Амбар, точно знает Том, амбар и точка. Там тепло и задушевные разговоры трудяг с намасленными лапами. Вот как у этого мужичка, тянет повозку с мешками чего-то, немытый днями, но улыбка как у чеширского кота. Дорогу не уступит, придется прижаться к стойке с ведрами, полными кумкватов и юдзу. Женщина, продающая эти забавные цитрусовые, понимает, что этот белый турист идет себе дальше, но по привычке начнет предлагать ему попробовать и конечно купить самые сочные в округе микро-апельсины, возьмёт один кумкват из ведра, демонстративно забросит его в рот и прямо так, со шкуркой, проглотит. Рабочий с повозкой проносится мимо, белый идет дальше, женщина равнодушно возвращается к своим делам.
Том ожидал большей суеты, движения на этих улицах. Может быть еще рано, утро все-таки, но по всем внешним признакам здешнее общество вышло на рабочую температуру своей повседневности. Простой, замызганный люд совершенно спокойно, в выверенном сквозь поколения темпе делает свои дела, раскладывает на полки товар, договаривается о чем-то по телефону, крутя на пальцах четки, спокойно курит и смотрит вдоль улицы в ожидании покупателей, выносит мусор и складирует его на гору из таких же пакетов, продырявленных временем и клювами ворон, кричит на детей, опрокинувших посудину с потрохами, играя и прячась под столами, стоя на стремянке пытается натянуть брезент на хилый навес из тонкостенного и проржавевшего насквозь металлопрофиля, чинит велосипед, сидя на деревянной табуретке и мешая прохожим высунутым в проход передним колесом, но никому до этого нет дела, сидит в кресле из ротанга, пьет утреннее пиво и смотрит на телефоне футбольный матч местной лиги, громко во весь голос болеет, но и до этого тоже никому нет дела - все идут по своим делам.
Том всматривается в их лица, пытается найти в них печать сожаления, отчаяния, тоски или мучительных размышлений о устройстве мира не по их лекалам/умозрениям/ожиданиям. Хоть что-то, что выдало бы в них стремление изменить текущий вектор, колею. И что в ответ? Ощущение себя послом недоброй воли от представительства вселенской энтропии на Земле! Серьезно! Цивилизованный человек очень быстро теряет себя в цивилизации, думается Тому, ресурсы на поддержание себя в созвучии и совибрации с существующим темпом делают современного городского жителя фрагментированным. Тебе нужно одновременно выполнять множество различных, никак не дополняющих друг друга функций, чтобы не отстать и не погибнуть ради внешнего порядка, в то время как здесь, за кажущимся внешним хаосом кроется четкий и понятный алгоритм действий. Все по кругу, все понятно, все с молоком матери, но ни тебе армий психологов, помогающих тебе решить "стоит ли мне предложить ей платить каждому за свой кофе", ни миллионов тренингов личностного роста один другого эффективнее с коучами, швыряющими купюрами в камеру в своих промо-роликах... Но самое забавное в этом именно то, что такое капризное дитя социального эгрегора, как Том, при всем своем полном принятии этой схемы, не протянул бы в этом "благополучии духа" ни дня! Его личная тетива должна оборваться на Кэстлпойнт, это понятно, но случись ему появиться здесь с иными целями, например сугубо ознакомительными, сравнительными, а не просто транзитными, его бы отбросило отсюда назад, в Варшаву с такой силой, что еще несколько дней ему приходилось бы держаться за парапеты, чтобы не упасть.
И дело даже не в том, что здесь не принято дублировать названия продуктов и услуг на английском, как например сейчас, когда он стоит перед вагончиком с кофе, чаем и сладостями и не знает, как ему заполучить стакан американо - ведь не факт, что продавец знает какое-то другое наречие, кроме его фамильно-родового! Дело в отсутствии пространства между людьми, в этой сверхтесной биосфере, где формирование видов и подвидов происходит без всякого индивидуального учета и порядка, даже не смотря на то, что это идет на пользу самому виду, помогая ему в адаптивности, но это и делает из него "колонию на все способных биологических мутантов", одинаково хорошо себя чувствующих и за столиком в Le Meurice в Париже и в трех квадратных метрах своих лачуг здесь, в квартале Шанхая, куда еще не добралась лапа государственной программы строительства социального жилья. Брезгливость, замешанная на шовинизме? А черт его знает, думает Том. Можно ведь взглянуть на все и с иного ракурса! Его собственный внутренний мир давно превратился в высушенное болото: если когда-то там еще пели кулики и фауна привлекала редких ученых и фотографов в попытках заснять на длинный объектив цаплю или жабу, ловящую стрекозу, то есть жизнь была статичной, замкнутой на себе самой, но все же была, то теперь это поле деятельности для комиссии по установлению ущерба для местной экологии. А эти ребята не только чрезвычайно редки, как вид, но вдобавок скучны, как вырезка из газеты по рукоделию семидесятых годов двадцатого века. Все, что остается на дне такой чаши - ностальгия по самому болоту, а не тем, чем это болото могло бы стать. И все теряет свой интерес: и неизведанные восточные культуры и умение носить корзины на голове и рисовые террасы на уступах возвышенностей и старинные виноградные плантации на юге Франции и вулканы с труднопроизносимыми названиями, и странные цокающие имена бушменов, вообще все! Нет красок, нет оттенков, анимированные рисунки делаются угольными мелками, неаккуратными мазками без замысла, вылезая за границы листа, хочется просто исчезнуть, хочется кофе, но продавец болтает по телефону и не обращает на Тома никакого внимания.
