снабженцами.
- Не надо ни с кем говорить. Я сам вижу, что идеология системы устарела. Девайсы тоже не соответствуют… Да, что-ты все ершишься не по делу? Модернизацию производства хочешь сорвать? Похоже честь мундира для тебя дороже.
- Вы, господин директор, (это я Белькину) в какой области специалист? Я слышал, что бывший армейский политработник. Зачем, вы хотите угробить многолетний труд высококвалифицированных специалистов. И, вообще, как вы можете мне объяснять про идеологию информационной системы, когда я диссертацию в этой области защитил?
- Вот- вот, честь мундира.. –прервал меня Белькин. -Ну защитил диссертацию, дальше что? Теперь твоя система – это священная корова что ли? Подумай, пока время есть. Кондаков, задержись.
Что ж, плохо – я рассчитывал год продержаться на работе. Сорвался, но ни о чем по большому счету не жалел. Пятая колонна дураков-начальников всегда была, даже в советские времена, однако так не наглели.
В четверг налетели молодые ребята из далекого «Квазара». Презентация, фуршет и все такое прочее. Вкусно поели на халяву, также выяснилось, что систему они у кого-то перекупили и намерены привязать к нашему производству. Исходных текстов программ у них нет, возможности системы знают не полностью и много чего не так, понятного только специалистам. На мои вопросы ребята отвечать не стали, но записали и обещали скоро прислать ответы по мэйлу, сославшись на отсутствие какого-то Сени. Понимая, что мое детище, в которое я вкладывался десять лет, будет в ближайшее время убито, лично я не пошел на фуршет, выпил дома двести грамм «Абсолюта» и заявил Маше, что скоро уволюсь.
В пятницу зашел Кондаков с пакетом бумаг.
- Ваня, председатель требует твою визу в договоре. Белькин пригрозил меня выгнать, если не добуду. Сказал, что за упертость отпилит тебе вкусный кусок от общего пирога. Не связывался бы ты с ним, Иван. Во-первых, бесполезно, сам знаешь, чей он родственник. Во-вторых, мстительный, говорят, очень мстительный.
Я не подписал, квазары улетели ни с чем в свои Набережные Челны. Белькин, как ни странно, меня не вызывал. Я думал, что уволит, но ошибся.
***
Конец мая, теплый солнечный день, запах свежей листвы на тополях. Мы гуляем с Машей по территории больничного комплекса под ручку и обсуждаем наши планы на новогодние каникулы. Мы предполагаем, что к Новому году Маша восстановится, и надо будет активно жить. Перед операцией я говорил с Ниязовым о причинах и шансах, о последующей жизни, о нетрадиционных методах лечения рака. Ни один ответ не удовлетворил меня полностью, я копал все глубже и глубже. Наконец доктор неожиданно показал мне эти ужасные фотографии с операции, на которые нормальному человеку невозможно смотреть. Я понял зачем-пора было уходить. Трудно представить, как можно всю жизнь работать в этой мясорубке. Идет непрерывный поток больных раком женщин, для которых, как правило, один приговор – уродующая женское тело и психику операция, затем химиотерапия, лишающая волос и добивающая организм окончательно. И… неясная перспектива на дальнейшую жизнь. Впрочем, была еще статистика-для второй стадии выживаемость менее 50% в течение 10 лет. Это так сказать в среднем. Вместе с фото, которые разложил по столу Ниязов, я видел таблицу выживаемости больных после операции, которую тот быстро убрал. Но я уже успел заметить формулу рака как у моей Маши и три года напротив! Три года? Итак, причины рака груди-не установлены. Шансы…бессмыслица полная. Последующая жизнь – живете как прежде, лучше всего активная жизнь, скажем, путешествия, какие-то увлечения, творчество. С учетом физических возможностей, конечно. Выпить вина немножко можно, баня тоже можно. А как же пишут, что нельзя? Если нельзя, но очень хочется, то можно. Какой шутник этот доктор. Травы можно, только яды категорически нельзя. Умрет раньше от отравления, чем от рака.
Я часами сидел в интернете и искал информацию. Сделал для Маши травяной сбор, заставил перед операцией пить адаптогены: радиолу и элеутерококк. Есть данные, что они работают против метастазирования. Какие-то действия по лечению Маши чуть притупляли боль и приглушали тревогу. И еще «Абсолют», но не больше пары стопок, хотя срывался иногда, пил и больше, много больше. Маша, Маша…Я не мог защитить ее от ножа хирурга, не мог облегчить ее страдания, которые она мужественно выносила. Единственно я понимал, что если сам заболею или сломаюсь психологически, то это будет однозначным предательством. Тонкая натура…, такая сволочь. Я должен убрать свои сопли, не ныть как раньше по поводу своих болячек, должен засунуть свою жалость, тогда смогу укрепить Машу, а может быть как-то помочь. Я не знал, как помочь. Все что пока нарыл в интернете-травы, адаптогены и…гречневая диета. Яды-темное дело. Главное: никто не написал, что пил все это и поправился. Жалкие истории народных целителей были очень похожи на вранье.
Мы обнялись и постояли так, не дойдя до ее корпуса. Я чувствовал, как нарастает ком в горле, и если не уйду сейчас, то не смогу говорить, или мой голос меня выдаст. Попытался оторвать Машу от себя. Она не хотела.
- Я тебя люблю. Это сказал я или может быть сказала она. Я развернул ее к корпусу и слегка подтолкнул.
