Герои нашего времени

отписал?»...
Ну, как вам картинка?
-Превосходно! Да вы просто поэт, Архип Архипыч! – восхитился Жорж. И все захлопали в ладоши.
-Так вот, господа, – спокойно продолжил архивариус, – это я к тому, что те самые три маленькие уютные комнатки – это Англия. Ваша чистенькая и благоустроенная Англия вместе с Ирландией. А этот огромный дом – это Россия, друзья мои. В трех комнатах, друзья мои, намного проще навести чистоту, порядок и покой, нежели в огромном доме, в котором значительная часть помещений пустует. Вот, скажем, Григорию Григорьевичу свои миллионы не на кутежи бы тратить было, а на освоение обширных зауральских земель. И у вас цель в жизни появилась бы, и государству польза. Уверяю, скучать, праздновать и критиковать вам не пришлось бы. А вам, Владимир Сергеевич, тоже следовало бы не шататься по чужим краям, а у себя дома воспитывать в молодых людях любовь и радетельное отношение к отечеству. Не появлялись бы Печорины и прочие скучающие бездельники. Но вы помчались за комфортом и личным благополучием. Ладно бы, только это. Так вы еще и обвинять свою страну принялись.
Позже вслед за известным французским авантюристом маркизом де Кюстином изливали на Россию всякую грязь. В итоге вы ничего, в общем-то, не получили. Из ученого вы превратились в священника, преподающего церковную риторику. Вот это как вы можете объяснить?
-А я никак не собираюсь ничего объяснять, – буркнул Печерин. - Я имею право жить так, как хочу, и там, где хочу.
-Да Бог с вами! Конечно, вы имеете право! И вам, кстати, никто не препятствовал ездить в Европу в любое время. Но на родине от вас справедливо ожидали, что получив знания, вы хотя бы часть из них передадите подрастающему поколению. Вы же бесцельно болтались по Европе, остановившись, в конце концов, в Дублине, работая капелланом в одной из больниц. Вас не грызла совесть за откровенное предательство по отношению к своей стране, к людям, давшим вам образование и обеспечившим вас прекрасной работой?
Печерин ничего не ответил, а только обиженно отвернул голову в сторону от сидящих.
-Господи! Неужели этого мерзавца Михаил Юрьевич взял в прототипы?! – воскликнул Кушелев.
-Григорий Григорьевич, я очень прошу воздержаться от резких характеристик, – спокойно остудил Кушелева архивариус. – Я тоже не в восторге от того, что господин Печерин не только не исполнил своего долга перед родиной, но и всячески клеймил перед нашими врагами родное отечество. Кстати, вы ведь сам, дорогой Григорий Григорьевич, в глазах своих ровесников и потомков тоже выглядите не самым лучшим образом. Судите сами: вы оказались наследником миллионного состояния своего знаменитого деда, екатерининского канцлера Безбородко. И что? Свои деньги вы швыряли направо и налево, устраивая у себя во дворце на Гагаринской кутежи и пиры. Справедливости ради, следует признать, что вы, окружив себя творческой братией, оказывали нуждающимся творцам финансовую помощь. Весь Петербург говорил о том, что вы за свой счет отправили Александра Дюма в кругосветное путешествие. Но и на том спасибо. Все-таки это лучше, чем предавать родину.
-Боже! И эти люди были моими прототипами! – схватился за голову Жорж.
-Успокойтесь, господа! – поспешил утешить обоих Печориных Глеб. – Вы в романе выглядите вовсе уж не совсем плохими.
-А мы с этим, э-э-э, господином, – Кушелев указал глазами на Печерина, - по-вашему получается, оказались окончательными негодяями?
-Да что вы, право? – возразил Архип Архипыч. – Вовсе нет! Вы одни из многих. Молодые дворяне (значительная часть) того времени жили, совершенно не думая ни о чем, кроме как получать удовольствия и удовлетворять свои желания. Даже те, которые находились на службе, военной или гражданской, службой вовсе не занимались. Да никто от них эту службу и не требовал. Разве что чисто формально появлялись в полку или, скажем, в департаменте для того, чтобы отметиться. Час-другой – и скорее домой, чтобы приготовиться на бал, или прием к влиятельной баронессе, чтобы на глазах у публики поволочиться за какой-нибудь княжной, чтобы привлечь к себе внимание светского общества. Разве не так, уважаемый Жорж?
Жорж смущенно пожал плечами:
-А разве в этом можно найти что-нибудь предосудительное?
-Нет, конечно, – продолжил Архип Архипыч. – Тогда это было нормой общения и светского времяпрепровождения. Дворянство равнялось на Европу. А в Европе золотой молодежи не пристало было заниматься каким-нибудь серьезным делом. Разве что пару стишков даме в альбом черкнуть, или с выражением скуки на лице выдать публике какую-нибудь остроту. Что говорить? Сам Лермонтов не лишен был таких манер. Он знал, о чем писал в своем романе. Надо сказать, что подражание Западу – это была наша русская черта. Впрочем, я вовсе не против того, чтобы перенимать у кого бы то ни было хороший опыт и новшества. Но только ХОРОШЕЕ перенимать, а не все подряд, что нам подсовывают предприимчивые западные воротилы. Так вот, в ваше время дворянская интеллигенция даже разделилась на «западников» и «славянофилов». То есть, как вы знаете, в начале 40-х появились общества «славянофилов» и «западников». К славянофилам, к примеру, относились литераторы Даль, Островский, Григорьев, Тютчев, Аксаков. А к западникам – Герцен, Огарев, Белинский, Тургенев. Западники неприязненно относились к политике, культуре и экономике России, требовали реформ по западному образцу. Понятно, что славянофилы выступали в противовес западникам и отстаивали принципы традиционализма и русской соборности. Эта творческая интеллигенция, конечно, влияла на умы и сердца молодежи, но оба общества этой интеллигенции не имела массовый характер. В массе своей дворянская молодежь скучала и бездельничала. А свое безделье оправдывала «невыносимыми условиями», «деспотизмом режима» и «засильем цензуры». Виновато в этом, разумеется, было царское правительство.
