и сразу же стали культурно просветляться. Ближе к вечеру мне безумно захотелось Кате и Николаю показать свою дачу, благо от Старице до нее двадцать минут спокойного шагу. И мы, оставив свою компашку, незаметно смылись.
Мои родители были на даче и папа, увидев Катю, стал метаться по дому в поисках белой рубашки и галстука, мы до сих пор вспоминаем с мамой этот инцидент и смеемся. Длинные, вьющееся волосы, лучезарные глаза и стройная фигура - что еще надо, чтобы привлекать к себе мужские взгляды? Подробная экскурсия была проведена и Катя удивленно на меня посмотрела.
- Денис, и ты имея такую классную дачу ходишь в походы кормить комаров? Ну уж фиг, лично я у тебя останусь!
Мы с Николаем вернулись в наш лагерь одни, без Кати. Конечно же я очень хотел остаться с ней, но, привезти своих друзей в лес и бросить их там, было бы с моей стороны настоящим предательством! Пили, купались и веселились до самого утра. Старый играл на гитаре и мы невероятно духовно все сблизились, а Она все спала, спала и спала на моей кровати, а я все думал, думал и думал о ней... Я влюбился!
Наступила середина лета. Горячий июль. Творческая практика, которая заключалась в рисовании на пленэре, в самой Александро-Невской Лавре, подходила к своему логическому концу и в ее последний день весь курс собрали в одной из аудиторий нашего архитектурного факультета. Декан, Константинов Валентин Иванович, поздравил нас с успешным окончанием второго курса и раздал всем некие анкеты, как они выглядели я конечно же уже не помню, да и не в этом суть, а суть была в том, что каждый из нас должен был в ней указать фамилии двух профессоров у которых бы он хотел продолжить свое обучении матери всех искусств - архитектуре. Почему двух? А вдруг первый не возьмет, тут же подберет второй! Всего профессоров на нашем архитектурном факультете было пять: Жук А.В., Вержбицкий Ж.М., Волансевич В.С., Прибульский и Андреев. Все они были безусловно Зодчими с большой буквы, но самыми значимыми из них были Жук Александр Владимирович и Вержбицкий Жанн Матвеевич, первый из которых был вообще заведующий всей архитектурной кафедрой. И конечно же я видел себя лишь у одного из них, но за несколько дней до этого у меня на эту тему был серьезный разговор с отцом, который искренне посоветовал мне идти к Вержбицкому, так как Жука, я не потяну. Если честно, безумно обидно было это слышать именно от родного отца! Решилось все просто и как всегда в курилке. Николай, Света и Катя все решили идти в мастерскую к Вержбицкому, ну и меня к нему затащили, друзья ж все таки!
Как же я потом буду жалеть, что поддался тогда коллективному разуму и не пошел в мастерскую к Жуку!
Первого октября мы все собрались в своей новой мастерской - это было очень просторное и светлое помещение, площадью двадцать пять квадратов и с аж тремя окнами, а столы такие же старые, как и в "циркуле", но это никого не смущало, ведь кто только за ними не сидел и они, столы, своими деревянными поверхностями, впитали в себя каждого своего хозяина, а значит и его идеи и мысли, в общем умные они были. Каждый выбрал себе рабочее место, а за смехом и возбужденными разговорами никто из нас и не заметил, как в центре мастерской, будто из воздуха, совершенно бесшумно, он это умел как никто, сформировался наш новый руководитель, Жанн Матвеевич Вержбицкий. Он, улыбаясь, с большим интересом нас рассматривал. Жанн Матвеевичу было тогда уже за шестьдесят. Он был небольшого роста и совершенно седой. Будучи крайне спокойным человеком, ходил очень медленно, а говорил тихо, как-то вкрадчиво. За все четыре года, которые он меня обучал азам архитектуры, лишь единожды я смог по-настоящему вывести его из себя, это будет на дипломе, но об этом позже. А сейчас мы знакомились друг с другом и мило общались. У каждого руководителя мастерской на архитектуре были еще и личные помощники, так сказать "оруженосцы", были такие и у Вержбицкого и они тогда тоже нас посетили: Юшканцев, Серебровский и Орлов.
Началась настоящая архитектура!...
Первое задание: спроектировать здание обычной средней школы. Я рьяно взялся за работу! Много эскизировал и в результате пришел к выводу - школа обязательно должна быть в классическом стиле, так то оно так, дети со своих первых сознательных шагов должны привыкать к прекрасному и вечному, да вот только классику то я совершенно не знал, как впрочем и другие стили и у меня получилась буквально пародия на великую Грецию и Рим. Получил я свою заслуженную тройку, но именно благодаря ей, я моментально понял на сколько же все непросто, а точнее безумно сложно. Честно говоря, я надеялся, что именно "классика" меня подвела, спроектируй я современное здание, все было бы по другому, но второй проект первого семестра мало чем отличался от моей школы, хоть колонны там и отсутствовали. Наступил холодный ноябрь с его мокро-ледяным снегом, а нас со Старым пригласила на свое день рождения студентка реставрационного факультета, Настя. Красавицей Настю не назвать, но её талант и природная харизма приводили всех в восторг. И вот мы прибыли к ней в назначенный час, когда там уже сидели гости и всё девочки, сплошь студентки Академии. Я тут же обратил внимание на одну из них, Машу Ч., да и она частенько на меня посматривала, заманчиво улыбаясь. Мы сидели за длинным столом, который ломился от алкоголя и разнообразной закуски, это было удивительно, ведь то время было по-настоящему голодным, но Настя сделала все, что бы ее гости были, и сыты, и пьяны. Постепенно алкоголь сделал свое коварное дело, расслабил, одновременно развязав язык. Я много говорил и постоянно шутил, в общем был в центре внимания, как говорится "на ковре" и, незаметно для самого себя, оказался рядом с той самой Машей. Мы буквально "сцепились" с ней языками и уже через час у каждого из нас было полное ощущение, что мы очень давно знакомы, бывает же такое! Было уже в районе десяти вечера, когда мы втроем, я, Старый и Маша, оказались на улице, сплошь покрытой первым, еще кристально чистым, льдом. Настроение у всех было приподнятое и вот так брать и разъезжаться по домам совершенно не хотелось, особенно нам с Машей.
