открыв ящик стола, Гамаюн вытащил пакетик апельсинового экстракта и картонную коробку, явно антикварную. - Нет, - отвечая на немой вопрос, сказал он, - печать репринтная, содержимое оригинальное.
- И что в коробке?
- Баллончики. Заряжены углекислым газом, - Гамаюн достал и показал свинцово-серого цвета баллончик.
- Готовится лимонад следующим образом, - начальник отряда четыре-семь снял со шкафа сифон, наполнил его водой, высыпал экстракт, закрутил крышку, тщательно взболтал.
- Теперь самое важное, - Гамаюн открутил патронодержатель, вставил в него баллончик и ввинтил баллончик в крышку до упора. Хорошенько встряхнул сифон, извлёк использованный баллончик. - Можно пить, - сказал он. Наполнил стакан и подвинул его к Байкалову.
Байкалов с удовольствием выпил.
- М-м-м, неплохо.
- Вода у нас холодная, очищенная каскадными фильтрами комплексной очистки.
- Ну, а сейчас вернёмся к нашим баранам, - Гамаюн разложил на столе голографические снимки. - Система звезды FN257982//17. Фото сделано на наиболее близкой дистанции, одна целая, две десятых единицы.
Байкалов вгляделся в размытую белую точку, окружённую туманным овалом.
- Звезда окружена протопланетным газо-пылевым облаком. Удаление одна и две десятых — предел безопасного пилотирования. Всякая попытка сократить дистанцию приводит к потере космических аппаратов. Пилотирование осложняют помехи неясного происхождения.
- Тем не менее вы продолжали штурмовку. Двенадцать спутников, четыре автоматические станции и три пилота ред-джампера.
- Система принципиально важна и вы это знаете. Она даёт выход в неисследованные области Галактики. Так или иначе, но ВП-маяки в системе должны быть поставлены.
- Знаю... И должны.., - задумчиво протянул Байкалов. - Вас никто не обвиняет, Виктор. Специфика нашей работы предполагает риск. Не мне вам напоминать об этом. Зачастую этот риск смертельный и бывает безрассудный. Не в обиду будь сказано — рисковать следует обдуманно. Желание кому-то что-то доказать во что бы то ни стало есть признак нравственной незрелости. Детскости, если хотите. Штурм унд дранг хорош при ловле блох и... при желудочном расстройстве.
Гамаюн угрюмо молчал. Он не считал себя виноватым в любом случае, однако спорить с представителем центра полагал ниже своего достоинства. Если честно, он вообще не понимал сути высказываемых Байкаловым претензий. Он, Гамаюн, и его подчинённые делали порученную им работу: осознанно и добросовестно. Риск был неизменным попутчиком в их деле, они свыклись с вероятностью умереть в следующее мгновение и спокойно воспринимали факт внезапности собственной смерти. Эксперт САОР, Байкалов, сидящий напротив и отчитывающий начальника отряда четыре-семь, то есть его, Гамаюна, сам руководствовался тем же кодексом поведения и он, Гамаюн, глядя в в лицо эксперту, терялся в догадках, в чём же причина такого откровенного недовольства.
- Странно, - думал в свою очередь Байкалов, разглядывая мрачную гамаюнову физиономию, - я сейчас вроде обвинил его в том, что собираюсь сделать. Прыгнуть в систему этой чертовой звезды, невзирая на очевидную опасность и выполнить поставленную задачу, либо умереть. Либо выполнить и умереть, или умирая, выполнить. Либо просто умереть, ничего не сделав, как умерли эти двое. Попросту сдохнуть. Н-е-е-е-т, помереть мы всегда успеем. Слишком громкое, слишком обязывающее звание — эксперт. Какой, к чертям, эксперт?!. Им всем элементарно везёт. Кому-то везёт больше, кому-то меньше. Ему, Игорю Семёновичу Байкалову, ещё сопутствует удача. Ветреная дама ещё не отвернулась от него. Поелику, наполним ветром фарта паруса...
