился Никита.
- У Хлебникова такой слог, он много "своих" слов употребляет, - объяснил Маяковский. - Его иногда трудно понять.
- Такого явления у меня в газете ещё не было, - обрадовался Никита. - Вы хотите публиковаться в этой газете?
- А газета не буржуйская? - спросил Маяковский. - А, да... Там про белые эллипсоиды космоса и всё такое. Ну что же...
- За нашу встречу! - поднял бокал с пивом Хлебников.
Друзья чокнулись бокалами.
12. Фото на память
Следующий день был богат событиями. Когда Никита ушёл к профессору Тимирязеву, в гостиницу пришли Маяковский и Хлебников и позвали Мандельштама на прогулку.
Они ходили на Поклонную гору, были на Чистых прудах, потом отправились гулять в зоопарк. Мандельштам фотографировал Маяковского и Хлебникова фотоаппаратом, который ему отдали Валерка и Никита.
Вечером, расположившись на лавочке в Александровском саду, они пили ситро, играли в карты, шутили и смеялись. Никита, возвратившийся с интервью, включился в игру.
- Ну, как там Тимирязев? - спросил Маяковский.
- Хорошо! Мы чай с тортом пили. Он много чего рассказал, там и для моей газеты кое-что припасено.
Возле ребят остановилась старушка:
- Ребят, вы ничего не купите у меня?
Она торговала газетами. Они купили у неё несколько газет.
- Вам нужна сдача? - спросила она.
Никита первый раз оглядел её внимательно. Она была очень бедно одета - наверное, перебивается с копейки на копейку.
- Нет, бабушка, - Никита выгреб из карманов монеты, оглядел спутников. Те тоже достали и отдали старушке мелкие деньги.
Велимир Хлебников сделал отличную фотографию, где Маяковский, Меньков и Мандельштам сидят на скамейке.
- Сохраню на память, не каждый день удаётся фотографироваться с известными людьми, - сказал Никита, пряча в порт-моне свой экземпляр фотокарточки.
- Да какие мы известные! - возразил Мандельштам.
- Всё равно будете известными, - покачал головой Никита.
Они долго гуляли по ночной Москве, больше молчали, чем говорили, но и молча прекрасно понимали друг друга.
А наутро Осип и Никита уехали в Петербург, договорившись переписываться с московскими друзьями-футуристами и публиковать их произведения в газете.
13. Чем иногда заканчивается вызов Пиковой Дамы
Валерка и Вася, съев макароны на ужин и заварив себе чаю, сидели в зале и читали "Никитину усадьбу". Они понимали, что скоро хозяйка квартиры должна будет приехать, поэтому на всякий случай собрали все вещи в рюкзаки.
- Давай-ка спать, - зевнул Вася. - Что-то я устал.
- А давай вызовем Пиковую Даму, - предложил Валерка.
- Да ну, ты что, в детстве, что ли, в это не наигрался...
Но всё же Вася согласился: это было жутко интересно.
За минуту до полуночи Валерка трижды обвязал вокруг ножки стола чёрную шерстяную нитку, достал из колоды карт пиковую даму, положил её мастью вниз на стул и трижды прошептал: "Пиковая Дама, приди". И погасил лампаду, и комната погрузилась в мрак.
В ту же секунду загремел ключ в замочной скважине. Мальчики, переглянувшись, в панике залезли за диван, прихватив с собой рюкзаки. У обоих так колотилось сердце, что только его они и слышали. Оба громко дышали от волнения. И ждали, что же будет.
14. Пленники Задиванья
Стало очевидным, что это хозяйка квартиры...
Судя по тяжёлым шагам, она была женщиной крупного телосложения. Она тяжело дышала - видно, сильно устала от поездки. Ходя по квартире, она бормотала что-то, перекладывала вещи с места на место. Потом присела на тот диван, и мальчики испугались ещё больше. Сидели, тесно прижавшись друг к другу и боясь вздохнуть.
- Ох ты ж... Поясница... - она поднялась с дивана, ушла в кухню.
- Ничего, вылезем, когда спать будет, - шепнул Валерка Васе.
Вскоре к хозяйке зашёл Гумилёв.
- Яна Стефановна, пойдёмте ужинать с нами, вы наверняка голодны после долгих скитаний, - сказал он.
Мальчики стали понимать, что Николай наверняка осознал, что они спрятались сейчас и хозяйку надо как-то на время вызволить из квартиры, чтобы они смогли уйти.
- Ой, нет, спасибо, я сейчас только в ресторане поужинала. Захворала чегой-то, буду неделю отлёживаться, никуда не выходить.
Валерка и Вася переглянулись.
- Ну так нельзя, - сказал Гумилёв. - Вам надо побольше гулять на свежем воздухе.
- Даже гулять сейчас не могу... Спать лягу сейчас. Вот тут, в зале, на диване.
Вася и Валерка были шокированы. Ну почему?! Почему всё так?!
- Спокойной ночи, - ответил Гумилёв. - Да лучше в кухне постелите себе, в зале у вас какой-то жуткий сквозняк.