Когда у нас в России общество было довольно правительством? Да никогда, насколько я знаю. И самыми недовольными были, конечно, элиты и чиновники. Так что вы, господа Печорины, ничем не отличались от этих самых недовольных ваших соотечественников. Вы истинные герои вашего времени. Ваше недовольство, дорогой Григорий Александрович, вкупе с привычкой к безделью привело вас к глубокому разочарованию. А поскольку вы, сам по себе, человек острого ума, больших дарований и самых высоких амбиций, ничего полезного в жизни не делая, изрядно заскучали, поскольку не смогли вашу недюжинную энергию вложить в какое-нибудь стоящее дело, вас потянуло на самые дурацкие «подвиги», от которых и вы сами не получили удовлетворения, и другим принесли одни страдания и беды. «Ах, в России нет возможности проявить себя!» – решили вы и подались искать приключения в страны Востока. Много чего там для себя нашли?
-Я там храбро сражался! – нашел, наконец, Печорин нужный аргумент после долгого молчания.
-Кто б сомневался? Главное, сражался на чужой земле, за чужие идеалы и чужие ценности. А так ничего, конечно. У нас много было, да, впрочем, и остается теперь таких героев. Вас еще можно простить за то, что сражались за идеалы, а не за деньги.
-Можно подумать, что теперь в современной России живут сплошные патриоты.
-В том-то и беда, мой дорогой, что ничего у нас в России за 200 лет не изменилось. То есть, если насчет техники, промышленности – экономики всякой, ну, естественно, качества жизни, моды, опять же, образования – в общем, всей человеческой жизни говорить, то тут, конечно же, произошли разительные перемены. У нас тут все совершенно другое, такое, что вам и во сне не могло присниться. Да вы и сами видите, ЧТО у нас тут и КАК. Вот, видите, электричество, центральное отопление, улицы освещены электрическими фонарями, по асфальтированным дорогам машины туда-сюда носятся. Э-э, друзья, у нас есть все: самолеты, атомные корабли, в космосе наши люди годами работают. Вот у меня телефон. Кнопочку нажал, говори с кем угодно, хоть бы если твой собеседник был в Америке. Или вон телевизор стоит...
Архип Архипыч встал с места, подошел к телевизору и включил его:
-Вот, видите, до чего мысль человеческая дошла. Могли вы себе в своем 19 веке представить такое?
-Куда уж там?! – в один голос воскликнули Печорин с Печериным.
-Вот, как мы изменились, господа! – поднял указательный палец архивариус. Потом помолчал и, выждав значительную паузу, продолжил, – В одном только мы остались такими же, как вы: в своем бестолковом стремлении оглядываться на Запад. У них там, на Западе, все так прекрасно, так замечательно, так умно и красиво – просто рай, а не жизнь там, в америках-европах. А у нас все паршиво, безобразно, ужасно и страшно. Там демократия и свобода, а тут диктатура и полный мрак – вот, какие мыслишки подбрасывают в народ наши «обиженные» представители элиты. И принимаются критиковать все и вся. И этими «обиженными», стоит отметить, являются вовсе не те, которым действительно надо было бы обижаться на власть, чиновников, некоторых представителей правоохранительных органов, а как раз те, которые получили от власти, государства и народа всё – и даже больше: владельцы дворцов, обширных гектаров земли со всеми угодьями, дорогих иномарок (ну, это машины у нас такие, которые из-за рубежа привозят), огромных счетов в европейских и американских банках, собственных самолетов и много еще чего. Казалось бы, чего им еще не хватает для счастливой жизни, что они с таким остервенением порочат страну и общество и ищут отдохновения за рубежом? При этом еще, здесь, на родине получают свои доходы, пенсии и награды. Как вам такая картина?
-Считайте, Владимир Сергеевич, что ваш побег из России в Европу в сравнении с нашими «бегунцами» и «ждунами» – просто детская шалость, – добавил Глеб. – Вы хотя бы во имя идеи бежали, а наши – исключительно из жадности, ради денег.
-А «ждуны» – это кто? – спросил Жорж.
-А-а, да это такие граждане, которые еще не побежали, но ждут благоприятного момента, чтобы дернуть на Запад. Они там, в Европе или Америке, потихоньку скупают элитные дома и коттеджи, участки земли, свои накопления хранят в зарубежных банках, отправляют в престижные зарубежные учебные заведения своих детей для учебы – короче, заблаговременно готовят почву, а здесь, в России, притворяются благопристойными гражданами, с высоких трибун и сцен вещают о благе народа о высоких культурных ценностях и, облачась в одежды небожителей, всячески привлекают к себе внимание и любовь сограждан. Большая часть таких «небожителей» представители богемы: артисты, певцы, музыканты, художники, ну, и всякие борзописцы.
-Надо полагать, что распознать этих перевертышей очень трудно, раз они так хитро маскируются? – задумчиво изрек Жорж. – А ведь их надо как можно скорее выявлять и гнать из страны в шею: они ж так же втихаря могут наносить вред в стране, чтоб потом можно было бы похвалиться своими «подвигами» перед новыми хозяевами.
-Они и вредят, – сказал Глеб. – И не только втихаря, но и открыто. Например, толкают людей на всяческое противодействие властям: митинги, демонстрации, массовые беспорядки. Призывают людей устраивать теракты, акты неповиновения, обманывают людей, пропагандируют чуждые нам ценности.
-Почему же власти не привлекают