Очерки командира ССО. Часть 1. Казаки выходят на связь.

карамельки на развес, консервы «Килька в томате» и в принципе несъедобный «Завтрак туриста», кабачковая икра и повидло в банках, огромных размеров маринованные огурцы и помидоры; из хозтоваров – хомуты, косы, вилы, лопаты, гвозди; из одежды – кирзовые сапоги, галоши, боты «Прощай молодость» и ряды несносимых халатов, ватников и платьев из ситчика. Вроде бы – грех жаловаться, так как основным товаром, первым номером все равно шли водка (единственной марки) за 3-62 и червивка «Плодово-ягодная» по рупь-две. Так что не разжиреешь.
 Да, хлеб привозил хлебный фургончик каждый день откуда-то с другой станицы, так как своей пекарни в нашем хуторе, как и во всех окрестных не было – очередь загодя ждала эту хлебную автолавку в определённом месте в определенный час. Хлеб привозили только буханками и только двух сортов – «белый и черный». Если у местных были огород и домашняя живность, включая сало и молоко, то прикомандированным жрать было нечего совсем, если бы не практически бесплатная столовка и пожертвования нищим голодным студентам от администрации в виде ведра молока ежедневно. Но со временем наладилось.
Пустота магазинных полок оказалась свойственна не только дальним глухим посёлкам, но и гастрономам в самом областном центре. По долгу службы мне приходилось пару раз летать в Волгоград на самолёте местных авиалиний прямо с колхозного аэродрома на какие-то там слёты стройотрядов, так вот – поесть просто так не удавалось: в магазинах города-героя кроме салата из водорослей и все того же несъедобного «Завтрака туриста» не было НИЧЕГО! Разве что соль, макароны двух сортов и сахар. Да, из напитков горькая настойка «Стрелецкая» - во всех заведениях. К вечеру какие и были столовки – всё закрывалось и тупо поесть удавалось только в ресторане. Зато с осетриной. Это был благословенный 1978 год – вершина могущества СССР! Вот вам и могущество, вернее, его цена.
Насчёт местных авиалиний я не шутил: в одной из соседних станиц (соседних относительно, километрах в 50) натурально располагался аэропорт – прямо посреди большого поля стоял сарай с билетной кассой и дирекцией аэровокзала, вокруг бродили козы и гуси, а также пассажиры, лётчики и администрация. Самолёты, естественно, марки АН-2 с лавками вдоль бортов на 10 человек. Вот и летал я с этого аэродрома в аэропорт города-героя и обратно. Да, до станицы-райцентра добраться можно было либо на попутках, либо рано утром на местном автобусике, который ежедневно кое-как пыхтел, собирая по хуторам пассажиров, чтобы к вечеру вернуть желающих обратно. Автобус был на базе ГАЗ-51 – те еще, пузатенькие и с носиком впереди (капот).
Насчёт пропитания (или харчевания, как говорил Шариков) вся надежда была на совхозную столовую и не только у нас: летом здесь собиралось довольно много прикомандированных, сосланных на сельхозработы с самого Волгограда. В том числе женского пола, но об этом подробней в следующей главе. Здесь же кормились механизаторы и прочие специалисты из местных, вернее, с кухни развозили для них на поля термосы с борщами-кашами-компотами. Жрачка, разумеется, так себе – без изысков и единообразная одна для всех: не очень наваристый супец, немудрёная мясная поджарка с подливкой и гарниром из рожков и вермишели (пюре по праздникам), слегка подслащенный чай-компот.  Мы были молоды, а работа физически энергозатратная, поэтому и пищи требовалось много - приходилось набивать животы тем, что есть. Хотелось блинчиков, коржиков, кефирчика, пирожков с ливерухой, не говоря уже о колбасе с сыром, но тут, похоже, даже слов таких не помнили с 1917 года. Приходилось грызть засохшие пряники с леденцами из местного лабаза, запивая их «Плодово-ягодным».
Колхозно-совхозные столовые в своём первозданном виде пережили все пертурбации и потрясения в нашем обществе и дожили до наших дней. Они бережно, из поколения в поколение передавали своё мастерство по составлению незатейливого однообразного меню и изготовлению блюд из минимального набора продуктов. Уже в наше время судьба забрасывала меня несколько раз в подобную столовку при передовом орденоносном откормсовхозе говяжьего направления и что вы думаете? – всё то же самое: только супчик стал ещё жиже, мясо во вторых блюдах еще жилистее всё при тех же переваренных рожках или слипшейся пшёнке, а чай (да какой там чай- одни «опивки») совсем лишился сахара. При этом все кормящиеся знали куда всё уходит, а именно в закрома заведующей столовой, но никто не порицал и не осуждал её за это, потому как любой другой на этом месте повёл бы себя точно также. Баба просто умеет жить: и с начальством делится, и себя не обижает. Тотальное воровство всего и вся засело у нас в сознании с советских времён намертво: «Ты здесь хозяин, а не гость – тащи с работы каждый гвоздь!». И тащим везде и отовсюду – от дворника до высших чиновников и прочих слуг народа.
