Польскому королю Сигизмунду надо было что-то решать.
Первоначально планы у него были грандиозные: посадить на престол в Москве ложного Дмитрия, объединить Русь и Речь Посполитую в одно государство и, затем, совместными усилиями покорить Швецию и стать королём Швеции, Польши, Литвы и Руси. Потом передумал и решил посадить на трон в Москве своего сына Владислава. Русские согласились, король опять передумал. А почему сын? А почему не сам? Но, в любом случае, ведь двух королей на Руси быть не может. И тогда зачем нужен второй ложный Дмитрий? И ещё упрямый город Смоленск никак не хочет покоряться.
Надо что-то делать. Дмитрий в Калуге не сидит сложа руки, он усиливается. Ему не удалось летом захватить Москву, но это не значит, что следующей весной у него это не получится. Тем более с таким сторонником как донской атаман Иван Заруцкий у которого в подчинении казаки и татары.
Приезжал из Москвы князь Масальский, говорил, что часть бояр задумали измену и готовы переметнуться на сторону того самозванца, что вымыслил себе имя и личность Дмитрия, сына царя Ивана.
Сам же он, Сигизмунд, этого Дмитрия вооружил и возвысил, отпустил с ним польскую мятежную шляхту, чтобы в Польском королевстве воцарилось спокойствие. Но спокойствия не было. Швед со своим уравновешенным северным характером на польском престоле, в окружении буйной славянской шляхты, чувствовал себя неуютно, впрочем, и русские поляков стоили, особенно казаки. Надо что-то решать, он и так затянул. На Московском престоле должен быть один король – он, Сигизмунд.
Король вызвал к себе Кристофа Збарецкого, побратима убитого в Калуге ложным Дмитрием касимовского царька Ураз-Махмеда.
Когда-то очень давно Великий князь Литовский Витовт приютил у себя в землях ордынского царевича Тохтамыша, после несчастной для них обоих битве на Ворскле в 1399 году. Тохтамыш погиб через некоторое время после битвы, а воины его остались в литовской земле. И в более позднее время некоторые татарские роды переходили на службу литовским князьям, а затем и польским королям. Так образовались липские татары в княжестве Литовском. Пан Збарецкий являлся потомком этих татар, принявший католичество и хоругвь его состояла исключительно из липских татар и татарский язык пан знал хорошо. Поэтому и неудивительна была его дружба с касимовским царьком Ураз-Махмедом.
- Пан знает Петра Урусова? – спросил король.
- Знаю, ваше величество, - с поклоном ответил пан Збарецкий.
- Он был другом царя Ураз-Махмеда, хотел отомстить за него, но был пойман, бит плетьми и посажен в тюрьму.
- Так, ваше величество.
- Из тюрьмы его отпустили, и Калужский Дмитрий опять приблизил его к себе.
- Так.
Сигизмунд достал увесистый кошель и протянул пану Збарецкому.
- Здесь тысяча злотых, распоряжайся ими, как сочтёшь нужным, я отчёт спрашивать не буду. Пётр Урусов должен отомстить за себя и за Ураз-Махмеда. Он должен убить Калужского Дмитрия и жену его Марину.
- Она беременна, - напомнил королю пан Збарецкий.
- Так. Если родится мальчик, то он будет претендентом на Московский престол. Всё равно от него как-то нужно будет избавиться.
- А что скажут Мнишики, мой король, а также магнаты и шляхта связанная с ними?
Сигизмунд пожал плечами.
- Татары дикари, они бо́льшие дикари, чем русские. Насилие и убийство – это у них в крови. Разве не так? В чём мы виноваты, если ложный Дмитрий окружил себя этим диким племенем? Пан получит ещё пятьсот злотых, если всё будет сделано как надо. И моими милостями пан будет не обижен.
Пан Збарецкий, крещёный потомок липских татар, поклонился королю.
- Мои предки – татары, мой король.
- Это другое. Ты же, пан, католик, просвещённый европеец, а Дмитрия окружают русские схизматики и азиатские дикари.
***
Они сидели у Петра Урусова и пили чай. Православный татарский князь придерживался мусульманских обычаев и вино не употреблял. Пан Збарецкий знал это и не настаивал. Ради хорошего куша можно и потерпеть некоторые неудобства.
При Великом князе Московском Василии Тёмном в 1445 году Городец Мещерский был уступлен Касиму, брату казанского хана. Первоначально как независимое владение. Но Московские Великие князья быстро сделали это владение вассально зависимым, сохранив при этом титул правителя, а татарская конница стала ударной силой великокняжеского войска.
При Иване Грозном на Русь ногайский род мангыт перешёл на службу царю и был поселён чуть севернее Ярославля в городке Романов. Русские их стали называть романовскими татарами. Вот из этого ногайского рода и происходил Пётр Урусов.
