Выяснение потребностей клиента. 7-10 мин.
«Чем я могу помочь?» Взгляд деловой. Кивки,
наклон вперед.
Выход на проблему. 5-14 мин. «Как Вы думаете,
Ваше сексуальное поведение связано с риском?».
Не смотреть на часы.
Из руководства «Консультирование
до и после теста на ВИЧ».
Пленка 01с. Серенус. Ghostwriter
Засим, по истечении срока давности, отпущенного на сокрытие тайного знания, мне поручена нелегкая миссия: объявить миру и бабушкам у подъезда (если их еще не сдуло сквозняком нового тысячелетия), что Бассаров влип в историю по собственной глупости.
Сразу вопрос: кто он мне? Сей же час отвечу: давний знакомец. Не друг. Ради него я бы не поднял свою задницу в час ночи. Да! – еще соавтор и заказчик в одном лице.
История о том, как бытовой пьяница, ловец наслаждений, себялюбец, неразборчивый в связях, тривиальный бабник, говоря по-русски, не отягощенный моральными табу, мелкий и циничный мошенник, сколотивший капитал (да какой капитал – капиталец!) в смутную эпоху на обмане доверчивых сограждан, и промотавший сей капиталец, связавшись с неизлечимо больной особой, инфантильной до изумления, вряд ли интересна широкому читателю. Но автора, или, если угодно, соавтора, сдерживает обещание, данное в свое время фигурантам данной истории.
Наверное, заказчику было важно, - точнее, не обидно, - знать, что деньги и время он потратил не зря и поделом. «На женщин», - усмехнулся я при первой же, исторической, как ни крути, встрече заказчика и генподрядчика.
Нет, последовало уточнение заказчика, - на любовь.
Возникла пауза. Странно, дико слышать это слово, де-факто признание в любви. И от кого! - от Бассарова. И где? В привокзальной пивнушке, где воняло прокисшими драповыми пальто (китайские пуховики с вылезшим поролоном в широкий обиход еще не вошли) и чем-то несвежим. Я внимательно взглянул в лицо собеседнику. Главным в нем был идеальной формы нос, нос римского гладиатора, от которого сходили с ума бабы. Нашли, от чего сходить. Роста он среднего, отнюдь не широкоплеч, худощавого сложения, ибо, помню, в универе баловался игровыми видами спорта. Внешне ничего выдающегося. Ежели снять с него кашемировое длиннополое пальто, желтое такое, дамского пошиба, по моде 90-х, с шелковым, обойного рисунка, золотистым подкладом, шелковый же галстук, часы «Citizen», златую цепь с шеи, - нет, нет, тонкую, не как у братков, - и протереть данный субъект обожания влажной половой тряпкой, дабы пригасить действие приторного до одури одеколона, то из пальто вышел бы вполне заурядный тип, мимо коего пройдешь, не заметив в толпе прохожих.
Однако признаем, в нем таки была неуловимая мужская красота – не та, яркая, слащавая, что у первого красавчика СССР киноактера Владимира Коренева, «человека-амфибии», в жилах которого текла океанская голубая кровь, и где-то на осьмушку – бурят-монгольская. Кумир 60-х вспомнился лишь потому, что был того же замеса, что и герой нашего повествования. Но черты лица Бассарова были брутальней, скулы, обдутые ветрами, резче, кожа цвета степняцкого зеленого чая с молоком. В обоих случаях речь идет о пассионарном смешении кровей в плавильном котле Евразии, где не только в национальных республиках встречаются лица, титульной вроде бы нации РФ, однако с отличительным разрезом глаз. Знаменательна сама этимология фамилии Бассаров. Странна она лишь в первой артикуляции. «Два “c”, МарьВанна», – пищал он с первой парты. Боря сражался за точное написание родовой фамилии, начиная с начальных классов. Классную руководительницу сменил старшина в армии, корявыми пальцами выводивший список личного состава. На что в мужских сообществах ему доходчиво разъясняли, что два “c” только в слове «поссать». После чего раздавался хохот. Бассаров лез в драку. Был бит, но, бывало, брал вверх. Закавыка в том, что Борисова прапрадеда величали Базаром, это распространенное имя у бурят-монголов. (Бассаров приводил в пример Базара Барадина, видного просветителя 19-го века из инородцев). Когда на окраинах Российской империи по царскому велению началась перепись коренного населения Восточной Сибири, то на беду Базаровой родове писарь с неумытой рожей и куцей бороденкой, в коей запуталась вчерашняя квашеная капустка, пребывал с похмелья. Он еле попал перышком в чернильницу, рука дрогнула, и непроизвольно вывела в церковно-приходской книге буквицу «с», два раза. Клякса делопроизводства. Мало того, что русский дьячок переврал срединную букву в имени, но и обрек потомков охотника-соболевщика Базара из века в век драться за честь фамилии.
Честь для Бассарова была не пустым звуком.
