-- Здесь выслушивают талантливых людей?
В дверях стоял сутулый мужик с лопатой в руке. Кусок земли, оставшийся на копательном инструменте, медленно сполз с его квадратного полотна на пол.
-- Да, тут принимают рукописи… и выслушивают авторов произведений!
-- А если по памяти, своими словами, чтобы без бумагомарательства?
Я окинул взглядом его фуфайку, кирзовые сапоги и с тоской посмотрел в окно: там накрапывал дождь. Людей вообще не было: ни на улице, ни в моем кабинете, в котором производился отбор пишущих «талантов»! Причем уже много дней подряд!
-- Ладно, делать все равно нечего… Послушаю «народ».
-- Присаживайтесь вот сюда! – и я указал на стул, стоящий рядом с моим столом.
Мужик первым делом стал искать место, куда прислонить лопату.
Заметив его рыскающий взгляд, я ему подсказал:
-- Вы ее в коридоре оставьте!
-- А там не сопрут? – задал мне вопрос «талант».
-- Нет! Даю гарантию!
-- Тогда лады! – и он поставил ее в коридоре. При этом оставив дверь в мою комнату приоткрытой.
-- Не поверил мне, -- усмехнулся я про себя.
-- Дымить можно, или как?
- Курите на здоровье.
Он похлопал себя по ватным штанам и вытащил из кармана помятую пачку от «Примы».
-- Не, я такие не смалю, -- хихикнул он, -- это для «стрелков». Потом из другого кармана достал «Столичные» и с наслаждением закурил.
-- Вот, выдалась свободная минутка, решил к вам в газету зайти… Хочу поделится своими историями… Которые мне в ум приходят… Когда я землю копаю…
-- Давайте, начинайте делиться…
-- Про что хотите послушать?
-- Я не знаю, решать вам!
Немного подумав, он наконец, произнес:
-- Я что-то из раннего… Ладно, расскажу сказку для детей! Называется: «Как ни крути, а все дорожки ведут туда!»
-- Интригующее название! Я весь во внимании…
Он прокашлялся и начал: «Жила-была одна девочка. Летом она пошла собирать цветочки на… кладбище.»
Я медленно поднял глаза на сидевшего передо мной человека.
--В это время издалека до нее донеслась неземная музыка с грустинкой…
-- С чем? -- переспросил я.
-- «С грустинкой»! Знаете, некоторые говорят про что-то: «С изюминкой», а я: «С грустинкой»!
-- Теперь понятно!
-- Духовой оркестр выдувал медленную волшебную песню. Зимульский со всей силы ударил в барабан, а Петрович громыхнул тарелками!
-- Может оркестр «выдувал» мелодию? – поправил я его.
-- Да какая разница?
-- Да, действительно… Я уже понял, что это не так важно… Причем, ни для кого из них!
-- Девочка от неожиданности вздрогнула и выронила из своих худеньких ручонок собранный букетик… из пластмассовых цветочков… Алоэ…Васильки всякие…Лютики с поникшими головами…И ромашки, тоже с головами, только желтыми…
-- Стоп! Стоп! – интересно, но несколько мрачновато… как для детей…
-- У меня есть еще рассказ… Как говориться, теплый очень… Придуманный мной, можно сказать, с душой!
-- Давайте!
-- Тоже из раннего… Называется: «Последнее пристанище».
-- Хм…
-- Дерево росло, росло, пока не выросло до нужных размеров. Затем его мужики спилили, обрезали ветки и ствол отправили на лесопилку…Там много было уже стволов и обрезной доски…Я залез на один из штабелей и посмотрел вокруг…Красотища то какая! Запах стружки в нос приятно пах. Мое сердце наполнилось радостью: это сколько же гробов можно понаделать из этой всей древесины!
Я взглянул на его лицо: глаза горели, небритые щеки подергивались от возбуждения.
-- Пожалуй, достаточно «теплого» рассказа…
-- У меня еще про бабушку есть!
-- Давайте про бабушку, все равно время как-то убивать надо…
-- Одно из первых… Любимых… Называется: «Что мертвому припарки»…
-- Страшилка?
-- А то!
И он загробным голосом, растягивая слова, начал говорить:
-- Я случайно дотронулся до ее ног. Они были у бабушки просто ледяные. Я сходил в сени и принес оттуда валенки. Аккуратно одел ей на ноги. Теперь не будет мерзнуть! Тут зашел мой старший брат и спросил у меня, зачем это я летом натянул на бабушкины ноги валенки? Ей пора белые тапочки…
-- О, боже…-- тихо прошептал я.
Заметив мое смятение, он пробормотал:
-- А я еще стихами балуюсь… Не хотите послушать? Буквально несколько строчек…
-- Разве, что несколько…
-- Стих! Называется: «Последняя жменя земли».
На погосте шумели березки,
Я глубокую яму копал…
-- Не надо мне больше ваших стихов!
-- Частушки - похоронушки?
-- Ни в коем случае!
-- У меня есть детектив!
Я посмотрел на часы.
-- Очень интересный! «Ритуальные прелюдии» называние его…
И не дождавшись моего ответа, застрочил:
-- Он натянул шляпу на голову, поднял воротник, нацепил очки и вышел в ночь… Но кольцо вокруг него неуклонно сжималось. Он услышал за своей спиной топот от множества ног. Преследователи поняли, что он их засек и забубнили вразнобой: -- Когда заплатишь за венки, сволочь!
-- Хватит! -- не выдержал я. У вас что ни произведение, то смерть, похороны, гробы! Это просто невозможно слушать!
