Средневековая Русь. 6793 год от Сотворения мира (1285 год от Рождества Христова)
Ивашка, непривычный к верховой езде, забыв о поводьях, удерживал равновесие, обхватив ногами бока коня и уперевшись ладонями в его спину. И всё боялся соскользнуть с седла и упасть на землю. Данила ехал рядом, подстраиваясь под неспешный шаг коня Ивашки. Четверо сопровождавших их всадников чуть подотстали, не мешая разговору князя, но готовые подскакать по первому же знаку Данилы.
- Посмотрел я, Данила, под вечер, когда ещё светло было — сильно расстроился Москов. - Начал Ивашка. - Не ожидал я такого увидеть. Отчего-то думал, что увижу город много меньше размером.
- Бегут ко мне люди со всех русских княжеств. - Ответил Данила, и Ивашка в темноте почувствовал, как тот улыбается. - Особенно много из Галицко-Волынского... Неспокойные там сейчас времена...
Данила замолчал на несколько мгновений, то ли задумавшись, то ли вспоминая о чём-то.
- Хотя, где они сейчас спокойные? - продолжил он с тяжёлым вздохом. - Знаешь ведь ты, что жена моя, Агриппина оттуда?
- Знаю, - кивнул головой Ивашка. - И ты мне о том писал, и люди о тебе много во Владимире говорят.
Данила опять вздохнул, но на этот раз уже как-то облегчённо и усмехнулся.
- Уже трое детей у меня, Ивашка... Да, о том ты и сам знаешь... Пока, слава Богу, все живы и здоровы... Вот теперь уже и четвёртого ждём... Думаю, к где-то к Покрову родится... И тебя я хотел попросить кое о чём... Ну, да об этом потом спрошу, за трапезой... А пока по порядку отвечу... Как пошла молва, что по-новому я хозяйство веду, так и хлынул ко мне народ. Не беру я ни с кого податей, пока не отстроятся люди на новом месте и пока не возьмутся за привычные промыслы или торговлю. Был местный баскак против того, да уломал я его. Пришлось ему смириться с моими доводами, да с таким положением дел. А теперь он и сам рад: с каждым годом всё больше в Орду отправляет дани.
Данила снова тяжело вздохнул, очевидно, вспомнив о татарских поборах. Но ни жаловаться, ни развивать того разговора не стал.
- А как пошла молва с южных княжеств о новом устройстве дел в Москове и прибыли первые семьи из Галицкого княжества, так хлынули ко мне люди ото всюду... Как снежный ком с горы. И всё больше и больше их... Даже из Новгорода семьи есть, а уж куда больше и богаче этого города? - Данила ненадолго умолк, и в темноте Ивашке почудилось, что князь едва сдержал тяжёлый вздох.
- Раньше бежали люди от смут, распрей княжеских, да от голода, но сейчас то вроде спокойнее на Руси стало... - Продолжил Данила. - И ни голода нет, ни болезней повальных... А народ всё одно прибывает... - Он опять неожиданно замолчал, словно задумавшись над тем, что только что сказал.
- Или только кажется мне это? - продолжил вдруг Данила упрямо, будто перебивая собственные мысли и отгоняя лишние сомнения. - Но люди то всё едут и едут... Говорят уже больше Переявлавля Москов стал... Да и сам я это вижу...
Судя по голосу Данилы, показалось Ивашке, что тот уже давно привык вести такие разговоры с самим собой в поисках простых и понятных ответов.
- А, может, уже привык я уже к тому, что происходит?.. Едва ли не каждую седьмицу всё новые и новые люди тут появляются... Целыми семьями прибывают на подводах со скотом и всем своим скарбом... Зимой намного меньше их... Хоть какая-то передышка... А весной и летом едут без остановки... И сразу строятся, чтобы успеть срубы к зиме поставить и начать обживаться... Уже и селить их в Москове не успеваем... Насилу заставляем в других селениях княжества строиться...
Ивашка улыбнулся в темноте.
- Не знаю, Данила, как ты с такой уймой народа управляешься.