От авитаминоза и неизбежной цинги нас спасало доброжелательное отношение бывшего казачества, особенно его женской половины ко всем приезжим, а особенно к молоденьким студентикам. Многие станичники (хуторяне, если точнее) со временем пересекались с нами по работе (специалисты, шофера, трактористы, даже поварихи) и делились плодами своего огородного хозяйства в виде все тех же огурцов-помидоров и лука с чесноком-петрушкой. Кое с кем приходилось общаться очень плотно и народ, в благодарность общения с такими неординарными личностями как мы, заносил к нам в общежитие не только вонючий донельзя самогон, но и закуску к нему в виде сала.
Немного о местном сале. Вообще-то исстари - это культовый элемент еды для казака, которым и сегодня в минуты «расслабона» милее не шашлык из седла барашка, а кулеш на основе пшена и сала. Сало хранилось, порезанное на большие куски, в 3-литровых банках в погребах (холодильники на кухнях тогда были так же редки, как сегодня пингвины в Африке). Поскольку хранилось долго, возможно, годами, то было оно, как правило, слегка пожелтевшее, но главная фишка была не в этом. Молодежь не знает и мало кто поверит, что в советские времена колхозно-совхозную скотину кормили (особенно свиней), в том числе … морской рыбой.
Рыбёшка типа килька-хамса тогда вообще почти ничего не стоила, а триумвират хек-треска-минтай была всего-то копеек по 40-50, но это в розницу в магазине. На колхозы шли госпоставки по специальным ценам, на которые никто внимания не обращал – все равно рано или поздно все долги государство спишет. Свиньи в апельсинах не разбирались, а вот в минтае – отлично! Брикеты по 16 кг мороженной рыбы уходчики за скотиной активно растаскивали по домам (животинка, естественно, вынужденно постилась), снабжая свои семьи и все родственные, в итоге всё село кормило своих личных домашних свиней тоже рыбой (рыбой в том числе, помимо всякого зерна, жмыха, картошки и т.д.). Это взаимоотношения личности и государства практиковалось на всём пространстве Великого Советского Союза, в том числе и в отношениях с морской рыбой. Это теперь к треске и хеку не подобраться и-за заоблачных цен – всю рыбу современное государство спускает в Японию и Китай – а тогда – пожалуйста, кушайте, граждане!
Но! В результате такой диеты мясо скотины, а особенно впечатлительное и восприимчивое ко всему новому сало, впитывало в себя этот проклятый рыбий жир, вкус и аромат, которые ничем истребить было невозможно. С непривычки после тамошнего самогона и рыбьего сала нас по-первости рвало как Штирлица на карту родины.
В августе подоспели арбузы. У всех, у каждого и нас это очень радовало. Но в каждом мёде есть дёготь: там я впервые отведал солёного арбуза, что для местных является деликатесом и непременным атрибутом праздничных столов… Результат – см. предыдущий абзац. Невероятная дрянь! Но едят же просвещённые норвежцы и японцы абсолютно протухшую селёдку и ничего…
Приятным дополнением к рациону (хотя и редким) оказалась бесхозная – ну, почти бесхозная – птица в виде гусей. Тогда у каждого хозяина, кто разводил среди прочей живности и гусей, не было особой замороки насчёт выпаса этих водоплавающих: как ни удивительно, они сами стадами штук по 50 шли почти километр до реки, там плескались и кормились чем придётся до вечера и так же дружно шли обратно. Сами! Потрясающие идиоты… Никто из хозяев их не считал: ну, стало меньше на одного-двух, значит, лиса утащила, или сом со щукой. Зато оставшиеся крепче и умнее будут.
Но в нашем спецотряде нашлись свои сомы, которые подстерегали гусиное стадо на темной тропе и захватывало их в полон. Дальнейшая судьба трофея была незавидна – в котёл! У нас не было посуды, кастрюль, котлов и самой плиты, хотя бы на дровах – тоже. Но обходились просто: ощипанный и потрошеный гусь погружался в эмалированное ведро и варился с помощью … кипятильника. Других вариантов не было. И получалось. Вот как считать – это воровство, или охота?
Был вариант с доппайком и попроще. Один из наших приволок с собой охотничью двустволку – тогда за оружием не следили так бдительно как сейчас – и мы частенько развлекались стрельбой по голубям. Но не из кровожадности, а тоже из охотничьего азарта и потребности в протеинах и животных белках. Я уже говорил, что жили мы на зерновом току, где голуби были огромных размеров и соответственно откормленные с вечно набитым зерном зобом. После разделки и варки с помощью всё того же кипятильника они оказывались достаточно мягкими и вкусненькими. Особый шарм был, когда один из наших умельцев замариновал тушки как на шашлык, а потом мы их загрилили на углях – ооо! И сейчас бы не отказался.
Да, еще среди нас нашлась пара рыбаков-спиннингистов, которые бегали на Хопёр ни свет, ни заря и, как правило притаскивали жерехов и щук довольно приличного размера. Рыба тогда была не только в кормушках у свиней, но и водилась в реках.
Остальную нашу деятельность опишу во второй части (если смогу).