Герои нашего времени

надеюсь, в будущем рано или поздно обращается мыслью к этим вопросам, чтобы понять, для чего человек живет на свете, – ответил Архип Архипыч. И ответить на них бывает совсем не просто. Тем более в вашем случае.
-Как это следует понимать?
-Сейчас объясню. Из вас четверых, прибывших сюда из прошлого, двое – реальные люди, то есть, конкретные исторические персонажи, жившие в начале и середине 19 века: господин Кушелев Григорий Григорьевич и господин Печерин Владимир Сергеевич. Я не говорю сейчас о том, какое отношение они имеют к роману «Герой нашего времени». К этому мы вернемся позже. Эти господа для обсуждаемого нами произведения явились своего рода..., м-м... как бы это так деликатно выразиться, ну..., исходным материалом для создания образа, чем-то вроде заготовки, если можно так выразиться. Не обижайтесь, господа, я никак не хотел вас обидеть. Это просто фигура речи – и только. Иными словами, вы оба в какой-то степени стали реальными прототипами нашего героя.
-Я это с самого начала знал, – заявил профессор Печерин.
-И я ничуть не сомневался в своей причастности к знаменитому роману, – обрадовался Кушелев. – К тому же, господин Лермонтов перед отъездом на Кавказ, вероятно бывал на моих пирах.
-Я сказал «в какой-то степени», поскольку прототипами Печорина могли быть и уже известный вам Алексей Столыпин по прозвищу «Монго», и сын знаменитого историка и писателя Андрей Карамзин, и внук фельдмаршала Кутузова Константин Опочинин. Он, кстати, более других мог бы претендовать на роль прототипа, поскольку был одного возраста с Лермонтовым, служил вместе с поэтом в Конногвардейском полку, и они были друзьями. Но не в этом дело. Я сейчас говорю о том, что вы оба – реальные представители золотой молодежи того времени.
-Не будем забывать, господа, что прототипом мог быть и сам поэт, – добавил Глеб.
-Что же касается вас, уважаемый Жорж, и вас, Григорий Александрович,– продолжил архивариус, - то вы – всего лишь литературные персонажи. Причем, Жорж тоже в какой-то степени стал заготовкой для главного героя романа «Герой нашего времени». Кстати, в данном романе Жорж вообще никак не присутствует. Он герой незаконченного романа «Княгиня Лиговская».
-И почему же я вдруг стал заготовкой? – обиделся Жорж. – Я такой же главный герой в своем романе, как и этот прапорщик. И я не виноват, что мой создатель не удосужился завершить «Княгиню Лиговскую». Однако меня он описал довольно конкретно и полно. А если меня совершенно нет в интересующем нас романе, то зачем я вообще здесь присутствую? Я готов сейчас же откланяться с вашего позволения!
С этими словами Жорж вскочил со стула и решительно развернулся в сторону двери.
-Постойте, сударь! – остановил его Архип Архипыч. – К обсуждаемому роману и его главному герою вы как раз-таки имеете самое непосредственное отношение, потому что вы и Григорий Александрович – одно и то же лицо.
-Что?! – в один голос воскликнули оба Печорина.
-Да-да, не удивляйтесь, дорогие мои. Абсолютно точно и авторитетно заявляю вам, что Жорж Печорин из романа «Княгиня Лиговская» – это молодой Григорий Александрович Печорин, главный персонаж романа «Герой нашего времени».
-Вот те раз! – удивленно переглянулись Печорины. – Вы, верно, разыгрываете нас?
