Девичий паровозик. 1912. начало 37 страниц

плохого. Это наказание без вины.
-Почему вам не выйти вновь замуж?- спросил я.
-Давайте еще немножко нальем. Я расскажу.
Мы выпили. Бутылка катастрофически пустела. Видимо фужеры были обманчивы. Она так хотела рассказать, что вяло махнув рукой, не стала закусывать, а продолжила:
-Тут все дело в его маме. И эта дача, и дом в Петербурге и акции пароходной кампании Лапшина и Сироткина и еще там много чего …все записано на ней. Мой муж, Сергей, изначально был ей всем обязан и  не придавал значение формальностям. Даже когда он работал на Сестрорецком заводе, что совсем в его положении было не обязательно, он докупал акции, и отдавал их маме. Я в эту бухгалтерию не лезла, а вот так случилось, что я осталось вдовой с двумя детьми и реально у меня нет на руках ничего. Отношения у меня с его мамой всегда были натянутые. Ну, кто любит бесприданниц. Нет! Она конечно она не выставила меня за порог, все-таки ее родные внуки, кровинушка, но сказала мне что такое положение будет продолжаться только до того момента пока я вновь не выйду замуж. Что будет после этого, она не уточняла, но судя по всему, ничего хорошего меня не ждет.
-Да! Судьба.- Сказал я.
Она придвинулась ко мне ближе.
-А я же поверьте живая. Меня еще можно отогреть. И этой дури у меня ведь раньше не было,… не было совсем. Мне порой так стыдно становится. Вы верите мне?
Она взяла мою руку в свои ладони, как бы доверяя сокровенное. Я чуть отодвинулся, но руку освобождать не стал.
-Верю. Да конечно. Отчего нет. – Сказал  я скороговоркой, и все-таки освободив руку, встал, поправил фитиль в лампе. Она вспыхнула ярче. Когда я сел, она опять подвинулась ко мне ближе.
-Давайте выпьем на брудершафт! – Сказала она вдруг, и я почувствовал, как язык у ней уже заплетается.
-Это ни чему!- сказал резко.
-Один поцелуй для дамы… это разве много… наверно свою Машу из рук не выпускаете?
Она разлила остатки коньяка.
-Вы лучше не пейте. Закусывайте Аида. Вас развозит.
-И что?
-Ничего.
-Я за все лето не брала толики в рот. Я же тупая и глупая моралистка и трезвенница. Вы разве не заметили. Но не сегодня. Сегодня все будет по-другому. Будет?
Она посмотрела на меня долгим вопрошающим взглядом.
-Не знаю, что вы имеете в виду?
-Да это я так. Ну, короче вы будете допивать коньяк или мне прикажете это делать самой.
-Вы сама себе хозяйка.
-Я, конечно, могу,… но разве вы хотите видеть сильно пьяную женщину. Нет? Тогда поддержите меня. Я одна пить? Ни за что. Вот с вами Михаил,… какой вы право…
Я не уступал ее просьбам.  Тоже почувствовал, что мне хватит. «И вообще, зачем мне было столько пить?». Она подумала и тоже отставила бокал.
-Подождем! А почему вы не купаетесь. – Спросила она вдруг.- У нас тут все купаются. Пляж хороший. Жара. Или это из-за шрама?
-Откуда вы про него знаете?
Она осеклась. Почувствовала, что сказала лишнего.
-Нет. Мне все равно. Это я так… предположила.
-Подглядываете!
-Это случайно получилось. Извините.
-Нехорошо!
-Почему нехорошо. Не совсем. Да. …Понимаю. Ну не настолько. Вы прямо скажу Аполлон! Красавец!
Она поднялась и,  держа в руках бокал, присела ко мне на колени. Я почувствовал запах ее французских духов. Волосы ее приятно защекотали мое лицо.
-Выпейте из моих рук.
-Зачем!
-Выпейте.
-И что дальше будет?
-Я вас поцелую.
-Мне тяжело.
-Вы упорный мальчишка. Я вам совсем не нравлюсь.
-У меня есть девушка.
-Вы не ответили на мой вопрос?
-Ну, если вы хотите… то да.
-Это горько слышать… никогда не говорите даме такие слова, что вы сейчас произнесли. Слышите никогда! Это сильно обижает. - Она погладила мое ухо и, укусив за мочку, прошептала. - Но я вас прощаю.