- Простите! - сработает ли интуитивный подход, если заказать кофе у продавца кофе на своем родном языке? Продавец отложил телефон, взглянул на Тома и широко заулыбался, произнеся что-то по-своему, - Американо!
- Американо? Милк? Шугар? - сработало, продавец из образованных, это видно по его ногтям и стиранному воротничку рубашки.
- Уан американо уиз уан шугар визаут милк!
- Ок, уан минит!
Позади милого продавца оказался вполне себе типичный домашний, по европейским меркам, экспресс с литровой емкостью для воды, видавший многое на своем пути, но исправно хрюкающий, шипящий паром, брызгающий горячим кофе во все стороны. Продавец принялся напевать себе под нос какую-то песню, не переставая улыбаться, он достал из шкафчика сахар, еще раз переспросил: "Уан?" Том кивнул головой, продавец всыпал чайной ложкой сахар в картонный стаканчик и очень старательно, чтобы на расплескать, размешал, вставил стаканчик в картонное кольцо, чтобы не обжечься и подал кофе Тому:
- Сети файв плиз! - сети... тридцать что ли? Тридцать пять? Том вынул из бумажника купюру в 50 юаней, продавец, не прерывая песни, отсчитал 15 юаней сдачи, - Сенк ю вери мач!
- Сенк ю ту!
Запах кофе оказался очень неплох, с каким-то удивительным ароматом паленого чего-то. В метрах тридцати от вагончика обнаружилась площадь-не площадь, территория примерно 10 на 20 метров, окруженная все теми же лавками, квартирками, ветхими зданиями в один-два этажа и тремя скамейками в самом центре прямоугольника. Ни одна из них не была занята и Том приземлился на первой с краю. Первый глоток кофе, тепло спустилось до желудка и взорвалось по всему телу волнами согревающей радиации. Вкус необычен, нужно признать и это вряд ли заслуга кофе-машины. Немного жгучий, словно бы с имбирем или... Еще глоток, еще и еще. Том откинулся на спинке, лавчонка скрипнула и немного прогнулась, но чувствовалось, что не подведет. Глаза еще раз прошлись сканером по женщинам и мужчинам, детям и собакам, окнам, крышам, звукам, запахам, внезапно на ум нахлынула волна удивительного спокойствия. Ух ты, что черт возьми в этом кофе? Травка? ЛСД? В конце концов какие здесь контролирующие органы, какая полиция? Кто может поручиться за то, что по полкам этого кофейного вагончика не расфасованы килограммы одурманивающих веществ? Никто, то-то же, утвердило сознание, так что расслабься и дай нейромедиаторам делать свое дело. Еще глоток. Глаза закрываются от удовольствия. Отличный кофе, просто божественный, если не забыть, то можно будет на обратной дороге в аэропорт...
- Эй... - купить чашечку, а в самолете попросить разо... - эй!
Том открыл глаза, что за... повернув голову вправо, он увидел... себя. Все реакции в голове прекратились одномоментно, передав все функции зрительным нервам. Ну да, перед ним сидит Том, с чашкой кофе, на другом конце лавочки и смотрит на него. Улыбается. Отпивает кофе, оригинальный Том этого не делает, рука уже было потянулась проверить наличие зеркала, которое кто-то шутки ради установил рядом с ним, но тот второй Том сидит себе смирно и смотрит:
- Это что? Что я пью? Это какая-то местная муть? - спрашивает оригинальный Том.
- Самый обычный кофе, по 35 за чашку, таких здесь каждый день около трех сотен выпивают, - отвечает Том номер 2.
[justify]Том номер 1 отводит взгляд влево, видит все тех же людей, ничего вроде бы не изменилось, в том самом вагончике следующий покупатель забирает с прилавка чашку чая с выпечкой. Туман в голове? Не похоже. Тягучие и неповоротливые мысли? Тоже мимо, если не считать странной эйфории после первых глотков. Но есть существенный момент - он не чувствует ни страха, ни паники, ни изумления, такое свойственно при