- Управляюсь как-то... А уж как, подчас и сам не понимаю... Поначалу непривычно было... Да деваться некуда. Приходится и этим заниматься... Всё души христианские... Грех и одному человеку отказать... Да и сам ты больше и лучше моего знаешь о таких делах... Вот ещё и у татар взялся я людей выкупать... И тоже здесь селиться предлагаю... Тут большинство из них и оседает. Мало кто уехал... Но были и те, что уезжали... А потом время проходило, они и возвращались... Отошли от плена и побоев татарских, пожили на старых местах, а потом поняли, что у меня в Москове и вольготнее, и прав больше... Своими ушами такие разговоры слышал... И народ всё рукастый и работящий приезжает... Сам видишь, как город расстроился... И возвращаются они уже с семьями... Насовсем оседают... Перевозят сюда родных и близких... Даже стариков, что давно уже корни в привычных местах пустили... И тех везут... А уж коли стариков своих перевозят, значит, окончательно определились они со своим будущим... Скоро уже и места не будет... Хоть с соседними княжествами воюй за земли, чтобы всех людей расселить по справедливости. - Данила неожиданно замолчал и тяжело и прерывисто вздохнул.
За вроде бы весёлыми словами, Ивашка почувствовал грусть и горечь в голосе друга.
- Много ты их выкупил, Данила? - Чтобы увести разговор от войн и смут, Ивашка нарочно задал вопрос о числе освобождённых.
- Много, Ивашка... Уже и не считаю... Чем богаче княжество становится, тем больше я людей выкупаю... А перед Богом всё одно стыдно, что недостаточно... Кажется, что мог бы и больше, и лучше сделать, чем делаю... Да, вот ещё и Мирослав... Всю душу мне истерзало, что не мог я найти его следов... Но, слава Богу, появились и хорошие вести... Даст Господь, найдём мы его в этом году, либо в следующем...
Они уже проехали заставу и городские ворота и сейчас двигались по тёмным улицам Москова. В воздухе стоял сильный запах свежих сосновых срубов. То и дело из разных дворов испуганно начинали брехать собаки, потревоженные звуками конного отряда. Но чувствовалось, что город уже спит. Ни криков, ни людских разговоров до слуха Ивашки почти не доносилось. Отчего-то ему вспомнился Владимир. Ясно было, что тот город и намного больше, и жителей в нём числом не сравнить с Московом, но всё же там шум от людей можно было услышать в любое время. Иногда и в середине ночи. Здесь же стояла непривычная для города ночная тишина.
Но такое условное безмолвие в сочетании в сильным сосновым духом, отчего-то сразу понравились Ивашке. И думать, и молиться в тишине было намного удобнее, чем то и дело вздрагивать от резких криков в ночи или шума большого города. И потом ещё долго подспудно ждать продолжения, не в силах сосредоточиться ни на чтении, ни на своих размышлениях...
- Вот и приехали мы... Тут и хоромы мои новые. И места в них много больше, чем в старых... Где сидели мы втроём, когда были вы тут с Мирославом.
За воротами, у которых они остановились, в темноте были едва различимы очертания большого строения.
Весь отряд спешился. Данила передал поводья обоих коней сопровождавшим их всадникам.
- Отдыхайте пока, - обратился к ним Данила. - До утра уже вряд ли позову вас.
- Добро, княже, - отозвался один из сопровождавших.
- Идём, Ивашка... - опять весело произнёс Данила. - И трапеза уже готова, и все новости своими словами перескажу тебе...
По приходу в светлицу их ждала совсем молодая девка, чтобы прислуживать за накрытым столом. У одной стены в очаге прогорали поленья, согревая помещение. Зажжёнными стояло с десяток толстых свечей, освещая даже дальние углы светлицы. Несмотря на то, что княжеские хоромы построили несколько лет назад, внутри них до сих пор стоял ощутимый дух свежесрубленных сосен.
Данила кивнул девке.
- Спасибо, Марфа. Ступай спать... Теперь уж мы сами тут управимся.
Девка молча кивнула, поклонилась и быстро выскочила через маленькую боковую дверь.
