Рассказ придуман мной, поэтому , все совпадения имён, событий, мест действия случайные.
Опавшие листья водили с ветром хороводы, утомившись, ложились золотыми коврами под ноги прохожим. Люди уже одели плащи и куртки, а деревья оголялись всё больше и больше, словно их ждала не морозная зима, а горячие объятья и тёплая постель. Так думал я, идя по парку к зданию, где сегодня собирались поэты и барды нашего района. Летом, из – за жары, мы встречались редко, поэтому осенью народу собралось много. Радуясь общению, они здоровались, обнимались, жали руки. Собрались по приглашению, праздновавших юбилей железнодорожников. Мы поздравляли их в актовом зале. Праздничная суета меня мало интересовала. Я достиг возраста заката, поэтому мне больше нравилось наблюдать за чужими страстями и порывами. Осень самое время для них. Природа намекала на бренность бытия, на мимолётность красоты, молодости, жизни. В молодости, самые большие глупости и ошибки я делал в пору листопада, когда без грусти прожить невозможно. Смотришь, как наряженные в парчу и алый бархат деревья, обнажаясь, превращаются в жалких, худых, сучковатых стариков и старух, невольно начинаешь жалеть себя, думать о приближающейся старости, появляется желание взять от жизни по максимуму, спешишь жить, чтобы насладиться днями сил, здоровья, красоты и совершаешь глупости, порою ломающие семью, карьеру, жизнь. Поэтому я внимательно смотрел на молодых мужчин и женщин, не сомневаясь, что и они могут в любой момент, забыв благоразумие, ринуться за мелькнувшим миражом любви и метеором счастья. Страсть в такие дни кажется оправдывающей любые безумства, заблуждения не опасными, фантазии исполнимыми, привычная, размеренная, уютная жизнь ошибкой. Я смотрел на молодых поэтесс, размышляя в какую из них, я непременно бы влюбился, будь моложе. Таких было немного , поэтому долго раздумывать не пришлось. Без сомнения, первой среди них была Светлана Никишина -стройная, высокая, длинноногая блондинка. Возраст осени приближался, но сейчас она была свежа и моложава, больше тридцати лет никто бы не дал. Она нравилась мне своей открытостью, порывистой, обезоруживающей, бесстрашной искренностью. Иногда была застенчива, как юная девушка, но всегда улыбчива и приветлива со всеми. Пока я ею любовался, к ней подошла Галина – молодая поэтесса, Светлана ухватила её под ручку, как спасательный круг. Они так и ходили по залу, похожие на подружек старшеклассниц. Зал наполнялся, шелестел разговорами, как лес листвой. Было много мне не знакомых, не ходивших в наш клуб, из других городов и посёлков района. Когда увидел худощавого мужчину среднего роста с тонкими губами, смуглым, как у цыгана лицом, в надвинутой до бровей бейсболке, с гитарой за спиной, он мне сразу не понравился. Чувство было безотчётным. Я объяснил это тем, что рядом с ним шла симпатичная, стройная девушка, держа в руках гитару. Он был вдвое старше её. Старательно молодился, но был насквозь провинциальным, в нём чувствовалась второсортность, как у купленной в магазине, бывшей в употреблении одежды. По тому, как они держались и общались, я решил, что они любовники. Имён их я, так и не узнал, поэтому в дальнейшем буду звать бардом и подругой. Стараясь выглядеть уверенным, даже нагловатым, в самом деле, я очень застенчив, краснел у доски до десятого класса. Мне тяжело общаться с людьми, поэтому я стараюсь садиться позади всех и молча наблюдать за другими. Народный художник, иллюстратор книг и поэт Юрий Денисов, был, как всегда, окружён дамами. Он был из породы нарциссов, поэтому, о чём бы ни начинал