— Ирод ты окаянный, — услышал я рядом и чья-то рука схватила меня за гимнастёрку. Это был мой знакомый, он тут же стащил меня в глубокую воронку и начал перетягивать ногу ремнём.
Я смотрел на его суровое лицо и думал о том, что он чертовски похож на отца и деда. Я ранен и истекаю кровью, а он накладывает мне жгут. Не бросил, не оставил умирать. Мне ведь только по фильмам знакомы сражения. Ну а здесь не фильм, здесь всё иначе, здесь страшно.
Он закончил, достал из кармана серый свёрток и развернул его. В нём лежали письмо и две фотокарточки.
— Дочка моя, Катенька, — сказал он и улыбнулся. — А это жена, Таня. Хотелось бы ещё хотя бы разочек их обнять и поцеловать при жизни.
Я сразу же узнал лицо на фотокарточке. У меня не было сомнений, что это моя тётушка. Да-да, это точно она. Я бы даже в темноте ночи узнал её мягкие черты.
— Дед, — сказал я и почувствовал, как капелька покатилась по щеке. — Ты мой дед.
— Ладно-ладно, парень, — сказал он и похлопал меня по плечу. — Тебя здорово шибануло осколоком-то. Не переживай, жить будешь, я кровь остановил.
Рядом с нашей воронкой что-то оглушительно шарахнуло и нас осыпало землёй.
— Знаешь, что хлопчик, возьми этот свёрток и после войны найди мою Танечку. Передай и скажи, что я погиб не напрасно. Там адрес есть.
— Но... — я попытался возразить.
— Не перебивай. Тебя вытащат наши, и ты будешь жить. Ну а мне пора. Там без меня ребятам совсем туго.
Дед лёг на живот и пополз из воронки.
— Дед! — крикнул я на прощание.
Он обернулся на секунду, махнул рукой и продолжил восхождение.
"Я никогда не видел тебя живым, дедушка, ведь ты так и не вернулся домой. Папа часто рассказывал о тебе, говорил, что ты настоящий герой, и погиб, защищая нас. Ну вот мы и встретились. Хотя всё это похоже на сон. Да и неважно, сон это или нет, ты ведь действительно герой, самый что ни на есть настоящий герой. Круче любого Терминатора. Если я выберусь от сюда, то уже никогда не смогу забыть эти минуты знакомства с тобой. Теперь это со мной до конца. Это останется в моём сердце".
Сильный удар оглушил меня, и небо на секунду стало тёмным. Я почувствовал, как тяжесть сырой земли сдавила мою грудь. Я начал задыхаться и паниковать. "Пришла смерть" — проскочила мысль в голове. Я дёргался, пытался шевелить руками, пытался дышать, но тяжёлый земляной плен не отпускал.
* * *
Я пришёл в себя и почувствовал запах хлорки. Первое, что я увидел бала потолочная лампа. Она жужжала и моргала, раздражая отвыкшие от света глаза.
— Проснулся, — в тишине прозвучал мужской голос. — Ну вот и молодец. Организм молодой, справился.
Я заметил Петра Ивановича, нашего главного врача, того самого Кощея. Он смотрел в окно, скрестив руки за спиной.
– Ребёнка спасли? – прошептал я.
— Спасли-спасли, всё у него хорошо.
— А Семёныч... Семёныч живой?
В палате повисла тишина.
— Погиб Семёныч, ударился об руль, черепно-мозговая. Умер до прибытия скорой.
— Жалко Семёныча... Ведь только утром с ним чай пил. Он мне про картошку свою рассказывал, про внучку.
– Да, хороший мужик был, не поспоришь. Виновника ищут. Ему удалось скрыться, но скоро его найдут, я уверен. Какой-то лихач на мерсе выскочил вам в лоб. Семёныч вовремя ушёл в обочину. Опыт.
Я не смог сдержать эмоции и заплакал. Слёзы сочились, застревая в колючей щетине. Я представил Семёныча в морге, а ведь он так хотел жить.