- А поехали ко мне в общагу, на "Парк Победы" - Вдруг произнес Старый и хитро улыбнулся.
Я посмотрел на Машу.
- Ты как?
- Поехали, домой совсем не хочется - Ответила Маша.
У Старого была небольшая, но достаточно уютная, а главное чистая, комната с двумя кроватями, хоть он и жил один, был конечно и небольшой стол. Мы сидели с Машей на одной из кроватей и эмоционально рассказывали друг другу о себе, в то время, как Старый что-то там колдовал на общественной кухне. В какой-то момент наши глаза встретились и мы замолчали... Секунда, две, три и наши губы слились в страстном и горячем поцелуи!
Мы с Машей начали встречаться. Гуляли, сидели в кафе и всегда выпивали, иногда даже много, а потом я провожал её до дома, она жила у метро "Пионерская", а сам возвращался к родителям. Шли дни. Мы сдали последний проект, мой, в очередной раз не порадовал не меня, не Вержбицкого, не папу, но так или иначе семестр был закончен. Я был, как мне тогда казалось, уже растворен в Маше, правда, как только видел Катю, переставал дышать и забывал обо всем и обо всех. Ведь я её действительно любил, но что-то у нас не срасталось, что-то не получалось, что-то постоянно шло не так, и Маша, как болеутоляющее, заставляла меня вновь жить и творить. Впереди новый год и очень хотелось его провести в компании Маши и друзей. И тогда родилась идея, собрать несколько друзей, Машу и всем рвануть на нашу дачу, ведь в новый год в нашем поселке народу больше, чем в летние выходные, а главное все свои, родные, и большая их часть - архитекторы. Я так и сделал, правда была еще одна проблема - это родители, а точнее папа, который прекрасно знал в каком виде и в каком состоянии пребывают студенты творческих вузов в новый год, да и про Машу он уже все знал и ему естественно безумно хотелось с ней, побыстрее, познакомиться. И папа принял, на мой взгляд, единственно правильное решение - он поехал с нами.
И вот мы в таком, прекрасно-творческом, составе: папа, Маша, Николай, Костя Щ., он был на курс старше меня, но мы с ним были чрезвычайно дружны и его жена Маруся и рванули на нашу родную в Рощино. А рванули мы еще и на Костиной машине, как "белые" люди!
Белоснежный снег и такое же небо, а между ними стена из темных, почти черных, высоких и густых елей - что еще надо для праздника! Поселок действительно гудел: на каждом участке своя ярко-блестящая и естественно натуральная ель, а по дороге, то и дело сновали, не очень уверенно стоящие на своих ногах, веселые компашки.
Мы прибыли на дачу засветло, как и планировали, ведь в доме примерно такая же "жара", как и на улице, а на улице минус двадцать. Все засуетились, ведь дел полно, только Маша, как села, так и сидела не сходя со своего места, почему? Папа, каждый раз пробегая мимо нее, одаривал ее своим "добрым" взглядом, а он это умел, ох, как умел, когда я ловил этот взгляд на себе, то мне хотелось мгновенно провалиться сквозь землю, стать невидимкой, ну или просто сбегать в туалет, хотя как правило уже можно было этого и не делать! И вот, исключительно благодаря Маруси, стол накрыт, а благодаря папе температура в доме уже поднялась выше нуля, можно было садиться за праздничный стол и провожать "старый" год, что мы и сделали. Папа часто бросал свой взгляд на Машу, точнее это сложно было назвать взглядом, скорее это были яркие молнии Зевса Громовержца. Меня это очень напрягало и одновременно расстраивало, как же так, а ведь у нас с Машей, возможно, все более чем серьезно, правда моё знакомство с её отцом тоже было, мягко говоря, нестандартным, комичным, но об этом позже. На следующий день водка закончилась и нам пришлось, с Костей и с Николаем, ехать в Рощино благо была своя машина. Вернувшись, я обнаружил совершенно заплаканную Машу и довольного отца и все понял, папа высказал ей все, что о ней думал. В обще, честно говоря, знакомить своих родителей со своей девушкой зимой и на даче, наверное не самое правильное решение, мы все выглядели достаточно стрёмно, а Маша как-то даже особенно запущено, но так или иначе, но все померились и снова уселись за праздничный стол отмечать первый день нового тысяча девятьсот девяноста пятого года.
Праздник пролетел, как одно мгновение. Прошла сессия, каникулы, которые я совершенно не помню и вновь началась учеба - второй и последний семестр третьего курса. У меня по-прежнему ничего не получалось в архитектурном проектировании и меня всё чаще посещали нехорошие мысли: "Что я тут делаю? На своем ли я месте? То, что мои предки: дед и отец, архитекторы и очень хорошие архитекторы, это же не значит, что я в них?" Вержбицкий терпеливо, но каждый раз сильно краснея, пытался мне объяснить саму суть проектирования и постоянно требовал показывать ему наши творческие альбомы, которые конечно же никто не вел, ну разве что Николай. Уже гораздо позже, когда я действительно влюблюсь в архитектуру, я всегда буду начинать с творческого альбома и со сбора максимального количества информации, а тогда на все было плевать, как так можно? Совсем по-другому обстояло дело на
