Чувствуется и здесь нескрываемая досада на сонмы чувствительных душ.
Или, издеваясь над очередным поклонником её интеллектуального гения и духовности, признаётся:
"Хлебникова волновала ее духовная жизнь, меня волнует частная. Чтобы знать о духовной - читайте дневник. С моей точки зрения, духовная жизнь - ложь. Зачастую осознанная, порой неосознанная. Во всяком случае, когда ее пытаются перевести в словесный ряд. Помните у поэта: «Мысль изреченная есть ложь»?" - совсем, почему-то не оговариваясь, что у него самого эта ложь - во благо. Очевидно, из скромности... И добавляет по существу, исчерпывающе-цинично:
"Ее духовная жизнь мне ясна, она проста, как табуретка..."
Уж не знаю, что и сказать по поводу такой смелости и непринуждённости, достойной непосредственности ребёнка или гения в столь "адекватной" самооценке, при том, однако, чтобы в глаза не видеть оригинала дневника, а оперировать лишь сомнительными комментариями некой француженки Колетты Кознье:
"...ежели кто и знает в этой стране хоть что-то про Марию Башкирцеву, так это я".
А мы, недостойные невежды, ещё пытаемся его в чём-то обвинять. Реальная философия современности отпускает такие грехи: "Не виноваты же вы, что Бог, наделив вас большим физическим ростом, лишил духовного..." (Индира Зарипова "Не о любви").
Перемывая косточки покойной амазонки, смакуя пикантные подробности, не рискуя нарваться на заслуженную пощёчину её оскорблённого самолюбия, наш "первооткрыватель" так вошёл в раж, что, похоже, полюбил свою героиню с маниакальной ревностью некрофила. И вот уже его больное воображение рисует страшные картины совсем уже не библейского "отцелюбия римлянки". Так, велеречиво самоотстраняясь от авторства гнусной гипотезы, он, тем не менее, повествует:
"Колетта Кознье на основании нескольких маловразумительных записей делает заключение, что отец питает к Марии чувства совсем не отеческие... - приводит цитату из дневника и далее продолжает - ...это как? Волочится? Мы не знаем... ... ...Так что вопрос о том, переходил ли в своих ухаживаниях ее отец границы приличий и был ли у него к собственной дочери сексуальный интерес, оставим нерешенным. Вполне резонно предположить, что такой интерес мог быть и у самой Марии Башкирцевой к отцу: ведь не зря она предложила ему игру считать его старшим братом и называть Константином".
Эта маниакальная ревность прослеживается повсюду: взять любую цитату из дневника, даже самую наивную, крик отчаяния или боль души - всё истолковывается им превратно, с лёгкостью иллюзиониста и равнодушием палача.
«Представляете ли вы себе меня слабой, худой, бледной, умирающей, мертвой? Не ужасно ли, что все это так? По крайней мере, умирая молодою, внушаешь сострадание всем другим. Я сама расстраиваюсь, думая о своей смерти. Нет, это кажется невозможным. Ницца, пятнадцать лет, три Грации, д’Одиффре, Рим, безумства в Неаполе, Лардерель, живопись, честолюбие, неслыханные надежды - и все для того, чтобы окончить гробом, не получив ничего, даже не испытав любви!» (26.07.1881).
"В опубликованной записи выкинуты имена д’Одиффре и Лардереля, как они выкинуты и из всего дневника, а между тем они в перечислении объясняют, например, что за «безумства» были в Неаполе - конкретные безумства с графом Лардерелем, игра с репутацией, а не просто жеманные восклицания патетично-истеричной девы".
Когда же наступит оргазм, этот страстно желаемый нами момент грехопадения, когда живописец от жёлтой литературы нарисует нам, наконец, подлинную (натуралистическую) картину действительности и опишет во всех подробностях, как Мария потеряла невинность, и карточный домик наивного умиления чувствительных домохозяек, романтиков и поэтов рухнет вдруг под напором неопровержимых фактов, предоставленных нам бескорыстным правдоискателем? Уверяю Вас, соотечественники: не дождётесь. Обещанное порно как-то не состоялось.
Не состоялось и настоящее эротическое шоу, которое даётся не каждому, но лишь мастерам своего дела, влюблённым в своих героев.
