Вы жертвою пали в борьбе роковой
Любви беззаветной к народу,
Вы отдали всё, что могли, за него,
За честь его, жизнь и свободу!
А. Архангельский
Несчастный для России 1905 год начался с кровавого воскресенья 9 января, а кончался вооружённой борьбой рабочих с царским правительством.
Недовольство низким уровнем жизни, неурожаем, отсутствие гражданских свобод, бесправие человека труда, а бездарно проигранная Русско-японская война вызвала искреннее презрение к власти царя, правительство которого, погрязшее во взятках и казнокрадстве, продемонстрировало полную недееспособность управления огромной страной. Абсолютно непонятный и ненужный расстрел безоружных рабочих в Питере 9 января послужил запалом революционных событий. Вооружённые восстания вспыхивали то там, то здесь. И вот полыхнуло в Москве.
Началось со всеобщей забастовки 5 декабря и уже десятого стали возводиться баррикады на Пресне, Бутырской заставе, Серпуховской, Кудринской и Каланчёвской площадях, у Красных Ворот, в Хамовниках, на юго-востоке в Симоновской слободе рабочие образовали Симоновскую республику. И полыхнула Казанская железная дорога от Рязанского вокзала до станции Голутвин. А ещё боевики-эсеры создали летучие дружины, действовавшие в разных частях города.
Боевые дружины надо снабжать оружием и боеприпасами. Полицейские участки и оружейные магазины разгромлены, оружие перешло в руки рабочих. Остался ещё один источник: разоружение поездов, везущих солдат от сопок Маньчжурии по домам.
Московский Совет рабочих депутатов поручил разоружение поездов социалисту-революционеру Ухтомскому Алексею Владимировичу. Ему тридцать лет, ростом он ниже среднего, с живыми умными глазами, с бородкой и усами по тогдашней моде, производил впечатление человека скромного и, даже застенчивого. Простым крестьянским пареньком он приехал в Москву и устроился работать помощником машиниста. Быстро и легко освоил сложную технику, прекрасно стал разбираться в устройствах паровозов различных конструкций. Вскоре стал машинистом. Работал он в депо Пензы, Рузаевки, Казани. Из Казани перебрался опять в Москву, на Московско-Казанскую железную дорогу. В Рузаевке примкнул к партии социалистов-революционеров. Идеи эсеров Ухтомскому нравились: свобода слова, печати, собраний, союзов, совести, всеобщее избирательное право, бесплатное образование, восьмичасовой рабочий день, решение крестьянского вопроса с землёй. К 1905 году Ухтомский стал заметной фигурой в партии эсеров.
На станции Люберцы эшелон из Манчжурии загнали на запасные пути и к нему подошла группа из десяти человек по виду железнодорожные рабочие, один из них в кителе машиниста. Подойдя к составу, они потребовали начальника поезда и старшего офицера.
- Я Ухтомский Алексей Владимирович, - представился человек в кителе машиниста, - командир боевой дружины железнодорожников Казанской железной дороги.
- Что вам угодно? – холодно спросил старший офицер эшелона.
- Прошу сдать оружие и боеприпасы, имеющиеся у вас для нужд восставшего пролетариата города Москвы.
- А если мы не подчинимся? – поинтересовался офицер.
- Тогда будете стоять здесь до морковкиного заговенья.
- А если подчинимся?
- Через полтора часа будете на Рязанском вокзале.
- Заманчиво. Что ж, ждите.
Старший офицер и начальник состава удалились, Ухтомский с дружинниками остался ждать на улице.
Из одного из вагонов спрыгнули несколько человек в матросской форме.
- Здорово, братишки, - весело сказал один из них.
- Здорово, коль не шутишь, - холодно пошутил Ухтомский.
- Успокойся, братишка, - хлопнул по плечу Ухтомского моряк. – Я Самойлов Евгений, мы - анархисты. Хотелось бы по душам поговорить с царскими войсками вместе с вами. Не против?
- В общем – нет. Оружие?
Самойлов показал маузер в деревянной кобуре.
- Что же, мы не против, присоединяйтесь к дружине. Сколько вас?
- Двадцать семь. Цивильная одежда на нас найдётся? А то в этой как-то несподручно.
Дружинники переглянулись.
- Да найдём, - сказал один из них.
В эшелоне сдали оружие, дружинники прошли по вагонам для очистки совести. Вскоре состав направился к Казанскому вокзалу.
- Видишь, как получается, - объяснял Ухтомский матросу Самойлову, - пропускали эшелоны с войсками, а их на нас же и бросали.
- Бывает, - сказал Самойлов. – Так, когда в Москву?
- Завтра. Сейчас ещё два эшелона придут. А вы отдыхайте с дороги, идите переодевайтесь. Иван, ты хотел найти товарищам одежду? Иди ищи, помоги морякам.
