Зверь

девушка, явно довольная переменой положения.
Вот и оно! Еще одна девушка пропала. Неужели он успел?

Я торопливо умылся и вышел. Хозяин околачивался возле дверей, явно поджидая меня. Кажется, ему не терпелось услышать мою версию.
- Нужно переговорить с ведьмой, - сказал я ему.
Он вынул из кармана ключ и показал мне. По дороге я расспросил его о Катарине. Вчера вечером она ушла к себе около одиннадцати, а утром спальня ее оказалась пуста. Вещи были на месте. Комната закрыта изнутри, но окно распахнуто. Кое-кто из постояльцев утверждал, что ночью жутко то ли выл, то ли кричал какой-то зверь.
- Правда, - добавил хозяин, немного смущенно, - дверь на задний двор утром оказалась не заперта….
Он взглянул на меня испытующе. Понять его осторожные слова нетрудно. Причем тут незапертые двери, когда вокруг рыскает Зверь?!
- Все так очевидно, не так ли? – спросил я его.
Он усмехнулся с виноватой ужимкой, и вставил ключ в замочную скважину погреба.

От ведьмы я ничего не добился. Старуху немного поколотили, прежде чем отправить в погреб, и разбитая губа кровоточила, но она поднялась с пола, на котором сидела, и гордо выпрямилась. Я поставил на полку свечу. Без этого огонька тьма была кромешной. Ведьма стояла возле дубовых бочонков и смотрела на меня, скрестив руки на груди. На вопросы она отвечала презрительным молчанием.
- Ты понимаешь, что тебя сожгут на костре? – спросил я напоследок. – Если ты поможешь мне и скажешь, где скрывается Див, то я договорюсь с деревней, чтобы тебя отпустили на все четыре стороны.
Это была ложь. Выторговать два дня до приезда судьи из города – куда ни шло, но отпустить ее свободу не в моей власти. Она обречена. Но я обязан попытать любые средства. Она спасала дива, а я защищал людей от Зверя.  
Ведьма усмехнулась разбитыми губами, понимая цену моих предложений. Мне оставалось только пожать плечами и убраться восвояси.
Я не удивлялся, что она хочет спасти это чудовище. Див ищет и находит слабое место человека. На моих глазах он превратил ее в юную девушку. Подойди к нему я, он, верно, убрал мою неутихающую боль.
Хергвиг, забросив бесконечные хозяйственные дела, ждал меня снаружи, сидя на чурбачке, и поднялся навстречу. Я только махнул рукой.
- Никак не могу поверить, что Анна решилась на такое! – проговорил он, недоумевая. – Она, конечно, не самая приятная особа, но это… Поверить не могу!
На это мне нечего было ответить. Мое преимущество в том, что я посторонний, и на меня не влияют привычные отношения и устоявшиеся мнения. Я могу позволить себе опираться на одни факты. А они таковы, что Анна вступила в сговор с чудищем.
Помолчав немного, я спросил:
- Кто-нибудь из постояльцев уехал?
- Сегодня утром два купца, еще этот хлыщ, который за Катариной ухлестывал. За ним та важная дама со слугами.
- А эти городские франты так тут и торчат. Решили, значит, поглядеть на увлекательную историю из окошка, чтобы было, о чем рассказать друзьям.
Он грустно усмехнулся и покачал головой. Его осторожность можно понять: хозяину гостиницы нельзя забывать о выгоде, даже если он считает своих постояльцев досужими зеваками.
- Если в ваших местах укромные уголки, где может затаиться Зверь? Это должно быть где-то недалеко от деревень, но там, где мало ходят люди.
Он задумчиво почесал кончик острого носа.
- Три сарая, которые вы обыскивали вчера только. Ну, Сухой Ручей еще. Пещеры есть соляные в дне пути.
Я покачал головой – слишком далеко. Зверь не станет залетать так далеко, тем более, по лесу раскиданы и другие деревеньки. Хищники всегда устраивались неподалеку от добычи.
- И… - начал хозяин и оборвал себя.
Я взглянул на него вопросительно. Он покачал головой.
- Так, ничего. Там давно уже одни болота.