Мария зрит красавца молодого
У ног ее. Не говоря ни слова,
К ней устремив чудесный блеск очей,
Чего-то он красноречиво просит,
Одной рукой цветочек ей подносит,
Другая мнет простое полотно
И крадется под ризы торопливо,
И легкий перст касается игриво
До милых тайн... Всё для Марии диво,
Всё кажется ей ново, мудрено.
А между тем румянец нестыдливый
На девственных ланитах заиграл -
И томный жар, и вздох нетерпеливый
Младую грудь Марии подымал.
Она молчит; но вдруг не стало мочи,
Едва дыша, закрыла томны очи,
К лукавому склонив на грудь главу,
Вскричала: ах!.. и пала на траву.
(А. С. Пушкин «Гавриилиада»)
Это я к тому, чтобы было с чем сравнивать.
Единственное, чему отдаёт должное наш эстет - её откровенность, питающая живительной энергией его богатое воображение:
"Она действительно предельно откровенна, так и видишь ее на кровати в сексуальной истоме, занимающейся мастурбацией, и можно только пожалеть, что ее действительный образ доходит до нас с таким опозданием, на сто с лишним лет".
Вот она, утаённая правда, скрывавшаяся от нас более сотни лет, вот истинный деликатес французской кухни, с лёгкой руки Александрова ставший бестселлером! Вот подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой… Чего вы ещё хотите, наивные и чувствительные души?
Но если, дорогие друзья, вы всё ещё читаете эту мою эмоциональную статью, тяжёлую и занудную, то боюсь - не останется вас на дегустацию, то бишь чтение главного: рецензируемой книги. И всё же, смею предположить, что чувство обманутого вкладчика, потерявшего время и деньги (деньги, потому что время - тоже деньги), если только вы потрудитесь дочитать эту книженцию до конца - это чувство вас не минует. Помяните моё слово.
Я дочитал этот "добросовестный" литературный труд.
Морщась от дурно пахнущей грязи, с чувством исполненного долга вылитой Александровым на головы близких и окружения Марии, я, грешным делом, начал уже полагать: уж не личное ли это у него? Не один ли это из наследников тех, кто ломал копья в судебной тяжбе с семьёй Башкирцевых, не мытьём так катаньем решивший реабилитировать свою вполне материальную ущемлённость. Но нет, похоже, что нет. Видимо, здесь - банальный, но образованный нигилизм, маниакальная страсть к ниспровержению любых авторитетов, сколь бы заслуженными они ни были. Как, наверное, быстро растёшь в собственных глазах, наивно надеясь на столь же стремительный рост в глазах общественности, когда в мутной воде безнравственности ловишь золотую рыбку сенсации. Светские львицы сегодня отдыхают...
Вот и Ги де Мопассан, имевший несчастье, хоть и с опозданием, но признать духовное очарование Марии («Это была единственная Роза в моей жизни, чей путь я усыпал бы розами, зная, что он будет так ярок и так короток!») поплатился за свою откровенность очередным разоблачением А. Александрова. А что, всё туда-же, до кучи, в тар-та-ра-ры. Что ему Толстые, Пушкины, Хлебниковы, Башкирцевы, Гонкуры, Мопассаны - всего лишь тесто для замешивания дерьма:
"Башкирцева не раз пролистывала «Жизнь парижанок» или другую подобную литературу, не зря разговор ее так фриволен и вертится вокруг фаллоса Ги де Мопассана.Что ж, собеседника она выбрала достойного. Ничто так не заботило его, как собственный фаллос… Он на глазах у знакомых до десяти раз овладевал проститутками, переходя от одной к другой. Не зря он был похож на быка, на быка, покрывающего целое стадо коров. Теперь он чувствует, что перед ним телка, и он жаждет покрыть ее, он раздувает ноздри и топорщит нафабренный ус, переходя к решительной атаке".
И это, наверное, всё, что можно было извлечь исполненному чувства исторической правды великому правдооткрывателю и исследователю «мифов» из переписки М. Башкирцевой и Мопассана. Что тут добавишь? Но я бы, всё же, рискнул: на ниве дневниковедения (раз уж эта тема ему так близка), как и в любой культуре, водятся вездесущие сорняки, представляющие собой примитивную форму существования одноклеточных и некоторых белковых тел, наподобие дневника Бель де Жур. Уверен, наш злополучный автор мог бы более преуспеть в своих исследованиях, если бы обратился к нему. Ведь никто, в этом случае, не попрекнул бы его, что он несёт похабную и безнравственную лабуду.