- Я никоим образом не хочу вас в чём-то обвинить, Виктор, - сказал Байкалов. Работа есть работа, и работа должна быть сделана.
- Жертвы несущественны, - жестким тоном завершил фразу Гамаюн.
- Жертвы несущественны, - подтвердил Байкалов. - Налейте-ка мне ещё вашего лимонада.
Единственным украшением кабинета Гамаюна был висевший у него за спиной огромный цветной постер с изображением КГК типа «Корсика» в разрезе. Крейсер Глубокого Космоса типа «Корсика» управлялся экипажем из двух человек и нёс на борту четыре автоматических ВП-маяка и шесть ВП-буев.
Звездолёты типа «Корсика» стояли на вооружении всех линейных отрядов трек-джампинга.
Специалисты из резерва Службы анализа и оценки рисков летали на звездолётах типа «Карпаты». Экипаж: один человек. Полезная нагрузка: три автоматических ВП-маяка и четыре ВП-буя.
Революционный способ вождения космических аппаратов создали на заре межзвёздных перелётов. Технология называлась ИКС — Интерактивная Командная Сфера. Все слова с большой буквы, естественно. В той самой разгорающейся заре сверхдальних галактических полётов астропилотам приходилось облачаться в специальные громоздкие скафандры со множеством разъёмов, к которым крепились нейрошнуры, создававшие симбиотическую связку человека и машины. Со временем технология усложнялась и упрощалась одновременно, неуклюжие скафандры канули в лету, в той же бездонной пропасти исчезли сначала лёгкие, обтягивающие тело костюмы и сменившие их специальные шапочки, а затем и очки виртуализации. Актуальная версия симбиотического нейронного сопряжения человека с космическим кораблем представляла собой две прозрачные присоски, крепящиеся к вискам пилота. Конструкция звездолётов также подверглась изменениям. Ходовая рубка превратилась в изолированную спасательную капсулу, одноместную или двухместную, в зависимости от типа космического корабля, снаряжённую отдельным ВП-конвертером. Звездолёт стал модульным, причём модульно самосборным, позволяющим астронавтам самостоятельно дополнять новыми модулями базовые комплектации космических кораблей. Но, в силу специфики ремесла, рэд-джамперы наоборот максимально разгружали свои звездолёты.
По аналогии с часами, эти корабли назывались скелетонами.
Ходовая рубка, тире, спасательная капсула являла собой предельную степень аскетизма. Анатомическое пилотское кресло, маленький резервно-дублирующий пульт перед ним, у правого подлокотника небольшая ёмкость, хранилище тюбиков с питательной смесью, соками и водой, гигиенический отсек, отсек регенераторов воздуха, под палубой компактный ядерный реактор в защищённом отсеке, генератор гравитации, энергонакопители, питающие ВП-конвертер, камеры хранения малых и средних ремонтных роботов. Кольцо маршевого внепространственного двигателя в кормовой части ходовой рубки, тире, спасательной капсулы опоясывало входной люк, над кольцом, по периметру шли сопловые отверстия ходовых каботажных, тормозных и маневровых двигателей коррекции и ориентации.
Гамаюн встретил эксперта на причальной палубе. Техники уже подвели герметичный стыковочный переходник к стыковочному узлу байкаловского звездолета. Звездолёт назывался «Тускарора».
Байкалов был облачён в тонкий спасательный скафандр ярко-бирюзового цвета и выглядел по сравнению с начальником отряда четыре-семь и обслуживающим корабль техническим персоналом как экзотическая птица из джунглей Амазонки среди воробьиной стаи. Цвет скафандра определялся требованием отличной визуальной видимости, позволяющей спасателям обнаружить спасаемого в Пространстве.
