разрешением применять оружие в случае нападения и с предупреждением, что нападение возможно в ближайшую ночь. Командир базы немедленно оповестил об этом командира дивизии.
В 4 часа утра 22 июня гитлеровцы перешли в наступление в районе Палангена (Паланга), и одновременно их авиация начала бомбить аэродром в Либаве. 291-я пехотная дивизия врага форсированным маршем по прибрежной дороге двигалась на город. Части ещё неразвёрнутой по военному времени 67-й стрелковой дивизии и военно-морской базы оказали противнику героическое сопротивление. С утра 22 июня наши корабли начали ставить мины у входа в базу, на позиции были высланы подводные лодки, а часть кораблей направлена в Виндаву (Вентспилс) и Усть-Двинск (Даугагрива).
Хотя противнику не удалось захватить с ходу Либаву и бойцы 67-й стреловой дивизии, поддержанные береговыми батареями, отразили первый натиск, гитлеровцы к исходу 25 июня всё же прорвались к судостроительному заводу "Тосмаре". Командир эсминца "Ленин" капитан-лейтенант Юрий Афанасьев, как старший в группе ремонтирующихся кораблей, приказал взорвать те из них, которые были неспособны выйти в море. Это ответственное решение являлось правильным. Тогда же были взорваны склады боеприпасов и топлива. В течении 25 и 26 июня продолжалась борьба за город и базу. Вечером 26 июня командир дивизии и командир базы получили приказ отходить. Осуществить его удалось только частично: дороги на Виндаву были уже заняты противником. Сопротивление в различных точках Либавы продолжалось ещё пять дней, и только на шестой смолкли последние выстрелы.
Первому сильному натиску врага на Либаву оказали сопротивление помимо 67-й стрелковой дивизии и батарей береговой обороны флотские подразделения: училище ПВО, дислоцированное в Либаве, эскадрилья МБР-2 и некоторые другие части. Следует отметить участие в боях и моряков-пограничников.
Командир Либавской военно-морской базы смелый и энергичный капитан 1-го ранга М.С.Клевенский позднее рассказывал, как тяжело было управлять обороной базы при подавляющем превосходстве противника на земле и в воздухе. Но благодаря защитникам Либавы, молниеносной атаки у немцев не получилось, они понесли большие потери. Изучая кратковременную оборону Либавы в самые первые дни войны, можно найти много поучительного в вопросах подготовки флотских частей базы и прикрывавшей её дивизии, а также в области взаимодействия военного округа и флота.
События развёртывались так стремительно, что все предварительные оперативные наметки оказались нереальными. Балтийцам пришлось выполнять совсем другие задачи применительно к обстановке, которая складывалась пока далеко не в нашу пользу.
Быстрое продвижение немцев к Риге и далее к Пскову и Таллину, естественно, вынуждало их широко использовать морские пути. Уже в первой половине июля были обнаружены отдельные транспорты и небольшие конвои противника, шедшие вдоль побережья через Ирбенский пролив на Ригу. Самым подходящим средством для удара по транспортам была, конечно, минно-торпедная авиация. Она годами готовилась именно для этого. Но ввиду чрезвычайных обстоятельств основная масса авиации флота была нацелена на танковые колонны врага, двигавшиеся на Ленинград. Кроме того, она прикрывала дравшуюся в Эстонии 8-ю армию и бомбила немецкие части, наступавшие на главную базу флота - Таллин.
Обстановка на Балтике в первые недели войны была нервозной. Приказания командующему ВВС флота генералу Самохину давались нередко "напрямую", без ведома командования КБФ (Краснознамённого Балтийского Флота). Чисто флотские задачи авиации КБФ в такой обстановке отходили на второй план. Командующий флотом адмирал Трибуц резонно докладывал о ненормальном или просто тяжёлом положении, а ему отвечали стереотипными для тех дней указаниями: "Таллин, Ханко и острова Эзель и Даго - удерживать до последней возможности". Иных указаний ему дать тогда не могли. Перед нами был враг сильный, опытный, тщательно, до мелочей, подготовившийся к нападению. Героизм наших людей был безграничен, они не жалели сил, чтобы остановить врага. Но ещё не хватало боевого опыта. Чтобы приобрести его, требовалось время, а время в свою очередь, требовало усилий и немалых жертв. Эти усилия и жертвы не были напрасны. Без упорной борьбы в Либаве, а затем на территории Эстонии, возможно, не выдержал бы месячной осады и Таллин, а без борьбы за Таллин, за острова Эзель и Даго, за полуостров Ханко, в свою очередь труднее было бы отстоять Ленинград в критические сентябрьские - октябрьские дни 1941 года.
То, что авиацию КБФ пришлось нацелить на сухопутные объекты, а не на вражеские конвои, было в создавшейся обстановке неизбежно. В данном случае не следует подходить к делу только с академической меркой и рассуждать, кому и как полагается действовать в соответствии с параграфами боевых уставов и наставлений. Необычная обстановка тех дней часто требовала и необычных решений.
Ещё советско-финская война зимой 1939/40 года подтвердила старую истину, что учиться воевать следует в условиях, как можно более приближенных к боевым, но в первые месяцы после нападения на нас фашистской Германии, командование снова убедилось, что в этом направлении было сделано далеко не всё. Но, что было, то было. Несмотря на наши промахи, роль, которую сыграл Военно-морской флот в обеспечении флангов армии, была исключительно важной. Нельзя считать случайностью или просчётом немецкого командования что Красная Армия не только в начале войны, но и позже не имела у себя в тылу ни одного десанта, высаженного с моря.
