Возвращение чувств. Машина. Часть 1. Главы 31 - 40.

находчивости, которые Вы столь блестяще продемонстрировали нам так недавно.»
В письме не было указано ни адресата, ни даты, ни подписи, но Катарина не сомневалась ни секунды, что оно написано лично его Высокопреосвященством. Хотя если бы оно и было найдено, как например, сейчас, его врагами, использовать его как улику против него было бы невозможно: попробуй докажи, что речь в нём идёт не о закупке, например, лошади – родинки бывают и у них!
Ладно, неважно – Катарина всё равно не собиралась подавать на своего высокопоставленного врага в суд, пусть даже королевский. А предпочитала, как всегда, рассчитывать на свои силы. Зато теперь у них был образец его почерка. Может, это и пригодится когда-нибудь.
Конечно, этот «виконт-граф» явно неординарный агент. Хорошо бы иметь образец и его почерка. Так, на всякий случай. А ещё её интересовал вопрос, во сколько её враги оценили её голову. Нет, не то, чтобы она хотела повторить проделку Робина Гуда, а просто было любопытно – сколько бы выколотил Джон из её лютого врага за женскую головку.
Упаковав все вещи – их было немного, явно постоянная база виконта находилась в другом месте – обратно в суму, они с Марией тихо заперли дверь снаружи, и ушли к себе, где, не раздеваясь, прилегли на постели.
Что делала Мария, осталось неизвестным, скорее всего, ворочалась, молилась и переживала. Сама же Катарина, приказав себе поспать три часа, приказ чётко выполнила. Всё равно, ей пришлось целый час прождать Пьера у открытого окна, словно в ожидании серенады.
Так как дворовые собаки уже познакомились с Пьером, а некоторые и с виконтовским снотворным, две из оставшихся на вахте шавки не сильно возражали, тявкнув, словно для приличия, лишь пару раз, когда Пьер оседлал и вывел из конюшни лошадь виконта. Мирно спящий на сеновале чердака конюшни дежурный конюх даже не пошевелился – ага, вот, значит, как здесь относятся к своей работе?..
Они с Марией по предательски поскрипывавшему полу коридора пробрались вновь в комнату виконта. Там ничего не изменилось. Обвязав его за пояс самодельной верёвкой из связанных простынь, они вдвоём, пыхтя и упираясь в раму, спустили тяжеленное тело до половины высоты, после чего Пьер подвёл под него испуганную и упиравшуюся лошадь, и каким-то образом умудрился уронить труп прямо в седло.
Только благодаря его навыкам (позже он признался, что самолично напоил бедную животину изрядной дозой… вина!) и силе лошадь не заржала и не вырвалась.
Катарине даже не пришлось спускаться, чтобы помочь ему – отлично, особенно, если учесть, что хозяин с семьёй живут на нижнем этаже.
Сумку они сбросили прямо в руки Пьеру, после чего он махнул рукой, что всё, мол, в порядке, и увёл лошадь с её страшной ношей, только недавно такой самоуверенной и опасной.
Никто не появился и не проснулся. Очевидно, хозяин, домочадцы и конюх целиком полагались на своих собак. Вот и хорошо, что Катарина заранее приказала Пьеру прикормить их колбасой из дорожных запасов. Хотя большинство, судя по-всему, отведали-таки предназначенного ей снотворного. Лишь бы не сдохли…
Проверив ещё раз, не осталось ли каких следов – всё уже подсохло – Катарина положила на стол золотую монету, и вышла, плотно прикрыв за собой дверь, и вставив ключ снаружи.
Вот виконт и уехал.
Вернувшись в свою комнату, она попросила Марию ещё раз наложить ей бальзам и перевязать рану. От усилий при спуске вновь выступила кровь. Да и сам укус сильно разболелся – не то, что раны от стали. Видать, коварный Джон занёс-таки ей инфекцию.
Конечно, ведь он не чистил зубов «Колгейтом», усмехнулась она про себя, терпеливо подставляя прокушенную руку заботливым мягким рукам няни. Та переживала гораздо больше её самой. Покончив, наконец, с перевязкой, Мария вдруг сказала:
– Скотина этот виконт, то есть – граф! Нельзя так поступать с женщиной, особенно такой красивой, даже если она тебя и убивает!
Катарина фыркнула. Однако Мария вполне серьёзно продолжила:
– Я всё хотела спросить вас, сударыня – а что это за чёрные короткие волосы были у него самого в руках?
Собрав всю свою волю в кулак, чтобы казаться равнодушной, Катарина пожала плечами:
– Не знаю, няня. Я ничего не заметила.
Мария подозрительно посмотрела на неё, но больше ни о чём не спрашивала, а Катарина немного погодя перевела разговор на братьев-лесовиков и их чудодейственный бальзам. Боль стала потише.