Она встала с моих колен и, подойдя к стене,  примыкавшей к дому, постучала в нее. Скоро на пороге появилась очень молоденькая светловолосая девушка, одетая в легкое льняное платье из дешевого муслина.
-Даша! Принесите граммофон и пластинки. Вы там еще не спите?
-Я нет. А Варя прилегла.
-Смотрите там у меня! Еще одну лампу захватите из гостиной.
Когда девушка ушла, я поинтересовался, зачем все это.
-Обиженная женщина хочет послушать музыку!  Я у себя дома. Что нельзя?- Сказала она жеманно, и томно посматривая на меня. - У меня есть записи, которые вы точно не слышали.
Через минуту появились две девушки. Одна несла  аппарат, другая, что поменьше и которую  очевидно звали Варя, рупор, пластинки и лампу. Нельзя сказать, что бы Варя была  красавица. В таком возрасте девушка еще часто не зацветает, и как нераскрытый бутон мила именно своей скрытой красотой, внутренним содержанием не потраченной непосредственностью. Заостренный нос, голубые глаза, по-детски чуть припухшие губы с пенкой, и особенно маленькая самодельная диадемка на голове заставляли на нее смотреть с улыбкой. Каждой маленькой девочке, да и взрослой женщине хочется носить корону! Приковывать к себе восхищенные взгляды, более утонченным вариантом такого украшения и была диадема, сделанная из бисера, стекляруса и плетеного конского волоса.
-Не ставьте, не ставьте. Заводите сразу.- Распорядилась Аида.
Я усмехнулся, покачал головой.
-Сестры погодки Сухотины. Живут у меня. Воспитываю, как могу. Забочусь. -Добавила она.
Девушки быстро установили прибор больше похожий небольшую деревянную  тумбу-шкаф. Крышка и маленькие дверцы его были расписаны цветочной композицией. На боковых стенках и небольших дверцах был изображен дворцово-парковый пейзаж и дама, играющая на арфе. Место куда устанавливались пластинки, было обито тонким металлическим листом и позолочено.
-Что ставить тетя Ада, польку, мазурку?
-Посмотрите еще.
-Вот есть кра-ко-вяк… так что тут…лез-гинка, та-ран-телла?- По слогам, но довольно бойко прочитала Даша.
-Дайте мне сюда пластинки, сама выберу. Лампу зажгите.
Принесенная лампа была семилинейка. Она ярко залила зал желтым светом. Я испуганно оглянулся на кровать. Но убежище Маши мне показалось надежным. «Бедная Маша!» подумал я. « Бедная и несчастная! Лежит на жестком полу, боится пошевелиться. Все бока отлежала».
-Вы любите Михаил вальсы,- обратилась она ко мне,- “Упрек любви”, “Чертенок”, есть “Розовые сны”
-Нет.
-Ладно. Есть отрывки из оперетт.
-Я уже ничего не желаю.
- Лучше поставим мы романсы “Если знал бы ты, друг”, - Она посмотрела на меня, выдержала паузу. – Или “О Боже! Как хорош!” Это, по-моему, как раз то, что нужно.
Варя, дергая плечиком, завела ручку и поставила пластинку. Полились тягучие душевные звуки. Далекий баритон  Брагина вещал о неразделенной и несчастной любви.
-Так! Дождались. Где наши бокалы Михаил?
-Стоят, как стояли.
-Девочки отвернитесь, мы сейчас под музыку будем пить на брудершафт.
Она поднесла мне бокал и вновь присела мне на колени.
-Михаил я здесь. Возьмите бокал. У меня уже рука устала.
-Не буду я с вами целоваться.
-Будете, будете…- сказала она, тихо склоняясь к моему уху,- а иначе все может быть и по-другому.
-Это как?
-Так девочки, зажмите еще на минутку уши. Вот так правильно.- Она обернулась ко мне.-  Вы обидели меня.
-Чем!?
-Своим невниманием. Вы не оставили мне выбора. Вы все равно будете сегодня со мной.
-Чего?
-Того самого…а иначе я ведь про вашу красотку все узнала.  Голубева Мария Александровна? Не так ли?
-И что?
-А то, что проживает она на Спиридоновке с мужем Валерием Аркадьевичем и он совершенно не такой наружности и возраста как вы.
-Это шантаж?
-Понимайте, как хотите.  …Девочки, - крикнула она, громко обращаясь к ним, - можно размыкать ваши нежные ушки.
-Д-да!- Озадаченно сказал я.