Важным фактом являлась стойкая оборона наших военно-морских баз, когда они оказывались на флангах сухопутных частей. В этих случаях фашистские войска встречали длительное и упорное сопротивление на суше, зачастую сказывавшееся на темпах продвижения всего фронта. Понимая это, Гитлер неслучайно требовал от Антонеску в августе-сентябре 1941 года как можно быстрее захватить Одессу. А город-герой, сопротивляясь, оказывал влияние на ход сражений всей южной группы немецких армий. Если говорить о Балтике июля-августа 1941 года, то немецкий флот в то время не проявил ожидаемой активности. Только в самом конце сентября в Або-Аландские шхеры пришла эскадра в составе самого крупного немецкого линкора "Тирпиц", тяжёлого крейсера и нескольких десятков лёгких крейсеров, да почти в то же время соединение крейсеров сосредоточилось в Либаве. А между тем советское командование вполне резонно полагало, что германская армия и флот будут тесно взаимодействовать именно здесь, на ленинградском направлении, опасались высадки морских десантов, ожидали, что крупные корабли противника будут серьёзно препятствовать нашей эвакуации морем из Таллина.
Почему немецкий флот был так пассивен в то время?
В западногерманской мемуарной литературе последних лет нет прямого ответа на этот каверзный вопрос, но его касается в своей книге "Война на море 1939-1945" Фридрих Руге, один из гитлеровских адмиралов, а затем командующий военно-морским флотом ФРГ. Он пишет, что составляя план "Барбаросса". Гитлер и его генералы рассчитывали на успех блицкрига и без активного участия флота. Время показало несостоятельность чисто сухопутных или морских концепций ведения войны.
Немецкое командование всё-равно вынуждено было использовать свой флот, когда операции на суше пошли совсем не по плану "Барбаросса".
Находясь на сугубо субъективистских позициях самостоятельной, точнее, самодовлеющей морской стратегии, Руге и сейчас, судя по его книге, не понимает, что в войне Советского Союза и Германии, несмотря на то, что центр тяжести борьбы в силу чисто географических причин был на суше, флоты обязательно должны были действовать совместно с сухопутными войсками. Это отчётливо представлял себе наш Генеральный штаб, сумевший по указанию Ставки оперативно поправить в ходе войны промахи мирного времени. Это понимали и моряки, когда готовились к поддержке сухопутных войск, призванных решать главную задачу.
В Одессе и Севастополе, в Таллине и на Ханко моряки действовали, сообразуясь с общей стратегией: сражаться с врагом, где бы ни довелось - на море, в воздухе или на суше. Именно поэтому наша флотская авиация часто видела главную задачу в подавлении сухопутных объектов, оставляя в стороне зачастую флотские объекты. Когда потребовалось, флоты дали сотни тысяч человек, сформировав части морской пехоты, дравшейся - и как дравшейся! - почти не всех фронтах. Такая "пассивность" нанесла гитлеровцам немалый урон.
А Руге, да и другие западногерманские мемуаристы и историки игнорируют роль наших моряков на первом этапе войны, их помощь сухопутным войскам.
Анализируя причины пассивности немецкого флота, на первый план выдвигается боязнь немцев понести большие потери от нашей минно-торпедной авиации, подводных лодок и мин. 20 подводных лодок Краснознамённого Балтийского Флота в первые же дни войны были развёрнуты в море. Нелишне добавить и то, что Гитлер очень болезненно реагировал на потерю крупных кораблей.
Колоссальная стоимость каждого крупного корабля и невозможность возместить его потерю в ходе войны давали себя знать и в нашем флоте. Но если требовала обстановка наши крупные корабли, не в пример немецким, смело вводились в бой. Линкор "Севастополь" использовался для обстрела позиций противника у осаждённого Севастополя и в других местах. Балтийские линкоры "Марат" и "Октябрьская революция" со своей мощной артиллерией активно участвовали в обороне Ленинграда, сначала маневрируя на ограниченном пространстве вблизи Кронштадта, а затем стоя у стенки.
Тяжёлые месяцы пережили балтийцы в 1941 году, когда флот вынужден был отходить от Либавы до Кронштадта. Немало трудностей было и позже, хотя даже трудная зима 1941/42 года была менее тяжёлой, чем первые месяцы войны. Именно в эти месяцы подверглись жестокой проверке, суровым испытаниям наши люди. И они героически выдержали эти испытания.
Балтийский флот годами готовился к войне на море: к действиям на коммуникациях, к бою на минно-артиллерийской позиции в устье Финского залива, к обороне своих баз с моря, к защите от вражеских десантов побережья. В начале войны флоту пришлось повернуть пушки, так сказать, на сто восемьдесят градусов и действовать "на обратной директрисе", как шутливо выражались иногда на своём языке артиллеристы. Сложившаяся обстановка вынудила отказаться от планов, разработанных в мирное время, и сосредоточить всё внимание на опасности, грозившей с суши.
Конечно, если бы войска фашистской Германии были остановлены на наших границах, немецкому флоту пришлось бы действовать активнее. Тогда пригодились бы все варианты наших довоенных оперативных планов.
Недостаточная подготовленность к началу войны театра военных действий, неожиданное направление вражеских ударов подчас приводили командование флота к ряду ошибок в борьбе за свои районы и базы, а иногда ставили в исключительно тяжёлое положение. Так в конце июня, когда была захвачена Рига, кораблям отряда лёгких сил
