– Надо его срочно отсюда выводить. – Пришла к решению Ева, принявшись осматриваться, и вот чёрт! Все выходы контролируются так называемыми коучами в красных, клубных футболках. И это точно не просто так. – Они не дадут нам просто так отсюда выйти. – Всё поняла Ева. – И что же делать? – нервно задалась вопросом Ева, посмотрев на ничего не подозревающего лопуха Адама, кому хоть бы хны, и он, косясь, довольствуется видами своей соседки по беговой дорожке. – Да что б ты в землю провалился, негодяй! – не смогла сдержаться Ева при виде такого наплевательства в себе в душу Адама.
Впрочем, Еве не в первой брать на себя весь груз ответственности за спасение рядового Адама (а какого ещё?! Не капитана же в самом деле), пофигиста и инфантила по жизни. И она уже отчасти привыкла к тому, что тот ведёт себя так беззастенчиво беспечно, самонадеянно и самопроизвольно во всём полагаясь на неё. И одно только Еву каждый раз до крайней степени поражает, так это запредельное самомнение и наглота Адама, ни под каким видом не признающим за ней её, не то чтобы весомый, а вообще никакой вклад в разрешении возникшей с ним сложной, а подчас тупиковой, как сейчас, ситуации. Этот Адам, до нервной тряски, раздражения и переполненности Евы возмущением считает, что итак бы всё рассосалось. – А вы, Ева, всего лишь сумели запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда. И в чём тогда спрашивается, ваша заслуга, как вы об этом так напыщенно заявляете, в моём спасении? – вот так это хамло, Адам, отбивает всякое желание Евы впредь быть для него спасительной стороной.
– Ну и пусть провалится ко всем чертям! – Всё это вспомнив, Ева было послала Адама в крепкие объятия Протектора и его подручных, крепких парней в красных футболках. Кто из него последние жилы обязательно вытянет, даже не прибегая к насилию. И Адам сам всё для этого сделает, следуя разработанной для него прямо сейчас на ходу Данилой программе индивидуальных тренировок.
– Вы, Адам, никого не слушайте, в частности тех, кто на вас всегда смотрел не просто сверху вниз, а запредельно снисходительно, считая вас за полное ничтожество, ни на что при этом не способное, – через пасквиль и унижение начнёт внушать Адаму к себе доверие Протектор в лице Данилы. А Адам, хоть и внешне не признаёт всё такое безобразие, имевшее место в его личной жизни, внутри себя раздираем болью за такое отношение к себе некоторых важных своим мнением для него лиц. А тут ещё Протектор многозначительно на него смотрит и как бы ждёт от него подтверждения этим своим словам. – Что, есть такие подлые люди в твоём окружении? – незримо через взгляд спрашивает Адама Протектор.
И понурый взгляд Адама более чем красноречив. И, конечно, Протектор его поддержит всем, чем сможет, ведь и он когда-то был гонимым всеми дрыщём. Кого девушки совершенно не признавали за объект достойного внимания, насмехаясь над его неловкими попытками с ними заговорить или хотя бы иметь общение. – А вот сейчас у меня от них отбоя нет. – Раздувшись в груди, делает это заявление Протектор, и в качестве доказательства того, что у него слова не расходятся с делом, подмигивает мимо проходящей красотке, в головокружительном спортивном костюме. И та отвечает ему взаимностью, расплывшись в улыбке.
– Что, хочешь быть существенным жизненным фактором для вот таких красоток? – очень ловко подводит Протектор Адама к нужному для себя решению.
А этот подлый и сразу забывший обо всех имевшихся обязательствах перед другими людьми Адам, без всякого раздумья выразил полное согласие в сторону этого предложения Протектора. И при этом он не просто согласился, а выразил желание приложить все свои силы, что б добиться для себя предлагаемого Протектором.
– Тогда начнём с жима лёжа. – Подводит Адама Протектор к скамье для жима штанги. И ничего, в том числе и подвоха не подозревающий Адам, занимает место на этой скамье. Ну а Протектор, понимая, что Адам никуда от него не денется, и сам никуда не торопится, растягивая для себя удовольствие по низвержению в своё ничто Адама.
– Начнём с самого малого. – Смеет предлагать такое Адаму Протектор, когда тот замахнулся на сворачивание гор.
– Это пустое. – Презрительно смотрит на гриф штанги Адам, горделиво заявляя. – Я готов на большее.
– Понимаю. – Говорит Протектор, многозначительно посмотрев на соседнюю с ними скамью для жима штанги, где этим же видом своей прокачки решила заняться та самая девушка в головокружительном костюме. Надо полагать, что сообщница Протектора, которая через своё участие лишает последнего ума клиентов Протектора, от которых тот добивается всего, чего только хочет. В данном же, с Адамом, случае, Протектор имеет намерение задавить его гордыней через запредельный вес штанги и обессмыслить его как личность. И Протектором набрасывается на штангу немалое количество блинов, при виде которых у Адама сглотнулось и даже возникло намерение указать Протектору на лишнее. Но на него так пристрастно смотрит эта грациозная спорти-дева, что у Адама только один путь – вперёд.
