С каждым поворотом калейдоскопа все новые воспоминания всплывают в памяти… Фантастический мир приобретает все более реальные очертания…
Хватит ли сил оторвать взгляд от того, к чему я когда-то прикасался, кого так сильно любил?
Еще один поворот трубкой… Еще один… Еще… Еще… Еще…
Открылась дверь и в комнату вошел отец. От неожиданности мы замерли.
– Папочка! Ты вернулся! – я бросился в его раскрытые объятия. Прижимаясь к нему и вдыхая такой родной, но уже подзабытый его запах, я понял, что с его появлением в нашу семью вновь вернулась радость и счастье. Мама стояла рядом и плакала. Опустив меня на пол, он осторожно обнял ее и нежно поцеловал в губы.
– Здравствуй, мой хороший! – тихо прошептала мама. – Мы тебя так ждали! Каждый день молилась за тебя!
– Я чувствовал это! Наверное, поэтому с войны вернулся живым и невредимым. Стив, смотри, что я тебе привез!
У меня сильно застучало сердце: так бывает всегда, когда мне что-то дарят. Папа открыл чемоданчик и достал оттуда небольшой похожий на цилиндр предмет, завернутый в носовой платок.
– Пап, что это?
– Эта трубочка называется калейдоскопом. В ней заключен целый волшебный мир! Она покажет тебе такие узоры и рисунки, которые тебе и не снились!
Взяв необычную игрушку в руки и, подойдя ближе к окну, я с любопытством заглянул в нее…
***
Я шел по одной из запыленных, узких улиц старого города. Солнце палило нещадно – от жары не спасала даже тень. Пот лился ручьем: футболка прилипла к телу и, очень хотелось пить. Достав бутылку, отпил немного тепловатой воды и оглянулся по сторонам. Попрошайки приставали к туристам: стоило дать одному доллар, другие от вас уже не отстанут! Поэтому, лучшая тактика – не замечать их! Продавцы воды со специальными кувшинами за плечами гортанными голосами предлагали воду. В воздухе стоял аромат фруктов смешанный с запахом восточных специй. Вдоль улочки по обеим ее сторонам располагались маленькие лавчонки с разным хламом. Среди него можно было найти, предметы, насквозь пропахнувшие стариной. Часто встречались знаменитые на всю страну магазины-мастерские ювелиров, где особенно популярно производство серебряных украшений. Было множество лавочек мастеров кожевенного ремесла и изделий из меди. Великолепные ковры изумляли своей расцветкой и орнаментом, в который были вплетены многовековые традиции народа, жившего на этой земле.
Мое внимание привлек один молодой араб, который пристально смотрел на меня. В его взгляде сначала проглядывалось обыкновенное праздное любопытство, потом оно переросло в недоумение. Издав возглас, он исчез в темном дверном проеме магазинчика. Через некоторое время юноша появился вновь и быстрым шагом направился в мою сторону. Я сделал еще один глоток из бутылки, еще не зная, как реагировать в данной ситуации.
Приблизившись ко мне, он почтительно склонил голову и на английском языке поздоровался со мной. Ответил ему кивком.
– Я узнал вас, несмотря на то, что с тех пор прошло много лет! Меня зовут Алим!
– Очень приятно, – и протянул ему руку. – Я ничего не понимаю… Ты, наверное, меня с кем-то перепутал. Напомни, что произошло много лет назад?
– Вы ведь когда-то воевали в этих краях?
– Да... Но… я об этом не люблю вспоминать. С тех пор многое изменилось… Мне очень жаль, что я принимал участие в той проклятой войне…
– Помните селение Эль-Шатар?
– Эль-Шатар? Рядом с этим населенным пунктом размещалось наше военное подразделение...
– Я, тот мальчик, которого вы тогда отпустили! Помогли мне бежать! Помните?
– Еще бы! Разве такое можно забыть! Рад, тебя видеть живым и невредимым! Как ты сейчас?
– Мне… сейчас... хорошо, – произнес он, глядя мне прямо в глаза.
–Выходи! Давай пошевеливайся, я очень спешу!
Паренек побледнел и стал заглядывать мне в глаза просящим взглядом. Я обошел машину и вытащил его за руку из кабины. Он попятился от меня и, опустившись на колени, закрыл лицо руками. Мальчик начал тихо плакать, что-то бормоча себе под нос.
«Наверное, молится!» Потом до меня дошло. «Он думает, что сейчас его будут убивать! О, боже…» Достав заранее приготовленную сумку с продуктами, отнял его руки от заплаканного, с грязными потеками лица. – Ты должен бежать отсюда! – проговорил я на арабском языке. – В селение не возвращайся! Тебе нужно где-то спрятаться! Беги скорей отсюда! Ты понимаешь, что я тебе говорю?
Он неуверенно кивнул мне головой.
Всучив сумку ему в руки сумку, я легонько подтолкнул его в спину…
Видно жара совсем доконала меня – земля стала медленно вращаться и уходить из-под ног. Мне стало плохо. Чтобы не упасть, я ухватился за его плечо. Минутная слабость прошла так же быстро, как и наступила.
– Вам лучше? – спросил Алим, поддерживая меня.
– Да, лучше… Сегодня намного жарче, чем вчера… Наверное получил тепловой удар…
– Давайте пройдем в мой магазин: там сможете немного передохнуть в прохладе. Я сказал отцу, что сейчас приведу вас к нему. Он хочет познакомиться и отблагодарить за мое спасение.
– Не надо мне никаких благодарностей! Пожму твоему отцу руку, пожелаю ему долголетия и пойду. Завтра я улетаю к себе домой. У меня еще много незавершенных дел.
