Жаль, я не художник… Всего лишь поэт... Но хочется в руки взять краски и кисть и тихо сказать: – Раздевайся, ложись! Я буду писать обнажённой портрет…
И на пол падут вмиг остатки одежд. Невнятный их шелест в ночной тишине, как музыка, да! отзовётся во мне, как знак исполнения пылких надежд.
А ты на кушетку уже возлегла; с усмешкой сказала: – Ну, что же, рисуй! Но прежде, художник, ты холст загрунтуй! А я ей сказал, чтоб не лезла в дела мои и, примерившись, сделал мазок… А дальше портрет, как по маслу пошёл. Удачный я ракурс нашёл.
Хорошо! Ажурно пишу: к волоску волосок! Улыбка твоя, словно робкий рассвет играет кармином на свежих устах; (не стану подробно о тайных местах, но запросто мог бы – ведь я же поэт!)
И вновь намешал на палитре своей я масляных красок гремучую смесь и снова пишу – в вожделении весь – широкий разлёт соболиных бровей. Предутренний воздух целительно-свеж. Как ты беззащитна, подруга моя; похожа немножечко на воробья. Озябла, наверное, ты без одежд?
Ну, вот и закончен художника труд. Ты встала с кушетки: – Чудесный портрет! Поэт и художник – прекрасный
дуэт! Ах ты, мой Пикассо – ну как же ты крут!