-- Зря вы так! – обиделся Кондрат. Я когда рассказываю свои истории ребятам из нашей бригады, они плачут вот такими слезами, -- и он показал мне согнутую в локте руку.
-- Вы знаете, я им охотно верю!
-- У меня про любовь есть один!
-- Неужели?
-- Хотите, расскажу?
-- Ну, если про любовь, тогда давайте…
-- Называется: «Испепеленная любовь»… Правда, очень давно мною придуманное…
У меня все сжалось внутри от нехорошего предчувствия.
-- Я сжал пальцами ее округлые бока.
-- Эротика? – улыбнулся я с облегчением.
-- Нет, любовь! Сначала начну, а то вы меня с мысли сбили. Значит: «Я сжал пальцами ее округлые бока. Потом засунул ее в сумку клетчатую, чтобы она всегда была под рукой. Лучше пусть будет в сумке, решил я. Прошлый раз урна была без сумки, и я ее уронил… Потом пришлось прах веником подметать… Пепел разлетелся по всей комнате, черт бы ее побрал… Эту любовь!
В этот раз я Кондрата не перебивал, он сам замолчал на полуслове. Наверное, почувствовал мое настроение.
-- У меня такое ощущение, -- медленно произнес обладатель лопаты, -- что вам, на глаза, два больших медных пятака положили…
-- К чему вы это мне говорите? – насторожился я, а сам подумал: «Мало ли что может ему прийти в голову!»
-- Вы в упор не хотите видеть перед собой таланта!
-- Я этого не говорил!
-- И так видно, -- напыжился Кондрат.
-- Ну ладно, -- чтобы разрядить обстановку примирительно произнес я. А что-то из «свежего» можно послушать?
-- Конечно, -- обрадовался «талант». Два дня назад закопали Федырыча… Нормальный был мужик… Знал я его… Не один раз пиво вместе пили… Его вдова пригласила нашу бригаду, меня и Мишку, в ресторан… Проводить, значит, в добрый путь усопшего…Все было нормально, пока не напился Мишка! Стал похабные песни горланить… Зеленый еще…Только приловчился землю утрамбовывать! Не знает, как себя надо вести на таких мероприятиях. Я решил загладить его ошибку – все-таки напарник! Подошел к ребятам – музыкантам, они в уголку трезво скучали… Налил им нужную дозу и попросил их, чтобы они сыграли хорошую медленную песню из репертуара ансамбля «Белый Орел»!
-- Не слышал о таком!
-- Серьезно? – недоверчиво поднял брови обладатель лопаты. – Так их в любом кабаке играют…
-- Я редко посещаю рестораны…
-- Видать, нечасто у вас, тут, люди мрут!
-- И, слава Богу!
-- Все равно с трудом вериться! Эту песню кругом крутят… И не только на похоронах!
- Что за песня такая, что ее все знают? – разобрало меня любопытство.
-- Сейчас напою! Вы ее сразу узнаете.
Кондрат стал напевать: На-на-на…На-на-на… Дым сигарет с ментолом… На-на-на… На-на-на… Хруст французской булки… На-на-на… На-на-на... Какие классные бывают вечера…В России… Потом идет припев: -- Ааааааааааааааа! – разнеслось эхо по комнате, -- какие классные бывают вечера… Аааааааааааа! Ка…
В это время дверь распахнулась и в мой кабинет влетела Лариса – зам.главного редактора газеты.
-- Ты зачем собачку мучаешь? – закричала она!
-- Какую собачку? – испугался я.
-- За стенкой мне было очень хорошо слышно вой бедного животного!
-- Да нет тут никакой собачки! Просто мне тут напевали одну известную песню, -- и я выразительно посмотрел на копателя.
Кондрат в это время с любопытством рассматривал Ларису. Заметив это, она спросила у него: Что это вы так пристально на меня смотрите?
-- Ваш рост – метр шестьдесят! Без каблуков! – выдал специалист земляных работ.
-- Совершенно верно! А вы откуда знаете?
-- Это у меня профессиональное, -- заметил сочинитель кладбищенских историй.
-- Пожалуй, пойду я. Дел много! Наклонившись ко мне, она прошептала: -- Дима, если что, стучи в стенку! – и быстро упорхнула из комнаты.
-- Красивая женщина! – зашевелился Кондрат. – Не вдова случайно?
-- Еще не успела ею стать! Она не замужем, -- ответил я.
-- Что же, подождем, -- заметил человек в фуфайке.
-- Так чем там закончилась ваша история в ресторане? – напомнил я ему.
-- Значит, ребята стали играть песню. Я подошел к вдове и пригласил ее на медленный танец… Ну, а дальше чего рассказывать… Еле под утро угомонились…Потом ноги так болели…
-- С чего бы это?
-- Попробовали бы вы пять часов подряд танцевать! Посмотрел бы я потом на вас и ваши ноги…
-- М-да… Грустная история…
-- Что-то засиделся я тут, в вашей газетенке! Штанами чувствую, что там меня заждались… Надо идти. Когда сочиню еще, то забегу к вам? Лады?
-- Забегайте! Ни пуха вам, так сказать, ни пера!
-- И вам, как говориться, пусть земля будет пухом!
«Талант» поднялся и направился к двери, громыхая коваными сапогами.
-- Все-таки неисправимый человек этот Кондрат! – подумал я, глядя на комок земли, вернее то, что от него осталось: темные грязные пятна тянулись следом за ушедшим человеком.
Я вздохнул и опять стал смотреть в окно.
-- Тута выслухивають этих… Как их там, способных человеков к таланту?
-- Здеся, -- ответил я, и взглянул на нового посетителя…
Просто КЛАСС!!!!