© Вячеслав Отшельник. 31 октября 2009 г.
Бесспорный момент состоит в том, что Марию Башкирцеву знают - если вообще знают и где-то слышали это имя - по ее Дневнику. В памяти большинства людей мира нет такой художницы, ее просто не знают. Если и слышали где-то такое имя, то явно не в связи с ее творчеством, а в связи с Дневником. Отсюда приходится сделать печальный для Марии вывод о том, что великой художницей она так и не стала. Следите за мыслью? Тогда откуда же у человека с не дотягивающими не только до гениальности, но и до действительно крепкого таланта способностями столько самомнения?
Вы пишете, приводя слова Андреевского С. А.: "Мы знаем, что соединение большого таланта с большим тщеславием не только не редкость, но почти общее явление: Байрон, Бальзак, Гюго, Лермонтов, Лассаль, Достоевский… " Совершенно соглашусь с этой цитатой, я, может, это и несправедливо, считаю, что гению простительно почти всё. Более того - я придерживаюсь этого убеждения, ведь "что позволено Юпитеру..." Но причем тут Мария Башкирцева? Какая грань ее таланта хотя бы минимально может лечь на весы по другую сторону от каждой из названных в цитате фамилий?
Как говорят в актерской среде, простите за вольность: "Ты пьешь не по таланту". Так говорят не столь талантливым артистам. Вот и у меня при прочтении Дневника создалось впечатление, что, перефразируя и говоря крайне образно, девушка "пила" не по таланту.
Хочу сделать акцент на то, что когда я приступала к чтению Дневника, я только в общих чертах знала, кто такая Башкирцева, поэтому никакой предвзятости к ней у меня просто не было. Наоборот я, как человек, ценящий талантливых, необычных, выбивающихся из общей массы людей, хотела, можно сказать, найти еще одного такого. Не нашла.
Я увидела в Башкирцевой именно того человека, которого и увидел в ней Александров. Без причины самовлюбленная, эгоистичная, высокомерная, жестокая, играющая людьми Нарцисса. Мария Константиновна вызвала у меня эмоции крайне отрицательные. Читая ее Дневник, мне периодически приходилось морщиться, хмуриться и качать головой.
Башкирцева виделась мне при прочтении Дневника злобным манипулятором, которому повезло иметь возможность безнаказанно обижать людей, пользоваться ими (тетя, отвергнутые влюбленные кавалеры, отец).
По большому счету, как говорил Король из фильма "Золушка": "А что, собственно, вы сами можете предложить? И никакие связи не помогут сделать ножку маленькой, душу - большой, а сердце - справедливым. Верность, благородство, умение любить. Обожаю, обожаю эти волшебные чувства, которым никогда не придет конец". В этой моей цитате содержится то, что лично для меня важно в людях. Мария в плане прекрасных свойств души меня разочаровала. Она никого не обогрела своей любовью, никого не спасла, не помогла, хотя имела все возможности для этого. Наоборот - она жестоко высмеивает поклонников, которые любят ее, она не имеет сострадания к животным (с радостью ездит посмотреть, как стреляют в голубей, прониклась со второго раза корридой, вешает на хвост преданного пса табличку с надписью Почетный отзыв, показательно страдает из-за смерти собаки, ибо хочет, чтобы читатели отметили ее чуткость), ее не волнует смерть отца.
Мне странно, что те, кто читал обо всем этом, могут восхищаться таким человеком.
И мне совершенно неважно при этом, какие чувственные бури одолевали девушку, с кем она чего хотела, ибо я человек широких взглядов. Единственно - зачем тогда делать из Марии Константиновны непогрешимого ангела, если это неправда? Меня во всем этом волнует только этот вопрос. Я прекрасно ее могу понять, осуждения ни капли нет, я бы даже не стала об этом думать, если бы ее не пытались преподнести ее родственники чуть ли не Мадонной над всеми грешниками. По-моему - это лишнее. А ведь именно в ее непогрешимость и поверили многие читатели Дневника, это стало еще одним плюсом в их глазах. А это совсем нечестно.