Пока мы шли к его магазину, я опять вспомнил давнюю историю…
– Отвезешь мальчишку… Здесь указано, куда! – полковник Бриг бросил пару листков передо мной на стол.
Я взял их и начал просматривать. Прочитав до конца, поднял глаза на эту жирную тушу, развалившуюся передо мной на кресле.
– Но, позвольте! Он же ребенок!
Лицо полковника налилось пунцовым цветом. – Молчать! Он, вдруг, для своего огромного веса, резко вскочил на ноги. – Я давно наблюдаю за тобой! И ты мне все больше и больше не нравишься… Мягкотелый ты какой-то … Мы на войне, а не на прогулке!
– Он же искал коз, а не…
– У врага нет возрастного ценза! Знаешь ли ты, сколько мы потеряли людей за последнюю неделю? Я тебе сейчас скажу: двенадцать солдат! Ты слышишь меня, – сорвался он на крик, и повторил снова, – двенадцать! Что молчишь? Язык проглотил? Выполнять приказ! А не то, вместо него к стенке станешь ты!
Я повернулся и стал выходить из кабинета.
– Головой отвечаешь за него! – прокричал Бриг вдогонку.
С грохотом закрыв за собой дверь, я подумал: «Да он просто свихнулся!»
Мы с Алимом почти подошли к его лавке, когда воспоминания нахлынули с новой силой.
Через несколько часов полковник Бриг узнал, что от меня сбежал мальчик. Меня сразу арестовали. Сидя в машине, которая должна была меня отвести в тюрьму, которая находилась в другом городе, полковник с нескрываемой злобой, прошипел мне: – Я землю переверну, но мальчишку все равно найду!
Не без помощи Брига меня лишили офицерского звания и отправили служить обыкновенным солдатом в совершенно другое место, но я никогда не жалел о содеянном. Как в дальнейшем сложилась судьба мальчика, я не знал, но очень надеялся на то, что у него все хорошо.
Это была небольшая комната, предназначенная для отдыха хозяина этого магазинчика. Рядом с топчаном, на котором сидел пожилой седовласый мужчина, стоял кальян. От него отходили две трубки, мундштуки которых покоились на специальных маленьких блюдцах. В воздухе витал запах ароматного табака.
Человек поднялся и приблизился к нам. Алим представил меня: – Господин Стив! А это мой папа – Дженаб!
– Фурса саида!* – мы пожали друг другу руки и сели на низкую кушетку.
– Я хотел бы поблагодарить вас за то, что спасли много лет назад от смерти моего сына, – произнес отец Алима. – Мы приготовили для вас очень ценный подарок… Это семейная реликвия, которая вот уже многие столетия передается из поколения в поколение.
– Почтенный Дженаб, никаких подарков! Мне кажется, что на моем месте вы бы поступили точно так же. Война – это раковая опухоль, которая разъедает человеческую душу! Очень трудно оставаться человеком, когда запах крови забивает все остальные чувства, – и я грустно улыбнулся.
– Несомненно! Хотел бы предложить вам немного подкрепиться, а затем покурить кальян.
Немного подумав, я согласился.
Арабская мудрость гласит: сигарета горит три минуты и почти не отвлекает от дел. Трубка располагает к беседе на полчаса. За кальяном же можно провести всю жизнь, созерцая, как медленно сгорает табак, оставляя после себя горстку пепла ваших проблем, забот и волнений.
Мы с Дженабом, полулежа на топчанах, курили кальян и вели неспешную беседу. Говорили обо всем: о ценах на нефть, о непрекращающихся войнах, о непростой жизни. Потом, отложив мундштук в сторону, старик задал мне неожиданный вопрос: – Стив, как вы думаете, чем человек отличается от животного?
– Очень многим! Например, интеллектом.
– Нет! Человек, такое же животное, как и другие: он отличается от зверей только одним – духовной составляющей! Только этим! И вот, представьте себе, – продолжил он, – имея эту самую духовную составляющую, мы, люди, иногда бываем страшнее самого свирепого дикого зверя! Делаем такие ужасные вещи, что просто кровь стынет в жилах! Если зверь убивает, чтобы выжить, просуществовать, то люди издеваются над себе подобными, убивают ради потехи или других недобрых замыслов. Я все время себя спрашиваю и не нахожу ответа почему так происходит… Тогда, для чего Всевышний даровал нам разум? Душу? Зачем тогда она нужна нам?
– Уважаемый Дженаб! Мне кажется, что человек становится человеком, когда возникают определённые причины и условия, необходимые для этого!
– Возможно, вы и правы… Но я склонен думать, что если бы человек остался животным, то от этого выиграли бы все… Мир не утратил бы своей первоначальной гармонии… Но, это уже другой разговор. Тут он обратился к юноше: – Алим, принеси, – и старик произнес какое-то слово, которое я не понял. Сын кивнул ему головой и исчез в проеме двери. Через некоторое время он появился вновь, неся в руке шкатулку, богато инкрустированную серебром.
Я в это время взял мундштук и втянул в себя дым. Через секунду почувствовал, как сильно закружилась голова. Предметы вокруг меня смазались и поплыли перед глазами. Большие настенные часы, висевшие напротив меня, начали раскачиваться подобно маятнику. Их стрелки, с бешеной скоростью стали вращаться в обратную сторону. Пришлось закрыть глаза, чтобы остановить начавшееся вращение комнаты, прекратить это безумие с качающимися часами…
В наступившей темноте мелькнула узкая красная полоска, которая на мгновение осветила поверхность воды и нечеткий силуэт какого-то парусника.
– Что это? Неужели я уснул?
– Это продолжение истории, – услышал я до боли знакомый голос.
– Только не замолкай, Николь! Говори что хочешь, только не молчи, – прошептал я.