-Ничего подобного. В «Княгине Лиговской» главный герой – молодой столичный повеса, только что произведенный в офицеры, свободное время от службы проводит на балах, светских вечерах и приемах. Он вхож в самые богатые дома в качестве потенциального жениха и пользуется благосклонностью самых красивых девиц высшего света. Сам он не обременяет себя влюбленностью. Он равнодушен к чужим переживаниям и страданиям всех, особенно тех, кто не принадлежит к кругу светской молодежи. Этот молодой человек – Григорий Александрович Печорин, которого друзья и близкие называют Жорж. За какие-то прегрешения, возможно, даже серьезные – мы этого никогда не узнаем, поскольку Лермонтов «Княгиню Лиговскую» не закончил, – Жоржа тем же чином отправляют на Кавказ, где идет война с горцами. И вот тут читатель уже в романе «Герой нашего времени» встречается с тем же Печориным, но уже повзрослевшим, умудренным житейским опытом, испытавшим тяготы войны и разочаровавшимся буквально во всем, что окружает его. В конце концов, Печорин вообще оставляет военную службу и уезжает в Персию, где, по слухам, и погибает. В общем, господа Печорины, хотите вы или не хотите, но как литературные герои вы в полной мере одно и то же лицо.
-Ну, спасибо папочке, нашему дорогому создателю! Вот уж уважил – не приведи Господь! И зачем ему это нужно было? – обреченно махнул рукой Жорж. - Жил я себе в свое удовольствие, жил, ну, как вот, например, этот папаша, – Жорж повернул голову в сторону Кушелева, – так нет же, вздумалось отправить меня к черту на кулички, причем, на верную смерть! Это как надо понимать?
-А так, – сказал профессор Печерин, – что надо было вести себя в обществе прилично, а не куролесить, и не втягиваться во всякие сомнительные общества.
-Надо подумать, что сами вы господин профессор были ангелом во плоти, – буркнул Григорий Александрович.
-Не был. Но я сразу же от греха подальше покинул Россию.
-Скажите прямо, что удрал в тихую и спокойную Европу подальше от проблем, вместо того, чтобы служить Родине, занимаясь просветительством, – мрачно заметил Кушелев.
-Где жить и чем заниматься, уважаемый, – это мое личное дело.
Наступила тягостная пауза. За окнами стало смеркаться, и Глеб вышел из-за стола и включил верхний свет
-Послушай, голубчик, – обратился к нему Архип Архипыч, – сходи, пожалуйста, в буфет и свари кофе! Господа, вы как любите кофе – с молоком или без молока?
-Как вам будет угодно! – сказал Григорий Александрович.
-А я, знаете ли, совсем кофе не пью, – отозвался профессор. – Предпочитаю чай.
-И завари еще чай, – попросил Архип Архипыч. – Индийский, или лучше цейлонский.
Практикант ушел.
-Если вы курите, господа, то я могу предложить вам сигареты. Но в ваше время, насколько я знаю, употреблялись сигары или курительные трубки.
-Это так, – опять отозвался Печерин. – Но если ни того, ни другого у вас нет, то сгодятся и сигареты.
-Простите, господа, но я могу предложить желающим отличные гаванские сигары, – с этими словами Григорий Григорьевич Кушелев стащил с подлокотника кресла свой макинтош и вытащил из кармана изящный серебряный портсигар. – Я нарочно прихватил мои сигары, отправляясь в дорогу.
-Похвальная предусмотрительность! – сказал Жорж и вытащил из протянутого к его рукам портсигара одну сигару. – Мерси, мсье!
Угостился сигарой и Григорий Александрович. Тем временем Глеб принес чайные и кофейные приборы и аккуратно расставил их перед каждым из сидящих за небольшим журнальным столиком. Потом опять удалился в буфет.
... Сигары, чай и кофе сгладили некоторое напряжение, возникшее минутами ранее.
-И все-таки, господа, я так и не уразумел, к сожалению, какую же конкретно проблему я мог бы разрешить, если вы считаете, что у меня достаточно компетентности для этого дела? – обратился Архип Архипыч к гостям.
-В вашей компетентности мы не сомневаемся, – сразу же заявил Печерин. – Мы (я, во всяком случае) давно наблюдаем за вашей деятельностью в качестве ученого-лермонтоведа. Да иначе мы и не приехали бы сюда, пустившись в дорогу через пространство и время.