-Вы же любите ее, не так ли? Значит, и меня немножко полюбите, от нее не убудет.
-Я думал о вас лучше! Вот вы недавно рассказывали о себе, я вас даже жалел. Вы тогда были настоящая или сейчас.
-И тогда и сейчас. Это жизнь мой господин. В ней нет только белого и черного. Все мы белые и пушистые пока нас черный ворон не клюнет. Ну, я в третий раз предлагаю на брудершафт. У вас есть выбор. Вы можете отказаться. Я ж не насильница какая-то. Просто все имеет цену и мое молчание тоже.
Сестры сменили пластинку,  поставили Вавича “Я ехала домой”. Густой бас издалека рванул душу.
Я взял бокал. Мы завели руки друг за друга. Поцелуй ее мне впрочем, не показался противным. При определенных обстоятельствах…все может быть. Впрочем, мне необходима была пауза,  нужно было время собраться с мыслями.
«Если она сейчас уйдет, то неизвестно чем кончится!  Как быть?!! Что же делать?!!- думал я,- Нужно найти выход. Выход должен быть. Рядом в трех шагах находилась девушка, молодая женщина, от которой я был без ума,  а тут эта свалилась мне на голову. И как ловко все устроила, моралистка чертова.  И не вывернешься.  Ищи!  Ищи выход! Выход должен быть!!!».
Последняя доза коньяка была особенно большой. Я почувствовал легкое головокружение. «Уселась. Даже закусить нельзя. А? Это брудершафт его не закусывают».
Аида запустила мне руки за рубашку и стала гладить волосы на груди, потом принялась крутить в пальчиках мои соски. «Оказывается, мужская грудь тоже отзывчива на эти ласки!» - Подумал я. - «Но нет, это, же выход. Надо ссылаться на мужскую природу. Точно. Так и буду упирать на это».
-Слушай Аида!- сказал я миролюбиво.
Она сразу по голосу почувствовала изменения в моем настроении и прислонилась своей щекой.
-Слушаю. Вся во внимании.
-Понимаешь, ты женщина опытная,… а у мужчин сама знаешь, как устроено… если не ЭТО…….. то и не ТО!
-Что так плохо?
-Не уверен,… но вроде так.
Она встала, внимательно посмотрела на меня ниже пояса. Вроде все, что я говорил, соответствовало действительности. У меня затеплилась слабая надежда на благополучный исход. Природу не обманешь! Я оглянулся на кровать. Наверно Маша все слышала и оценит мою находчивость.
Девушки подкрутили ручку на граммофоне и  поставили новую пластинку. Контральто знаменитой  В.Плевицкой наполнило  комнату.  Сквозь легкий треск  полился романс «Золотым кольцом сковали».
Аида степенно прошла к зеркалу. Я напряженно следил за ней. В шаге от нее была Маша. Она расчесала  челку. Похлопывая ладошкой, поправила прическу на голове. Переколола пару шпилек. Выпустила сильней в районе ушей два длинных волнистых локона закручивая их на пальцы и удовлетворенная результатом вернулась. У нее были богатые пышные волосы, и она это знала. Видимо совсем недавно над всем этим великолепием хорошо поколдовал местный парикмахер.
-А мы это сейчас поправим.- Сказала она, наклоняясь к моему уху.
-Как?
-Увидишь.
Она захлопала в ладоши.
-Девочки-сестрички музыки конец. И идите ко мне. Так. Вы у меня в спектаклях играете.
-Да тетя Ада.
-Танцевать умеете? Песен без счета знаете?
-Да тетя Ада.
-Сегодня все будет по-другому. Вы будете так же петь танцевать,… но только с одной очень маленькой особенностью… вы это будете делать без одежды.
-Как? Что? Нет!
-Нет! Нет! Нет!
Заверещали хором девушки, и лица их зарозовели.
-Я еще не все сказала. Не перебивайте. Все это, что бы вам не бояться вы будете делать с завязанными глазами. Михаил смотреть на вас не будет. Ведь, правда, Михаил? Вы же его боитесь, я думаю, а не меня.
Девушки потупившись, молчали.
-Забыли, как я вас вырвала из рук кучера Яшки Хромого, когда он вас в ямщицкую потащил?  Кто вас спас, взял к себе сирот убогих. Кто мне ноги целовал. Одевает вас, обувает, премудростям великосветским учит, грамоте?
Девушки молчали, взявшись за руки.
-Ну, выбирайте, иначе вы