Данила повёл открытой ладонью в сторону накрытого стола, приглашая к ужину.
- Садись, Ивашка, где удобно, угощайся... - Данила подошёл к очагу и подбросил в огонь два небольших полена.
- Познакомлю тебя утром и с женой моей... Много она о тебе и о Мирославе слышала и давно хотела вас увидеть... Но спит она уже с детьми сейчас... Не буду её будить... Да и на сносях она опять... Тяжело ей... Всё не желала ложиться, хотела тебя увидеть... Сказал ей, что надо нам с тобой сначала наедине поговорить да пообещал, что первым делом с утра её с тобой познакомлю... Только этим и унял её... - Данила вдруг по-доброму усмехнулся, очевидно, вспомнив давешний разговор с женой и собственное обещание.
С полки он взял ещё пару толстых восковых свечей, поджёг их и установил в подставки на столе.
- Расскажу теперь тебе и другие новости...
Они сидели за огромным столом в княжеской светлице. Ивашка, как обычно, поел немного. Только чтобы насытить тело, но не объедаться. Данила ел много и с большим удовольствием. Уже по одному этому было видно сколько сил он тратит днём на свои княжеские обязанности...
Пока они ели Данила в мелких подробностях рассказал о том, что Ивашка уже знал в общих чертах: как был выкуплен в числе прочих один из владимирских ратников по имени Сергий. Тот самый, что принёс добрые вести о Мирославе. Но завершил Данила рассказ о Сергии совсем неожиданно.
- Писал ведь я тебе, что, как станет тепло, сразу пошлю людей до Тебриза искать Мирослава? А, если не найдут его в Тебризе, то дам я им наказ ехать дальше. Хоть на самый юг Иранских земель в Багдад, хоть в иные края, если узнают что новое о Мирославе.
- Писал, Данила, - ответил Ивашка с улыбкой. - Думал я того Сергия увидеть и от него доброе слово услышать о Мирославе.
- В том то, Ивашка, и беда, - будто смущаясь чего-то, ответил Данила, отведя взгляд в сторону. - Нет больше Сергия в Москове.
- Как нет?! - Ещё не понимая о чём говорит Данила, Ивашка почувствовал, как что-то предательской слабостью прокатилось по всему телу и остановилось в ногах, разом сделав их ватными.
Данила перевёл взгляд на Ивашку. В глазах его заиграли отблески свечных огней. Он вдруг весело улыбнулся и с хитринкой в голосе произнёс.
- Не стал я тебе о том писать. Хотел по твоему приезду удивить доброй вестью... Уже отправил я отряд на поиски Мирослава... Почитай две седьмицы, как уехали они... И Сергий с ними... Знает он и места те хорошо, и язык их басурманский. Да, и сам он вызвался помочь... Не тянул я его за язык и не просил никаких обетов... Но сказал он, что по гроб жизни теперь обязан мне за то, что выкупил я его из плена. И хоть этим малым отдаст он мне часть того долга, что сам на себя возложил... Думаю, что добрались они уже до Сарая, судя по времени... Скоро уже и в Тебризе будут.
Ивашка вдруг почувствовал, как у него перехватило дыхание. Надежда, отчаяние, испуг и радость навалились, казалось, разом. И настолько придавили его, что всё, на что его хватило был долгий и тяжёлый вздох облегчения. Он повернулся к образам в углу светлицы и перекрестился.
- Знал я, что обрадуешься ты той вести, потому и придержал её до трапезы, - всё с той же весёлой улыбкой добавил Данила.
- Обрадовался, Данила, - подтвердил Ивашка с облегчением, - да после первых твоих слов опустилось всё внутри... Думал, и правда беда какая случилась.
- Даст Бог, до холодов найдут его мои люди... А коли нет, отыщут в следующем году. Наказал я им выкупить Мирослава за любую цену, какую бы ни назначили... А уж, если не захотят отдавать его за выкуп, велел я им на месте думать, как спасти его... Хоть выкрасть из плена, а обратно на Русь вернуть любой ценой.
Ивашка перекрестился, но на этот раз ничего не произнёс.
- А беда,