С этими словами остальные гости утвердительно закивали головами.
-Если говорить коротко, уважаемый Архип Архипыч, то нам необходимо установить для себя, какие мы люди, ну, насколько полезны или, наоборот, вредны обществу. И для чего мы вообще призваны существовать на этом свете, если уж нас произвели в герои нашего времени?
-Согласитесь, дорогой архивариус, этими вечными вопросами задаются все здравомыслящие люди, жившие и живущие, – добавил Григорий Александрович. Потом продолжил:
-Я думаю, что каждый человек в глубине своей души мнит себя хорошим, справедливым и порядочным. Даже закоренелые преступники, совершившие немыслимые злодеяния и понимавшие, что их дела и поступки действительно ничего, кроме зла, не несут, – так вот и эти люди находят для себя оправдания, заручившись какими-нибудь «высокими» идеями или условиями жизненной необходимости, или сложившимися обстоятельствами. Разве не так?
-Абсолютно с вами согласен, – сказал Архип Архипыч. – Могу только лишь добавить, что какие бы условия или обстоятельства перед человеком не были бы представлены, выбор всегда остается за самим человеком, что совершать: добро или зло, для того чтобы держать ответ перед своей совестью, людьми и Господом. Стало быть, вы хотите, чтобы я с позиции своего времени дал оценку вам, вашим поступкам и деяниям, чтобы упокоить ваши души? По принципу: большое видится на расстоянии?
-Да! Мы выбрали вас нашим судией! – несколько высокопарно заявил профессор.
-О-о, коллега! «Не суди, да и не судим будешь»- сказано. У нас есть только лишь один Судия, как вы знаете.
-Ну, хорошо, хорошо! Я, вероятно, немного не так выразился. Но все-таки свое мнение... так сказать, охарактеризовать, ну, или компетентно проанализировать вы вполне можете.
-Хорошо, – согласился Архип Архипыч. – В глубине души я подозревал, что вы именно с этой просьбой обратитесь. А потому, если вы помните, сразу же указал на то, что двое из вас являются реальными людьми, а двое – всего лишь литературными персонажами. Из этого следует, что характеризовать господ Печерина и Кушелева я не вправе. В свое время они сами определили свою судьбу и потому они – и только они сами - ответственны за то, как жили и чем занимались. Да-да, господа, – Архип Архипыч, посмотрел на профессора и Кушелева и развел руками, - вы сами должны ставить себе оценку в соответствии со своими представлениями, принципами и реалиями вашего времени. Могу сказать лишь то, что вы не лучше и не хуже нас, россиян ХХI века. Вы обычные люди, каких было в ваше время тьма. Исторически известными вы стали только лишь потому, что Лермонтов, возможно, взял вас и вашего товарища господина Кушелева в прототипы для своего героя, чтобы обратить внимание читателей на потребительское отношение Печорина к жизни и к людям.
-Так вы обвиняете меня в потребительстве? – воскликнул Григорий Александрович, вскочивши с места.
-Успокойтесь, дорогой! Я ни в чем вас не обвиняю. И наберитесь, пожалуйста, терпения. О вас я скажу позже.
Печорин, недовольно скрестив на груди руки, опять уселся в кресло. Между тем, Архип Архипыч спокойно продолжил свою речь:
-В тридцатые годы 19 столетия российское общество в лице дворян, а также купечества и среднего класса, быстро утратило как романтические так и патриотические устремления, которыми охвачены были россияне эпохи 10-х и 20-х годов. Дух братства, героизма, любви к Отечеству, единения с народом – все то, что свойственно было русским в борьбе с Наполеоном, что заставляло лучших сынов Российской империи выйти на Сенатскую площадь в декабре 25 года, к середине 30-х годов улетучилось, как прекрасный сон. На смену дворянам, патриотам военной закалки, людям, участвовавшим в боевых сражениях и победивших сильного противника, выросло поколение, которое, что называется, не знало пороха, не испытывало горечь утрат и потерь, не видело смерть