Второй эшелон тоже загнали на запасные пути, паровоз пыхтел, сердито выбрасывая пар. Дружинники во главе с Ухтомским шли по вагонам. В солдатском вагоне сидели два офицера.
- Сдавайте оружие, господа, - обратился к ним Ухтомский.
- У нас нет оружия, - спокойно сказал один из офицеров, - уже не знаю, как к вам обращаться? Господин, товарищ?
- Я вам не господин и вы мне не товарищи, лучше – гражданин. Неужели у офицеров и нет хотя бы револьверов?
- Нет.
- Обыскать их.
Солдаты плотной толпой окружили дружинников.
- Кто вы такой, товарищ? – спросил один из солдат.
- Моя фамилия Ухтомский. Я командир дружинников Казанской железной дороги.
- Так вот, товарищ Ухтомский, - сказал солдат, - они тебе может и не товарищи, но нам братья. Мы с ними в одном вагоне едем, а до этого в одном окопе комаров маньчжурских кормили. Если они сказали, что нет оружия, значит нету. А обыскивать их, это оскорблять нас всех.
Солдаты одобрительно загудели, настрой их был решительный, ясно было, что своих офицеров они на позор не отдадут.
- Что же, товарищи, - сказал Ухтомский, - если вы за них ручаетесь, то счастливого пути. И большая просьба: не стреляйте в восставших рабочих.
- Не будем, не из чего.
- Мы в политику не вмешиваемся, - сказал офицер, - это дело правительства.
- А прикажут?
- Приказы надо выполнять.
- Понятно. До свидания, товарищи, надеюсь, мы с вами не окажемся по разные стороны баррикад.
- Не окажемся, будьте уверены, товарищ Ухтомский.
В третьем эшелоне оружия не оказалось ни у кого, совсем. Ухтомский был крайне удивлён этим обстоятельством.
- Совсем нет? – спросил он коменданта поезда.
- Совсем.
- Ни у кого?
- Ни у кого, - подтвердил комендант поезда.
Дружинники собрались уходить, но тут к ним подошёл невысокого роста щупленький солдатик.
- Вы откуда будете, братишки?
- Из города Перово, - ответили солдату.
- О! Почти земляки. А я с другой стороны, из посёлка Чухлинка.
- Бывает.
- Довезёте до дома? Сын у меня родился в прошлом году, а я его так и не видел. Воюю вот. Зовут меня Мишка Коновалов. Ну, так как?
- Возьмём, чего не взять?
- Спасибо, братцы. А оружие в эшелоне есть. Как не быть?
- И где ж оно?
- Как и положено, в цейхгаузе.
Дружинники вернулись к коменданту поезда, и Ухтомский потребовал открыть цейхгауз. После небольшого препирательства, комендант нехотя подчинился. Взору дружинников предстали винтовки, ящики с патронами. Находка превзошла два первых эшелона.
- Ну, теперь наши дадут им жару, - радовались дружинники.
- Товарищ Коновалов, а может быть с нами завтра в Москву на баррикады? – предложил Ухтомский солдату.
- Можно, только до жены с сыном сначала довезите.
- Не боись, довезём.
Мишка только ночь дома и переночевал.
Утром состав из паровоза и одного вагона тронулся от Перово к Рязанскому вокзалу. В вагоне Ухтомский с дружинниками, двадцать семь матросов, переодетых в гражданскую одежду и солдат Коновалов. Ехали на баррикады, сражаться с царскими войсками. Они так и ездили воевать, как на работу: утром туда, вечером обратно.
К баррикадам Мишка Коновалов сразу отнёсся скептически.
- Одна батарея разнесёт вашу свалку в два счёта.
Восставшие вооружены в основном револьверами и охотничьими ружьями. Конница стояла вдалеке, а жандармы с солдатами вели вялую перестрелку с дружинниками.
- Артиллерию ждут, - предрёк Мишка.
Так оно и вышло. Днём 15 декабря напротив баррикады, где сражались дружина Ухтомского появились пушки. Батарея разворачивалась на расстоянии не досягаемом для выстрелов из револьверов.
- Уходим, Алексей Владимирович, - сказал Коновалов, - а не то все здесь ляжем.
- Жаль, - искренне огорчился Ухтомский.
- Плетью обуха не перешибёшь. С револьвером против пушки – это дуром пропасть.
- А давай, хотя бы пуганём их, ты, Мишка, из своей трёхлинейки кого-нибудь да достанешь.
Это сказал Евгений Самойлов, вожак моряков-анархистов, присоединившихся к отряду Ухтомского в Люберцах.
- Это как? – заинтересовался Коновалов.
- Очень просто. Дворами обойдём и вон из того дома со второго этажа постреляем.
- Пойдём, - согласился