Далее, что касается творчества Башкирцевой. Безусловно, я не истина в последней инстанции и не великий знаток живописи, чтобы говорить - гениально это или нет. Я о другом. Если бы не деньги семьи, Мария не только не смогла бы учиться у хороших мастеров, но и не выставилась бы так быстро в Салоне. Об этом тоже пишет Александров. Вы же не спорите с тем, что он проделал большую работу? Именно он раскрыл "кухню" того, каким образом можно было выставиться в Салоне и получить отзывы и награды. А если бы не деньги и связи - вернемся к словам Короля из "Золушки".
Вся история с появлением "великой" художницы и Личности, как пишете вы, не возникла бы, если бы Мария не умерла так рано. Это как: "Сегодня умрешь - завтра скажут "поэт". Я согласна с Александровым, что проживи Мария Константиновна хотя бы лет 50 - не было бы ничего из того, что всё же имело место быть после ее смерти. А именно - восхваление, поклонение. Она наделала бы еще кучу ошибок и бросила бы занятия живописью, скорее всего. И была бы одной из многих миллионов в истории наглухо забытых художников.
Я искренне сопереживаю ее мучениям, которые связаны с болезнью, меня трогает ее ранняя смерть, это было несправедливо. Однако я стараюсь быть объективной. Как так получилось, что человек прожил достаточно для того, чтобы войти в искусство, как считают поклонники ее Дневника, но при этом так мало, чтобы отдать кому-то любовь, подарить милосердие, отдать часть себя в помощи другим людям? Иными словами - что хорошего она сделала в жизни? За что можно ее уважать?
Пренебрежительное отношение к людям более низкого социального статуса тоже отталкивает от такой "личности". В чем состоит пропагандируемый ум девушки, если она не видела мир в целом, хотя и колесила по нему? Что, если дочь прачки тоже бы вот могла рисовать? А у нее возможностей не было. У Башкирцевой были все возможности, связи, и то она стала известна исключительно своим Дневником.
Возьмем певца Муслима Магомаева. Что делал бы он со своим волшебным голосом, являясь сыном матери, которая находилась в презираемом Башкирцевой классе? Если бы не СССР. Пел бы на улице или в чайхане? И, заметьте, Магомаев умудрился быть личностью, не унижая других и не превознося себя.
Это как пример.
Так что я не согласна с вами, Вячеслав. Вы попытались вступиться за честь девушки - прекрасно. Но стоит ли она того? Вы сами писали, что она сама уже не может ответить Александрову. А Александров может ответить вам? Где же справедливость?
Вы пишете: "Марии Башкирцевой, как женщине, как неординарной, непосредственной Личности, удалось подняться над безликой массой, в своём духовном и интеллектуальном развитии вырваться из пут «закона всемирного тяготения» социума и резко взлететь на недосягаемую для серого большинства высоту. Такие «пируэты» выдающихся Личностей, кровь и плоть из народа, из этой аморфной, индифферентной среды, социум не прощает. Он ищет и находит в них «признаки» себя, но признаки самые грязные, низменные, порочные, чтобы самодовольно сказать: «Он мал, как мы, он мерзок, как мы!» ( «Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что из подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы!»
Это вы, видимо, обо мне? Я же не в восторге от Башкирцевой, значит - это и обо мне вы пишете. Вы решили взять и причесать всех, кто не восхищен Марией Константиновной, под одну гребенку. Но это несправедливо. Выше я писала свои аргументы по поводу того, чем она меня отвратила от себя.
Вообще-то, всё то, что вы пишете, основываясь на своих убеждениях личности, таланта, искусства, выделения из толпы и всего остального - близко мне. Но странно выходит - мы с вами не сходимся. Вы пошли не тем путем в своей доказательной базе. Я - равно как и вы - считаю, что личность должна возвышаться над безликой толпой. Я за равноправие женщин во всех областях науки и искусства. Я за неординарность. И все остальное тоже, из чего вы исходите. Но причем тут Башкирцева? Как видите, есть люди ваших взглядов, но которые не уважают Марию Константиновну. Парадокс. Предлагаю не мерить всех по одному стереотипу.
Ну вот примерно то, что я хотела вам сказать в общих чертах.