И небрежно махнул рукой. Махнул рукой на левую сторону дороги. То же самое сказал мне и Ганс. Они туда даже за грибами не ходят.
Мы с хозяином вошли в общую комнату, и застали в ней столпотворение. Посреди мелькала черная пастырская шляпа. Пастырь Петер верховодил. Увидев нас с хозяином, толпа примолкла и расступилась, позволяя пастырю вести переговоры.
- Мы пришли за ведьмой! – заявил он запальчиво.
- А суд?
- Зачем нам суд?! – удивился пастор. – Вон, Ганс показал, как все было на самом деле. Или вы будете отрицать?
- Нет, не буду. Судить не мое дело. Я убиваю чудовищ, судья судит их пособников, пастор наставляет заблудших и помогает нуждающимся. Каждый занимается своим делом. Так я говорю?
- Так, так, - закивал мой хозяин за спиной. В ответ ему некоторые из толпы тоже кивнули и одобрительно забормотали.
- Все же ясно, как божий день! – горячо возразил пастор, не желая сдаваться.
- Кто же спорит!- я пожал плечами.
Толпа, стоящая за пастором, начала рассыпаться. И тут, как на грех, вмешался Ганс. Видно, почести закружили ему голову.
- А чего тут думать-то?! Все одно – виновна! На костер ее!
И люди снова усомнились.
- Эй, парень, да ты никак перебрал пива, вот и горячишься! – я сгреб Ганса за шиворот и, несмотря на сопротивление, выпихнул в свою комнату. – Проспись!
И не давая опомниться, потянул я пастора за рукав, намерено обратившись к нему так, как обращались к епископам.
- На два слова, ваше преосвященство.
Он оглянулся неуверенно на своих прихожан, но потом перестал противиться и засеменил за мной. Дверь захлопнулась, и мы очутились на безлюдном дворе. Из окон кухни доносились веселые голоса поваров, и пахло жареным мясом. Пастор доставал ростом мне до плеча, и явно чувствовал себя не в своей тарелке. Сердить его я не собирался, поэтому сел на чурбачок и предложил ему соседний. Он отказался, оставшись на ногах. Теперь мы глядели в глаза друг другу.
- Не хотел говорить при простом народе – они сейчас очень сердиты и могут неправильно меня понять, но вы, человек ученый, и совсем другое дело – у меня не все кости нынче шестерками падают. Вот на улицах говорят, мол, удачно сработал Борий-зверолов. А где там! Не знал, что проклятая старуха вцепиться в меня, и мы упустим дива. И хоть ведьма у нас, не знаю я, где искать его. А без этого – что толку? Убью его, и тогда деревня обретет мир и спокойствие. А нам ведь это надо, так?
Отрицать он не мог, хотя, из моих наблюдений получалось, что он-то как раз желает маленькой заварушки, во время которой приберет прихожан к рукам.
- Вот, - продолжил я, -  А старуха знает, где Зверь прячется и еще пригодится. Потому нам лучше известить судью о срочном деле, а людей убедить дождаться его. Ведь случай-то из ряда вон выходящий! Судья явится через день-два. Еще день разбирательств, и дня через три разведем костерок на площади. А пока суд да дело, я разыщу проклятого дива.
Я говорил все правильно, и видел, как мечется его мысль в поисках какой-нибудь лазейки, чтобы провернуть дело по-своему. Лазеек не было, и он вынужденно кивнул. Я понимал, что это невеликая победа. Он соглашался со мной не по убеждению, а под давлением, и обрадуется любому поводу передумать. Пастырь Петер уверил меня, что выполнит свои обязанности самым добросовестным образом, и на этом мы с ним распрощались. Я остался на дворе, выкурить трубочку, а он пообещал увести людей.
Когда я возвратился в общую комнату, в ней не было никого, и только девчонка-замарашка, подоткнув подол юбки, старательно намывала полы. Ганса в моей комнате тоже не оказалось.

Ганс пропал, будто в воду канул. Не было его в общей комнате гостиницы, не догнал он меня и на дороге. Вместо этого, увидел, что возле церкви, обычно запертой к вечеру, слоняется народ. Я сверкнул к ним, расспросить, что происходит.