Старший техник передал Байкалову тонкий лист планшетного компьютера с заполненным бланком протокола наружного технического осмотра. Результирующая строка завершалась круглой меткой зелёного цвета. Байкалов приложил большой палец к сенсорному экрану, удостоверяя обоснованность документа и возвратил лист старшему технику. Тот резко дернул за язычок, разделяя лист надвое.
- Ваша копия, капитан.
Байкалов небрежно засунул копию в широкий набедренный карман.
- Три установленных буя, - сказал Гамаюн, - отмечают границу сектора для штурмовки. Начальный на удалении одна и две десятых от цели, конечный — с этой точки Горячев и Аверьянов совершали финальный прыжок. Удаление: ноль целых девяносто три сотых от цели. Помехи и искажения здесь на приемлемом уровне. Дальше — ситуация значительно хуже.
- Я помню, - ответил Байкалов.
- Повторение лишним не бывает, - строго возразил Гамаюн.
- Ну, я пошёл, - сказал Байкалов. - Туда и сразу обратно.
Гамаюн молчаливо отсалютовал в ответ.
Предстартовая подготовка велась нынче независимо от пилота. Байкалов сидел в кресле, пристёгнутый ремнями и вполуха слушал переговоры голосового блока бортового ИИ с голосовым же блоком ИИ диспетчерской Передового поста номер десять. Одновременно с переговорами бортовой ИИ проводил внутренний осмотр состояния модулей звездолёта. Схематическое изображение КГК «Тускарора», выведенное в верхней части виртуального панорамного экрана модуль за модулем окрашивалось в зелёный цвет. Помимо структурной трёхмерной схемы звездолёта, экран заполняли столбцы телеметрической информации, безостановочно бегущие сверху-вниз и снизу-вверх. Наиболее важные фрагменты телеметрии выделялись оранжевыми рамками и закреплялись в нижней части экрана, так, чтобы пилот мог не спеша с ними ознакомиться.
Правило вербального дублирование выполняемых процедур действовало неукоснительно, однако вместо пилота под запись в бортовой журнал говорил голосовой блок ИИ. Искусственный интеллект КГК «Тускарора» обладал бархатным баритоном. Благородным, мужественным, оставляющим яркое впечатление. Хорошо поставленным.
Модульный осмотр «Тускароры» закончился без ошибок одновременно с предстартовой подготовкой. «Тускароре» дали добро на выход в стартовый сектор. Телеметрия плавно съехала в левую часть экрана. Диспетчерская перебросила в память ША — штурманского автомата полётное задание. Герметический переходный тоннель отстыковался и втянулся внутрь причальной палубы. Диспетчерская начала обратный предстартовый отсчёт. Байкалов подключился к модулю аварийного ручного управления и рубильнику аварийного сброса ходовой рубки, тире, спасательной капсулы. По счёту «ноль» отключились и разошлись магнитные захваты, удерживавшие звездолёт у причальной стенки, бортовой ИИ включил ходовые двигатели и вывел «Тускарору» в сектор ВП-прыжка. Пятнадцать секунд спустя зажглись огни разгонного ВП-створа. ИИ задействовал силовую магистраль от главных энергонакопителей к внепространственному конвертеру. Ходовые двигатели заработали на полную мощность. Байкалова вжало в кресло. Вспыхнула предупреждающая пиктограмма на экране и маршевый ВП-двигатель разрядился ослепительной энергетической вспышкой.
КГК «Тускарора» бесследно пропал в исходной точке. И проявился в начальной точке штурмовки на удалении в одну целую две десятых от системы звезды FN257982//17.
Оптический телескоп немедленны выдал максимально увеличенную картинку звезды — яркую жёлто-красную точку в центре размытой овальной туманности. Картинка ничем не отличалась от показанной Гамаюном голографической фотографии. Зато начали проявляться помехи, создаваемые неустановленным источником, о которых предупреждал начальник сорок седьмого отряда трек-джампинга. Их воздействие напоминало мелкую рябь на поверхности воды. Едва уловимые