– Я подстрахую. – Обнадёживающе говорит Протектор, видя в глазах Адама сомнения, колебания и не веру в свои силы.
– Буду бодаться до последнего. – Сквозь зубы говорит Адам, берясь за штангу. Ну а дальше всё следует своим запланированным судьбой и её проводником Протектором, чередом. Каждому определяется своё предназначение и каждый сполна отвечает за свои слова. Так Адам начинает бодаться до последнего, прижатый к скамье штангой, а Протектор, уважая его право на личное я и доказательства себя, во всё это не вмешивается. Ну а что насчёт его заявления насчёт подстраховать Адама? То тут надо правильно понимать и интерпретировать сказанное Протектором, подошедшим к той самой красотке, выступавшей катализатором для всех действий Адама, и раз Адам в данный момент сильно занят собой, то он его в эту сторону подстрахует, занявшись красоткой. А вы, Адам, лежите там под штангой, и в нашу сторону не вякайте. Поберегите свои силы, которые вам ещё понадобятся для того, чтобы как-то из-под этой штанги выкарабкаться.
И только от Евы зависит спасение Адама от такого самого себя, точно одувана, на которого Протектор дунет и от него ничего не останется. – Но что мне делать? – задаётся вопросом Ева, судорожно соображая и оглядываясь по сторонам. – Нужно отвлечь их внимание. – Догадывается Ева. – Но как? – следует новый вопрос.
– Может уронить на ногу одному из подручных Протектора гантель? – Начала размышлять и прикидывать Ева, наметив для себя жертву этих своих манипуляций. – Этого будет недостаточно. – Сделала вывод Ева, глядя на намеченную для себя цель, атлетического не малого, кто, пожалуй, в ответ может запросто тебя скрутить в бараний рог, не посмотрев на то, что ты слабая девушка. Аргументируя это диким воем и криком, и какого хрена ты взяла то, что тебе физически недоступно?!
– Хотя хотелось бы посмотреть в его глазах слёзы пожалейте меня такого нытика. – Иногда, когда её загонят в угол, слишком жестока Ева.
– Тогда может что-нибудь уронить с грохотом? – сделала себе предложение Ева, от которого ей также пришлось отказаться по весьма резонным причинам. Ей ведь тоже надо смываться, да и этот остолоп, Адам, ещё бросится к ней на помощь, вместо того, чтобы следовать её указаниям, дать отсюда дёру.
– И что остаётся? – задалась вопросом Ева, безнадёжно посмотрев на потолок. И, вау, Эврика!
– Надо погасить свет. – Осенило догадкой Еву, всё быстро в уме просчитавшую и с прогнозировавшуюся насчёт того, что произойдёт в зале, как только он погрузится во тьму – естественное освещение в этом полуподвальном помещении было сведено к нулю, и если выключить свет, то зал погрузится в темноту – но при этом совершенно не подумавшую о последствиях такого шага. Ведь вместе со светом в этом зале пропадёт в первую очередь личная ориентация в пространстве людей в зале, где первыми будут выведены из рядов самостоятельности принятия решений это бегуны на беговой дорожке, кто без освещения своих шагов не смогут продолжить своё там движение. И будет хорошо, если они, споткнувшись об темноту пространства, не попадают и останутся на ногах. Правда о продолжении бега или ходьбы уже речи быть не может. И при этом на достаточно длительное время.
А что уж говорить о тех людях, кто нагрузил себя лишним весом на той же штанге и находился на последнем силовом издыхании, чтобы доказать себе в первую очередь, что для него нет тех высот, которые он взять не может. А тут раз, и свет в глазах меркнет, и что спрашивается, с этим тужащимся из последних сил человеком происходит? А его накрывает озарение. – Тебя, брат Арнольд, обуяла гордыня. – Доносится до брата Арнольда, того человека работающего со штангой, голос с небес. – Ты перестал считаться с разумными вещами, штурмуя крепости сверхчеловеческого значения, тем самым бросая вызов не просто своей человеческой природе, а по своей сути своим творцам, стоящим за твоим человеческим осмыслениям, пытаясь занять место рядом с ними. Так что у нас нет другого выхода, чтобы привести тебя в чувства реального, как только опустить тебя с небес на землю. – И на этих словах однозначно архангела, брат Арнольд начинает чувствовать нарастающее давление на штангу над собой, которую он жал.
[justify]Но брат Арнольд сразу не сдаётся, и он, даже через эту кромешную тьму подозревая и видя через это в себе подозрение то, как этот опустившийся архангел с небес с помощью указательного пальца давит на гриф штанги, с зубовным скрежетом и треском, плюясь растекшимся по всему его лицу потом, цедит оскорбительные богохульства: «Сука, чёрт бы тебя побрал, Андрей! Хорош там надо мной издеваться!», и из последних сил пытается противостоять божественному откровению. Орудием которого выступает товарищ брата Арнольда Андрей, кто стоял на подстраховке у штанги. И когда свет так внезапно погас, то и ему в завистливую душу нашептали, что вот, Андрей, твой единственный шанс, как вывести своего конкурента по команде из состава