говорить, большую часть времени говорил о себе. Переход бывал настолько изящным, что никому, кроме меня, это в глаза не бросалось, дамы слушали его, раскрыв рты. Так было и в этот раз. Я с удовольствием наблюдал за ними, не вслушиваясь в слова. Мне было хорошо, уютно среди этого оживления, которое не могло заставить моё сердце биться чаще, кровь бежать быстрее. Я чувствовал себя Гулливером в стране лилипутов. Наконец все расселись. Получилось так, что Светлана с подругой оказалась впереди меня. Неожиданно для меня, она повернулась, встала на ноги и протянула руку, здороваясь со мной. Я пожал её руку и спросил:- Где это ты так загорела, на юге отдыхала?- Она снова удивила меня бесстрашно – искренней откровенностью:- Да были на юге, плавали, загорали, пили и ели всё, что попадалось, веселились от души-. Говорила весело, не смущаясь, словно я был её лучшей подругой. Вышедший на трибуну оратор, прервал её рассказ. Я не ожидал от Никишиной такой порывистой смелости, думал что она, не заметила моего присутствия, поэтому был удивлён и польщён её вниманием. Я так откровенничать не умею, видимо сказалось моё увлечение в юности Рахметовым и Печориным. Долго старался подражать им. Теперь то я понимаю, какая это глупость спать на гвоздях и жить бесчувственной куклой, без друзей и страстей. Оратор сказал своё, я его не слушал, думая о своём. Началась торжественная часть: речи, похвалы, поздравления. Барды пели, поэты читали стихи. Когда, все желавшие петь и говорить, отвели душу, нам предложили покататься на детской железной дороге. Предложение было встречено аплодисментами, дамы и господа пошли одеваться. Я пришёл без куртки, в тёплой рубашке, поэтому сразу пошёл на стоянку поезда и зря. Я не увидел начало, завязку описываемой мною истории. Стоял, закрыв глаза, подставив лицо солнцу, наслаждаясь его прощальным теплом. Когда открыл, услышав голоса и шум шагов, увидел то, чего не ожидал. Бард с гитарой, оставив свою подругу, крутился вокруг Светы и её спутницы. Его подруга, опустив печально голову, брела сзади. Такие мужчины существуют- самовлюблённые, часто пьющие и бьющие они нравятся некоторым женщинам больше трезвых и любящих. На таких, они часто меняют тех, кто обожал и носил их на руках. Не зря говорят – бьёт, значит любит. Подруга, видимо, знала привычки своего кавалера, но не смела перечить его желаниям и порывам. Я прислушался, бард заливался соловьём, расхваливая свой репертуар. При этом успевал льстить, не стесняясь говорить, что он всегда там, где находятся молодые и самые красивые женщины, чтобы служить им, восхищаться ими, петь и любить. Тут я понял, что не оценил его по достоинству. Районный дон Жуан с гитарой, не сомневался в своём обаянии, был уверен в своей неотразимости, так самоуверенны обычно шизофреники. Поэтому они часто достигают успеха там, где здоровый видит препятствия. Я ухмыльнулся про себя: - Не суетись, на Светлане ты обломаешь зубы! И в самом деле, она шла под руку с подругой, и казалось, не обращала на него никакого внимания. Я пожалел его и снова отвлёкся, заговорив со своим другом Сергеем. Пока мы решали, в какой вагон войти, люди разошлись по вагонам. Вошли в вагон, где народу было меньше. Светлана и подруга уже сидели на скамейке. Бард настроил гитару и пел свои песни. Мне показалось, что атмосфера изменилась. Девушки держались за руки, Галина смотрела в окно, а Света на гитариста. Она улыбалась, широко раскрыв глаза, всё её внимание было приковано к барду. Щёки раскраснелись, ноздри раздувались, она была взволнована. Такой её я ни разу не видел.
