кресло
за спиной шефа.
— В чём, собственно, дело? – недоумевает Белов. Его руки
предательски трясутся; в голове переливается шум из од-
ного уха в другое.
— Ты дурака не включай! Взять деньги из «консервы», сор-
вав пломбу и выдрав лист из журнала описи личного иму-
щества пациентов! Ты, Белов, идиот?!
Местергази, или как его прозвали подчинённые — Вместомрази,
не скупится на мат.
— Да, я...
— Значит так... – и главврач трясёт перед лицом Михалыча
листом бумаги, на котором убористым почерком о чём-то
написано и, вероятно, одним из любимых осведомителей,
кем-то из «настоящих комсомольцев». Михалыч смутно по-
нимал, кем и о чём было старательно изложено. Начал до-
гадываться. — ...Вот это, – шипит Вместомрази, — основание
для возбуждения уголовного дела. Если я дам этому ход,
то тебя посадят. Понимаешь? Хорошо. Значит так, сейчас ты
пишешь заявление «по собственному». Прямо при мне. Здесь
и сейчас. Я подписываю, увольняя тебя вчерашним числом.
Лети вон отсюда, куда хочешь! Но прежде ты отдашь день-
ги. Доставай, где хочешь. До двенадцати часов дня вернуть
всю сумму, а после полудня чтобы духу твоего здесь... сам
понимаешь! – речевой оборот «сам понимаешь» знак сквер-
ного настроения Местергази и всегда ввинчивается им в
окончание фразы.
И в этот раз Михалыч всё понял сам. Сообразил отяже-
левшей головой, что его как собаку пнули под зад ногой. И
произошло всё очень быстро. Ему не дали ничего сказать
в своё оправдание. Да и мог ли он найти его? Он думал сейчас
только об одном плюсе во всей этой жуткой истории: о своём
везении, ведь шеф не вызвал милицию и не собирается этого
делать, значит, уголовное дело в отношении него возбуждено
не будет. Ему нужно просто-напросто написать заявление
об увольнении.
Деньги Михалыч занял у Зоечки тем же утром и вернул укра-
денную сумму. Ключ от кабинета и весь инвентарь оставил
старшей сестре «приёмника». В отделе кадров получил на
руки трудовую книжку. Он вышел из больницы, прихватив
собственную шерстяную шапку. Ни с кем из сотрудников
больше не разговаривал, решив не прощаться церемонно.
Днями позже на двери кабинета заведующего приёмным по-
коем появилась табличка с надписью:
«Заведующий приёмным отделением.
Амбросиев Алексей Васильевич».
Очень скоро здесь закончился ремонт, и все маляры с их
красками-побелками навсегда бесследно сгинули. С ними
исчезли сквозняк, сырость и плесень. В коридоре, как и во
всех кабинетах, светло, сухо и тепло. Здесь по-прежнему
всегда много и врачей, и пациентов, за которыми все двери
теперь закрываются плотно. Светло-жёлтой краской покры-
ты стены приёмного покоя. К одной из них послушно примкну-
ли новые каталки. Появилась в отделении новая мягкая мебель;
стулья и кресла скрипят кожаной обивкой. Теперь есть и
кресла-коляски для пожилых людей. На невиданных доселе
журнальных столиках отныне возлежат агитационные брошюры
с памятками о профилактике сезонных вирусных заболеваний.
Медицинские статьи, взятые в оргстекло навесных стендов,
доносят до читателей информацию о пользе своевременной
вакцинации. Цветы на подоконниках и декоративные растения
в кадках на полу возле окон радуют глаз каждого, кто бы ни
оказался в обновлённом отделении, где с потолка на всё его
великолепие щедро льётся ласкающий свет.
Что ещё сделал новый хозяин приёмного покоя, так это
сдёрнул красные гардины с карниза под потолком теперь
уже своего кабинета.