- Да что ты! Это в зале тишь и благодать!
Так началось долгое заточение за диваном...
Ночью мальчики смогли заснуть на пару часов, но сон их был тревожным. Казалось, хозяйка и так уже знает про них. Яна Стефановна всю ночь разражалась громовым храпом - наверняка её было слышно на другой улице. На рассвете была сделана попытка уйти, но, едва мальчики стали выползать, старушка проснулась.
- Приснится же такое... - пробормотала она. - Тьфу...
И снова уснула. Но уйти мальчики так и не решились.
Утром она стала разбирать свои сумки, баулы. И вот раздался стук в дверь. Кряхтя, она прошагала в прихожую, открыла.
- Яна Стефановна, доброе утро, - прозвучал до боли знакомый голос. Анна Андреевна! - Как ваше здоровье?
- Да всё тело ломит. И такое чувство, что всю ночь кто-то прямо вот наблюдал за мной. Первый раз со мной такое.
- Пойдёмте в парк, сейчас такая хорошая погода! Первый день осени, а будто середина лета! Так прекрасно! Идёмте гулять, расскажете мне о поездке, в аптеку зайдём, купим вам лекарств, полечитесь.
- Сейчас вот никак даже выйти из дому не могу, - пожаловалась старушка. - Денька через три пойдём.
Поговорив ещё с Яной Стефановной и так и не уговорив её пойти гулять, Анна Андреевна ушла.
После полудня в дверь снова постучали. На сей раз это был... Блок. В том, что это был он, мальчики не сомневались - голос был точно его. Он представился новым лечащим врачом Яны Стефановны.
- Я узнал, что у вас болят суставы... Сейчас вам нельзя находиться дома, нужно лечь в больницу или хотя бы обследоваться у врачей нашей поликлиники, - говорил он. - Так всё оставлять крайне опасно.
- Да бросьте, доктор, мне уж жить-то осталось... Никуда не пойду, сил нет. Обследуйте здесь, а в больницу я не лягу.
Блок никак не мог уговорить старушку покинуть квартиру. Посоветовав ей побольше двигаться и гулять, он ушёл.
15. Эпоха великого переселения
Вечером, когда Яна Стефановна пряла, раздался громкий, требовательный стук в дверь.
- Ой... Вы кто, молодой человек? - открыла она дверь.
- А вы кто? - раздался голос Никиты. - Где Валерка и Вася?
- Какие Валерка и Вася?
- Которые здесь живут со мной!
- С вами?! Здесь? Тут я живу! Вы ошиблись квартирой!
- Нет, я не ошибся! Кто вы? Как вы здесь оказались?
Старушка от удивления, похоже, потеряла дар речи.
Вася и Валерка, решив, что так больше продолжаться не может, вылезли из-за дивана и ещё больше шокировали Яну Стефановну.
...К счастью, никакого скандала не было. Во-первых, Яна Стефановна была очень доброй старушкой, она всё поняла и даже предложила ещё пожить у неё, но Никита сказал, что они переселятся к его старому другу профессору Смолозу и будут навещать её и приносить ей все нужные лекарства в благодарность за её доброту. Во-вторых, Никита ещё задобрил её подарками из Москвы - конфетами, узорчатым платком и прекрасным женским одеколоном. В-третьих, она узнала, что Валерка - издатель её любимой "Русской нивы", и поэтому была рада, что познакомилась с ним.
Они устроили ужин, на который позвали Николая, Анну Андреевну с Лёвой, Блока и Мандельштама.
После ужина трое друзей, пожелав всем спокойной ночи, уехали к Смолозу. Он сам звал их жить к себе - он жил в Петербурге один в большой квартире, и ему было скучно одному.
16. Разговоры за чаепитием, или Два детства
У Смолоза каждый вечер собирались на чай профессора, учёные, и их было так много, что мальчики удивлялись, когда он успел со всеми познакомиться. Они приезжали и из России, и из ближнего и дальнего зарубежья, и даже из Латинской Америки. Часто у Смолоза бывали Семёнов-Тян-Шанский и Мечников, заходили писатели Короленко и Горький.
Однажды за чаепитием профессора обсуждали повесть Горького "Детство". Говорили о его мастерстве, о том, как правдиво и разносторонне он изобразил Россию конца 19 века.
- Никита, скажи, а свою повесть "Ребята из нашего села" ты собираешься публиковать? - спросил Горький. - Она ведь тоже рассказывает о твоём детстве.
Никита пожал плечами:
- Там про меня всего одна глава.
- Не одна, ты в трёх или даже четырёх главах есть. Но эта глава, которая полностью посвящена тебе, так хорошо отражает твоё видение детства, что эту повесть вполне можно назвать автобиографической. Расскажи о ней. Кто такая Виола?
- Это девушка, которая очень сильно привязана ко мне, - улыбнулся Никита. - Она замечательная. Я даже не знаю, что в ней есть плохого. Она далеко живёт...
- Повесть хорошая, но нужно немного отредактировать, - сказал Короленко. - Много тех слов, которые употребляют футуристы. Такое ощущение, что всё это будет