— Ладно, я тебе не буду мешать. Давай поправляйся. Завтра утром твоя Маша придёт и мама. Я им сказал, что пока рано тебя беспокоить. Ты ещё слабоват.
Пётр Иванович подошёл к кровати и склонился надо мной. Мне были хорошо видны все его морщины на лбу.
— Дай-ка, приятель, я реакцию проверю. Потерпи немного.
Он достал из нагрудного кармана небольшой фонарик и принялся поочерёдно направлять его в каждый мой глаз.
— Всё хорошо. Ладно, коллега, я пошёл. Мне ещё обход делать. Маме привет передавай.
Мне стало тоскливо. Шея совсем затекла, и я решил взбить подушку. Пришлось даже немного привстать, чтобы хорошенько её поколотить. Когда подушка оказалась в моих руках, я увидел свёрток. Он лежал на простыне там, где секунду назад была подушка. Я замер, словно испуганный зверёк, а внутри всё сжалось от волнения. Да, это был тот самый свёрток, который мне передал дед, когда я лежал в воронке.
"Так значит всё это правда. Значит, я действительно побывал в прошлом. Но как же тётушка? Ведь я пил чай в её доме, когда всё это случилось. Как я там оказался, если мы не доехали до Ильинки? Это какая-то фантастика, безумие. Мне никто не поверит".
Я вытащил письмо из свёртка и начал читать.
Здравствуй, дорогая Таня!
Шлю Вам свой горячий красноармейский привет. Крепко обнимаю и целую. Я жив и здоров, нахожусь под Сталинградом. Пишу Вам прямо из окопа, здесь очень тесно и сыро.
Недавно подвезли еду, теперь у нас в ней нет недостатка. Немчура пятый день подряд лупит без передыху, но мы не отчаиваемся.
Знаешь, Таня, хочется бить ещё сильней эту гадину, сражаться до последней капли крови. Мы никогда не станем их рабами, я обещаю. Из-за сырости гниют ноги, но это ничего, терпимо.
Вчера на моих глазах, красноармейцу Волкову осколок угодил в голову, жалко мужика. На войне, Таня, такой часто случается. Обними за меня доченьку. Она, должно быть, совсем взрослая стала.
Помнишь наше место под черёмухой? Хорошо нам тогда было, правда? Темнеет - пора заканчивать.
Извини, Таня, за краткость моего письма. Сложно писать, когда вблизи рвутся снаряды. Знай,Танечка, я обязательно вернусь домой, обещаю.
Целую вас, обнимаю крепко-крепко!
С приветом, твой муж Фёдор.
Мой адрес: Полевая почта *****-с.
"Я исполню твою последнюю волю, дедушка и передам свёрток тёте. Жаль, что бабушка Таня уже не сможет прочесть это письмо, ведь она умерла семь лет назад. Можешь на меня положиться, дед. Неважно, как мне придётся это объяснять, но я передам, обязательно передам".
Я не смог сдержать слёз и просто заплакал. Ведь мне довелось побывать там и встретить родного деда. Я увидел фрагмент тех страшных событий, о которых когда-то читал в учебниках по истории.
* * *
Меня выписали через неделю, ведь сотрясение больше не беспокоило, а раны на голове затянулись. Первым делом я отправился на кладбище к Семёнычу, рассказал ему про путешествие во времени, про воронку и деда. Да знаю я, что он там наверняка смеялся и называл всё это баловством и выдумкой. Семёныч, он такой. А ещё я по глупости поделился с ним новостью, что теперь у меня новая "Газелька" и молодой водитель Петька. Семёныч там точно ругался и теребил усы, ведь ему никогда не нравилось, как молодёжь обращается с техникой. Он всегда говорил, что машина любит ласку.
Вот такая фантастическая история произошла со мной, когда я работал фельдшером в районке. Ах да, свёрток я передал. Тётушка долго плакала, а потом вслух читала письмо. Я не смог ей ничего объяснить, да и кто поверит в то, что я побывал в прошлом.
На этом я заканчиваю свой рассказ и пусть душа моего деда будет спокойна и счастлива.
Пока!