Я думаю, женщины теряли кудрявые головки от пахучего облачка уверенности, сопровождавшего Бассарова шибче парфюма, что было решающим в те годы всеобщей растерянности. Широкие плечи тут мало что значили. Ну, еще от чувства юмора. Таки учился в университете, не закончив оного. Легко, необидно переходил на «ты» после минуты знакомства, влёт оценивая статус новичка, ее/его IQ, непринужденно пристраиваясь к языку целевой группы. Позже, работая над «романом», я прочитал, что это свойство приписывают аристократам. Уверенность - не барство, не байство, а естественность, с которой носят дорогие вещи, эдак небрежно. Хотя какой из Бассарова, взросшего в бараке, да в медвежьем углу, аристократ?.. Думаю, он мог стать политиком – тот, кто ворует в меру, не забывая о людях. Но он, вишь ты, влюбился по уши. Хотя «по уши» – не про него. То было осознанное движение ума, не тела.
Речь в той привокзальной забегаловке с ходу пошла об истории любви. Вот так прозаично, меж глотками разбодяженного пива. И деловито. О любви-то. Заказчику требовалась объективность. Кабы фигурант изложил историю своего чувства самолично, формулировал собеседник, то не избежал бы самолюбования. А это субъективно.
Таким образом, статус «ghost writer», литературного негра, применительно к моей скромной персоне не вполне уместен. Ghost writer (не путать с иным лит-негром paperback writer, воспетого «битлами») - общеизвестное амплуа «писателя-призрака», давно на Западе не призрак. Чаще всего к услугам циничного писаки прибегают люди крайне занятые – политики, знаменитости, всякие там celebrity, лица состоятельные по определению, у которых нет времени, да и умения, излагать мысли, вообще нет привычки к многописанию. Хотя встречаются среди заказчиков подобной литературы и людишки небогатые, нищие духом, бедные что тюремные крысы, к примеру, серийные убийцы. Ремесло ghost writer получило распространение в жанре «байопик», мемуаров. Для их продвижения на рынок весьма пользителен терпкий запах скандала. Воспоминания Моники Левински, сотворившей Отсос Века, были обречены стать бестселлером.
Имя этой пошловатой дамочки с дебильной нижней челюстью, оставившей след в истории, несмываемой что пятно спермы на синем платье, упоминается здесь по двум причинам. Девица выдвинула нижнюю челюсть у разверстого зиппера 42-го президента США в Овальном кабинете (Оральном, шутил мой заказчик) в середине 1990-х, как раз в ходе развития высоких (sic!) отношений меж Борисом и Лори. Заказчик настаивал, что описываемая мною история – антитеза дурно пахнущей интрижке президента Клинтона (Клитора, усмехался Бассаров) и ушлой стажерки Белого Дома.
Вторая причина скорее техническая. Дело в том, что у воспоминанийМоники Левински тоже был свой ghostwriter. Самая знаменитая Членососка Америки обсуждала свои отношения с президентом Клитором, технические параметры орального секса, в телефонных переговорах с некоей Линдой Трипп (Триппер, кривил уголок рта мой заказчик). Они шушукались подобно соседкам по совковой коммуналке. Подружка оказалась под стать рефлексирующей минетчице. И высосала всю сперму из эрегированной интриги. Скабрезные телефонные беседы Л. Трипп записала на магнитофон и передала их литературному агенту. Книга вышла в свет после CapitolOralCaseспустя год. О’кей, Леди Триппер, куй железо, пока стоит - стоить будет дороже.
И Бассаров не исключал публикации своей истории, казалось, сокровенной. Но «в исторической перспективе», как выразился заказчик. В телефонных беседах со мной он подчеркивал, что это не история болезни, не скорбный лист, а суть Любовный Свиток, нравственная, глубоко, точнее, высоко этическое событие. Но время еще не пришло. Борис понимал, что любимая уйдет к звездам раньше его. И был готов уйти вслед за ней... И тогда, как знать, наступит черед публикации этой неоднозначной рукописи – в назидание потомкам.
Отстирать синее платье в голубой реке истории.
Бассаров уже пробовал наговаривать на диктофон. Понуждал делать то же свою женщину. Не то, не то… Ему нужен взгляд со стороны – пусть нелицеприятный, даже жесткий, не уводящий нос и глаз от человеческой… - Борис запнулся, подбирая слово, - от человеческой хили, ведь речь о СПИДе.
От неожиданности я повторил тревожную аббревиатуру излишне громко. И поперхнулся пивом. Тогда из каждого утюга пугали чумой двадцатого века.
На нас воззрились с других столиков. Звон посуды стих.
- Спокойно, граждане! – сказал Бассаров. – Ахтунг! Увага! Attention! Speed в переводе с языка англосаксов означает скорость. Мы тут с дружбаном в ДТП вляпались…
Посетители склонились над кружками. Звон посуды гармонично влился в гул разговоров.
- Слушай, Серый, я сделал лишь первую главу… Атас! нет времени, - продолжил Борис. – Еще и капусту рубить надоть … Шинковать наличку. Бизнес, ничего личного, старик. Потом личного, чует мое сердце, будет больше, а времени меньше, сечешь, чувак?
Заказчик обещал платить, исходя из гонорарной сетки ведущей газеты региона, он узнавал расценки - вот борзый! С учетом того, что объемы будут не газетные, а книжные, то получалось неплохо. Можно подзаработать.
Что было весьма кстати. На дворе свирепствовала безработица. 1990-е, гребаные, загребанные и восхитительные. Люди продавали сигареты поштучно, кто помоложе, то и себя (поштучно); рабочие местного завода «Теплоприбор», уволенные в бессрочные отпуска, стояли на подступах к колхозному рынку,