Урусов считал себя униженным после битья плетью и приближение царём Дмитрием его к себе ничего не меняло. Тюрьму, ссылку, немилость может получить любой дворянин или боярин государства Московского. Но избить плетью его, князя, как собаку, как безродного. Есть ли большее оскорбление чести и достоинства? Урусов кипел от злости и желания отомстить, поэтому Збарецкому долго уговаривать его не пришлось. Князь решил покинуть Дмитрия, он уже присмотрел стоянку на реке Пельня в десяти верстах к востоку от Калуги, куда отправил жён и детей своих воинов и списался с крымским ханом. В Крыму его ждали и называли уже не Петром Урусовым, а исконно ногайским именем: Орак Янарслан улы.
- Приходится уходить. Не могу терпеть позор. Как только увижу царя кровь во мне закипает, убить его хочу. Мой позор смывается только кровью, но царя убивать нельзя.
- Он, что не человек? – удивился Збарецкий.
- Помазанник божий. Бог обидится и накажет.
- Кто? Царик – помазанник божий? Ты ошибаешься, князь. Царик не истинный государь, а только выдаёт себя за него. Это король Сигизмунд приказал нашим панам найти кого-нибудь подходящего, когда Дмитрий погиб 15 мая в Москве четыре года назад. Паны нашли. Это московит, беглый холоп. Обвыкся на царском престоле, борзый стал. Ты можешь его убить, князь, как обычного человека, тем самым ты окажешь услугу польскому королю.
Урусов встрепенулся от слов Збарецкого, впился в него своими чёрными очами.
- Ты правду говоришь, пан Кристоф?
- Правду, князь. Зачем мне тебе врать?
Збарецкий перекрестился.
- Клянусь Иисусом Христом и Пречистой его матерью, что это правда. Да и зачем пани Марине было венчаться с Дмитрием у схизматиков по второму разу, если это был один и тот же человек?
- Якши, - Урусов усмехнулся, щуря глаза и оскалил рот в улыбке.
Он так всегда делал, когда что-то затевал.
- Я скажу тебе, князь, больше: как только король Сигизмунд займёт московский трон, он приблизит тебя, ты будешь не последним человеком в Москве. Наш король сделанную ему услугу помнит.
- Это не услуга твоему королю, это моя месть.
Чёрные глаза Урусова сверкнули злостью.
- Одно другому не мешает, князь.
Збарецкий достал мешочек.
- Здесь пятьсот злотых от короля, - пояснил он.
- Ты хочешь обидеть меня, пан? Я не нищий. Это будет месть.
- Добро, князь, - Збарецкий убрал мешочек, - мой король просит отомстить и царице Марине.
Урусов посмотрел удивлённо на поляка.
- Вы, липки, забыли степные обычаи, пан Кристоф. Жена не отвечает за действия мужа.
- Так, - согласился Збарецкий, - мы стали больше европейцами, чем азиатами, но почему бы не уважить просьбу короля Сигизмунда?
- Потому что есть честь мужчины и война, - гордо ответил Пётр Урусов, - ногайского война. Я свою саблю бабьей кровью позорить не буду.
Дальнейшие уговоры были бессмысленные и пан Збарецкий подумал, что обычаи обычаями, но за такие деньги саблю можно и опозорить женской кровью.
***
Утром 21 декабря 1610 года у поляков или 11 декабря у русских татары Урусова вернулись в Калугу из набега. Они разгромили роту пана Чаплинского, взяли много добычи и пленных.
Дмитрий в этот день был необычно весел, а поражение польской роты короля Сигизмунда ещё больше подняло ему настроение. За обедом он много шутил. После обеда намечалась охота на зайцев. Зайцы уже были пойманы и ожидали своего часа в клетках.
Обед продолжился за воротами города. Двое саней нагрузили наливками, мёдом, водкой, различными закусками. Сам царь Дмитрий ехал на третьих санях впереди всей процессии. Рядом с ним гарцевали на конях шут Пётр Кошелев, Иван Плещеев и ещё несколько бояр, среди них Пётр Урусов с двумя десятками татар. Остальные татары, чуть меньше трёх сотен всадников, полукольцом, как на загонной охоте окружили царя и его свиту, держась на расстоянии, как бы, чтобы не мешать.
Выехали на московскую дорогу, слева заросший кустарником берег речки Ячейки. Топот грозной татарской конницы за спиной радовал Дмитрия, внушал надежду: это его войско, его татары.
- Весной на Москву пойдём, - весело кричал царь, - нас там ждут. Пётр! Урусов, выпей со мной, боярин, ты сегодня отличился. Жалую тебя чашей из царских рук. Вино хорошее греческое. И люди твои пусть выпьют.
- Они мусульмане, им Аллах не велит.
- Я велю, - с пьяным упорством настаивал Дмитрий.
- Ты не Аллах, царь.
- А ты, князь, выпьешь?
- А я крещёный, я выпью, - сказал Пётр Урусов
Но пить не стал, только сделал вид, что выпил, вылил на землю. Дмитрий не заметил красного кровавого пятна на белом снегу. Скрипели полозья саней, топали лошади, поднималась снежная пыль, царская охота катила полем на север в сторону Москвы.
[font=Verdana,