В школьные годы мне нравилось фотографировать, проявлять и печатать фотографии. Любил просматривать альбомы с фотографиями мамы и папы военных лет, особенно интересными были о жизни в Германии, где я родился. Хранились они в немецких альбомах, украшенных миниатюрами с пейзажами Германии. Запечатлённая на этих фотографиях жизнь была для меня интересней, чем кино. На фотографиях были не артисты, а живые, настоящие солдаты и офицеры, их жизнь в будни и праздники. Отец знал дело, поэтому фотографий было много, все отличного качества. По его примеру и я хранил фотографии родных и друзей в своём альбоме, но раскрывал его только для того, чтобы поместить новую фотографию. Не знаю почему, но не могу я ни на старые фотографии смотреть, ни старые письма перечитывать. Возьму в руки, открою и чувствую отвращение, словно покойника встретил, которого давно похоронил, а теперь обнять должен. Письма сжигаю, чтобы потом не читать о давно умерших делах, чувствах, планах и людях. У каждого свои странности - у меня, эта. Поэтому я никогда не пользуюсь функцией «камера» в мобильнике. Но атмосфера в вагоне заставила меня изменить привычке, я сделал несколько снимков. Бард, по характеру нарцисс, делал всё, чтобы оставаться в центре внимания. Пел свои песни и песни по заявкам. Нужно отдать ему должное, он знал все туристские модные в 60 – 70е годы песни, отлично играл на гитаре и хорошо пел. Я невольно поддался его обаянию и несколько раз сфотографировал его и очарованную им публику. Просматривая сделанные на мобильник фотографии убедился, что Светлана, забыв про подругу, не отрывает восторженных глаз от него. Меня это неприятно удивило, будь я влюблён, я бы назвал это чувство ревностью, но здесь буду называть скромнее - досадой и разочарованием. Я почувствовал себя обманутым, недавно был прочно уверен, что она не обратит на него никакого внимания, а вышло наоборот. Сидела, разрумянившись, улыбалась, подавшись вперёд, не скрывая своего восхищения, смотрела на поющего барда. Её притягивало к нему неудержимо, как железо к магниту. Взгляд, как корабль на якоре, был прикован к его, для меня неприятному, лицу. Моё много лет ровно и невозмутимо бьющееся сердце, вдруг зачастило, будто его пришпорил невидимый ездок. Я разочаровался в себе, трудно представить себе более неприятное чувство, чем разочарование в себе! Как хорошо было с высокомерной усмешкой смотреть на суетящихся, мучимых страстями людей, оставаясь невозмутимо спокойным. Я поёжился, как от холода, и стал смотреть, что будет дальше. Колдунья осень хохотала от удовольствия, глядя на меня. Она вывела меня из высокомерного равновесия, заставив проснуться давно, как я думал, умершие чувства. Я не мог позволить унизить себя. Собрав волю в кулак, мысленно сказал: Ты можешь, как ночной грабитель раздеть парки и леса, оставив деревья голыми не морозе, но со мною не сладишь, пусть другие безумствуют, я буду со стороны наблюдать за ними, ни во что не вмешиваясь. Ворожи, колдуй, делай, что хочешь, я останусь спокойным. Такое легко сказать, но трудно сделать. Глупое сердце, часто побеждает разум. В жизни бывают случаи, когда видишь куски чужой жизни, как отрывки из фильмов, не зная ни начала, ни конца. Так было со мной в этот раз. После катания мы были приглашены на чаепитие. По дороге фотографировались у самых красивых деревьев. Каждый выбирал себе место сам. Подруги разомкнули руки, и взаимное притяжение барда и Светланы стало очевидным. Он садился в ногах, она становилась за его спиной, на одной из фотографий, не сдержавшись, опёрлась на его плечо, словно сигналя - смелее, я жду. Его подруга, смирившись, садилась с гитарой в сторонке. Мне было жалко её, но себя ещё больше. Измена и разочарование больно ранят, раны долго не зарастают, чаще всего, как ревматизм, мучают до смерти. Про измену, я сказал для красного словца, если Светлана и изменяла, то не мне, а мужу. Какое мне дело до этого? Но