Так как делать им, в общем-то, оказалось нечего, можно было бы, конечно, лечь спать, однако Мария вызвалась дождаться возвращения Пьера. Чтобы, значит, самой открыть входную дверь, а не ждать его камушков в окно. И переволновалась она, мол, так, что всё равно не уснёт – уже пробовала! Да и виконт этот – тьфу на него! – как закроешь глаза – а он тут как тут со своей жуткой, перекошенной рожей…
Катарина не настаивала, и легла сама, хотя проспала опять не больше часа: Пьер разбудил её. Она с интересом выслушала его отчёт.
Пьер, как всегда, поработал на совесть – за троих.
Лопату он купил в кузнице большой второй деревни – туда доскакал за полчаса.
Яму выкопал глубокую, в середине маленького лесного массива между второй и ближайшей деревнями. Засыпав её и утрамбовав землю, он аккуратно заложил всё снятым предварительно дёрном. Следов не осталось. Лопату же он на всякий случай сохранил. По этому поводу Катарина, покачав головой, усмехнулась, а Мария, закатив глаза, перекрестилась.
Затем Катарина рассказала о том, что сделали они: заменили испорченную простыню в комнате виконта, привели постель в состояние, близкое к полному хаосу – словно любовные игрища всё же состоялись… И смыли начисто всю кровь.
Все вместе они подумали, не упустили ли чего. Нет, даже лошадь проблем не создала – ускакала куда глаза глядят, слегка вихляясь. Вроде, следов не осталось. По этому поводу Катарина разрешила своему верному и терпеливому воинству отдохнуть.
Однако у Пьера было другое мнение на этот счёт.
– А что прикажете делать с этим? – спросил он, вынимая из-за пазухи смятый и замызганный свёрток бумаги.
Катарина взяла его так осторожно, словно это была ядовитая змея.
Да так оно, в-общем-то, и оказалось.
Виконт чуть было не укусил их даже после смерти.
В руке у неё было письмо. Обвязанное шнурком и запечатанное воском с оттиском печати – похоже, от перстня.
– Откуда?.. – произнесла она только одно слово после долгого молчания.
– Вы же сами приказали глаз с него не спускать. Вы же и предвидели что-то подобное? Ну так вы оказались правы. Когда он в кухне, якобы, давал указания повару – это когда вы наверху переодевались! – я заметил, как хозяйка понесла туда бумагу и чернильницу. Я подобрался поближе.
Он написал прямо там это письмо, запечатал своим перстнем, а затем отдал мальчишке-поварёнку, сунув ему золотой, и второй – его папаше.
Пока шустрый паренёк седлал в конюшне коня, я убедил его отдать письмо мне, в качестве веских доводов приведя пять золотых – за письмо и адрес, по которому он должен его доставить. И за его молчание. К счастью, или к несчастью – смотря для кого! – народ здесь жадный: совесть не стоит и четырёх золотых. Так что мальчишке я велел поездить где-нибудь до завтрашнего – ну, то есть, уже до сегодняшнего – вечера, и никому, даже папаше (конечно, если он не хочет лишиться денег!) ничего не рассказывать. Так что теперь у нас есть письмо и адресат. Его мы тоже… Утихомирим?
– Мне нравится твоя постановка вопроса! Сразу чувствуется – моя школа…
Это я сделала из вас… Хм. – она с интересом посмотрела в их расстроенные лица, – Нет, не сердитесь! Больше не буду так шутить! Правда-правда! Это я просто сильно удивилась…
Увидев, что они успокоились, и поток упрёков остановлен, она мило улыбнулась.
– Ладно, а теперь – к делу. Нет, я вот подумала, что, возможно, этот адресат будет полезней нам живым. Нужно, впрочем, ещё подумать, как его использовать… В любом случае – ты вдвойне молодец! Очень предусмотрительно и вовремя всё сделал. Когда у меня будет свой замок, свита и охрана, ты будешь у меня комендантом гарнизона. Наверное, только в этом случае мы с Марией сможем спать совершенно спокойно.
– Спасибо на добром слове, сударыня! Я рад, что вы продолжаете шутить. Значит, настроение у вас хорошее и дела наши в порядке.
– Дела в порядке, но я и не думала шутить. Всё это у нас будет, я уверена – с такими друзьями было бы стыдно этого не добиться.
– Тогда тем более – спасибо. А заместителем я возьму, с вашего позволения, Марию. По части отваги она любому мужику фору даст. Что скажешь, дорогая? – его тяжёлая рука от души шлёпнула зардевшуюся няню по широкому героическому заднему месту, – Чтобы было кому присматривать за моими тылами!
– Что? Быть твоей подчинённой?! Благодарю покорно! – она возмущённо фыркнула, – Я лучше буду командовать фрейлинами. С женщинами мне всё как-то привычней! Да и строем ходить они могут не хуже мужчин! А уж как военные марши поют!.. – улыбка говорила о том, что она продолжает считать предложение Катарины шуткой. Очевидно, такого же мнения придерживался и Пьер, трезво оценивающий их