- Будем молиться за избавление нас от Зверя, - ответили мне.
На языке вертелся вопрос, что, может, тогда мне лучше вернуться в гостиницу и крепко выспаться, но я удержался. Толку от их ночных бдений ни на грош, но им так спокойнее.
На этот раз я искал иголку в стоге сена. Див мог быть где угодно, и мне оставалось только надеяться на случай. Дивы устраивались на отвесных скалах, или старых дубах, способных выдержать его немалый вес; реже в пещерах у подземной воды, когда он превращался водяного змея. Но здесь не имелось ни того, ни другого, ни третьего. И див приспосабливался, обживая заброшенные человеческие постройки. Я хотел снова проверить каждый из трех сараев в лесу. Солнце еще не село, когда добрался до первого, того, возле которого мы сидели в засаде вчера.
В полумраке сарая жужжали мухи, и солнечном луче, закравшемся через щель, медленно кружилась не взбитая ничьей ногой пыль. По скрипнувшей лестнице я поднялся наверх. И на чердаке ни души. Див не навещал это место со вчерашнего дня.
Два другие сарая явились полусгнившими постройками, с почерневшими от непогод бревнами и местами провалившейся крышей. В них не обнаружилось ни следа дива: ни костей, ни гнезда, ни перьев. Судя по всему, он никогда не заглядывал в эти развалюхи. Оба этих сарая стояли довольно далеко в лесу, и дороги к ним заросли. Получалось, что старуха привела дива в тот, первый и ближний, сарай сама. Знать бы, где она с ним встретилась, блуждая по чащобам.
Солнце уже заходило, когда я осмотрел последний сарай, и присел на поваленное дерево. Достал из кармана кусок пирога и съел его, затем набил трубку. Вдруг Зверь захочет посчитаться со мной, тогда пусть точно знает, где меня искать.
Целую ночь я проскитался по лесу. Однажды померещилось, будто мелькнула среди деревьев тень, но Зверь, если это был он, не захотел приближаться ко мне. Едва забрезжил рассвет, я выбрался на дорогу в привычном уже месте. Ругая себя и судьбу за потраченную впустую ночь, медленно шел по дороге. В нашем деле времени всегда в обрез. Каждая ночь полнолуния дорогого стоит. Каждая может отобрать чью-то жизнь. И эта прошла зря.
Что-то заставило обернуться, может, ухо уловило едва различимый звук или чутье охотника, привыкшего предугадывать опасность. Распялив крылья и выставив лапы с когтями, стремительно неслась на меня черная птица. Она скользила по воздуху бесшумно, и внезапно очутилась рядом, за спиной. Спасаясь, я нырнул в овраг и покатился по склону, сминая тонкие деревца. Когти на лапах, острые и блеснувшие заточенными ножами, схватили пустоту. Див, поняв, что добыча ускользнула, взмыл вверх, обижено крикнув. Я выдернул из-за пояса пистолет, но стрелять поздно – птица уже далеко. Она не стала возвращаться и заходить на второй круг. Рассветало, и диву, как и всякой ночной твари, пора в логово. И птица исчезла на правой стороне дороги, в болотах.
Я выбрался из оврага помятый. На мелкие синяки внимания обращать не стоило, но я неудачно упал на свою любимую левую руку. И боль усилилась от легкого, но непрерывного нытья, до жаркого подергивания в плече.
У Нижнего Зада меня подкарауливала еще одна неожиданность. На выкошенном лугу, между стожками, показался вампир. Маврикий широко шагал чуть впереди, и не замечал меня. Я остановился и раскурил трубку, наблюдая за ним. Аптекарь шагал со стороны болот, оттуда, куда улетел Див. Пуская дым, я думал. Как это все вяжется между собой? История Зверя приобретала странные очертания. Что общего между дивом и вампиром? Или это совпадение? Не первое, кстати, уже в этом деле.
Надо было идти в аптеку.
- Непривычно, когда с утра на тебя не наталкиваешься, - встретил меня Маврикий. Он уже заваривал травы для моих припарок.