Пошел к воротам, оглянулся-она медленно брела по дорожке. Я почти побежал.
***
В августе 2008-го шла война в Южной Осетии. По телевизору бесконечно показывали разрушения и пожары в Цхинвали, летящие огненные стрелы градов. После неприятных событий на работе и телевизора сон был тяжелый, снились военные действия. Какой-то тревожный и знакомый звук раздражал меня, и я понял, что звук идет отдельно от моего сновидения. Это заставило немедленно проснуться –сработала сигнализация моей машины, припаркованной на тротуаре против окна. В первый момент я увидел только высокую стену огня вдоль тротуара, потом разглядел свою Тоёту с факелом в районе правого колеса. После этого могу вспомнить только отдельные моменты: моя Маша у двери с двумя канистрами воды, я не даю ей тушить водой и сбиваю пламя огнетушителем, торчит кусок обугленного бампера, белый дым из-под капота, Маша держит канистру в руках, но в ней уже нет воды. Какие-то парни неподалеку назойливо бренчат на гитаре, как ни в чем не бывало, даже посмотреть не подошли. Спросил у них, что видели-объяснили подробно и дружелюбно: паренек в красной куртке что-то под бампер подложил, потом из бутылки полил и дальше метров на десять лил. Поджег, горело хорошо- наверное, парафин взял с нефтезавода. До сих пор я так и не понял, почему сработала сигнализация. Если бы не это, могла бы сгореть наша Олли (так я звал свою механическую подругу). Жена объяснила феномен просто: Олли не захотела с тобой расставаться.
В милиции заявление не брали, добивал этот вопрос утром. Заставил сделать протокол, позднее станет ясно- тратил зря время. Мне сразу сказали, что поджигателя не найдут. И не нашли. Моя милиция…
Маша пила пустырник, а я Абсолют. Абсолют не пошел, потому что все время думал: кто и зачем? Только о Маше я в тот момент не думал.
Полдня чистил и мыл машину, скрепил бампер, заменил обгоревшие провода. Вечером решили поехать на дачу и отоспаться в тишине. В воскресенье неожиданно позвонил Белькин.
- Слышал у тебя большие проблемы-машину сожгли?
- У меня все в порядке.
-Как в порядке? Мне точно сказали, сожгли.
-От кого слышал?-после небольшой паузы спросил я.
-Так в твоем доме моя двоюродная сестра живет. Могу помочь разобраться с этим, дело серьезное и возможно с продолжением. Не договорился с кем, да? Говорят, какой-то особый инструмент вы делали для «Метросвета», может они?
-Не знаю пока, надо подумать.
- Ну, смотри, скорей думай, а то поздно будет, и если что надумаешь, буду рад помочь коллеге. Возможности прикрыть у меня есть. Ну, давай, звони прямо на мобильный, если понадоблюсь.
На воре и шапка горит. Маша сразу сказала, что Белькин подстроил поджог за мой отказ визировать договор. Что ж очень на первый взгляд похоже. Только зачем грех такой на себя брать, когда договор все равно подпишут. Хочет запугать тайным врагом, пообещать защиту и сделать «шелковым» главного технолога. Наверное, думает: и не таких ломали, и ключики к каждому человеку можно подобрать. Лучше сначала напугать, потом пообещать защиту, дать денег, и ботаник твой. Нет, вся эта история не про меня. Кажется, Маша очень переживает, взгляд у нее какой-то беспокойный стал или только показалось.
Я попросил помощи у сына в срочном ремонте машины, потому что решил не дать повода для обсуждений на работе. К концу недели Олли засверкала как прежде и без всяких следов поджога поджидала меня на заводской парковке. Главное – все видели и не понимали. Я на расспросы делал удивленные глаза. Попытался выяснить, кто пустил слух о поджоге на заводе, и по цепочке вышел на секретаря директора Любу. Люба источник не выдала и заметно волновалась, но уже без ее откровенности все становилось понятно. Белькин, с которым я столкнулся в механическом цехе, бросил мне сквозь зубы:
- Быстро ты концы зачистил, как будто и не было ничего. Но иллюзий не строй, а хорошо подумай, кто бы это мог сделать. Мы поможем разобраться.
Как я и предполагал, договор Белькин подписал, заручившись поддержкой совета директоров. Однако, то, что я не поставил визу, сохранило мою систему на ближайшее время. Решили пойти на компромисс: две системы работают параллельно, пока новая и «прогрессивная» система не будет полностью внедрена. Как это было вредно и неэффективно, можно бы было поговорить, но важно здесь другое- жизнь через «эффективных» менеджеров с одной стороны испытывала меня, а с другой, с некоторого момента, разрушала все, за что я в этой жизни цеплялся. Не будь у меня моего тайного интереса к психологии, труднее мне было бы устоять. Очень верно сказал Ф.М. Достоевский: «Жизнь задыхается без цели». Все же наличие трудно достижимой, но притягательной цели, защищало меня от «яда страданий своего времени».
Тогда я не отдавал себе отчет, что есть еще одна ахиллесова пята. Этой ахиллесовой пятой могла стать Маша, но я лишь высокомерно относился к женам коллег, а Машу считал своим главным призом на беговой дорожке. Мне тогда казалось, что призы не отбирают. Как-то на концерте в доме культуры увидел Белькина с его собственной женой. Это была крашеная блондинка с короткой стрижкой и малопривлекательной фигурой. Позднее Кондаков сообщил о серьезных проблемах со здоровьем у жены нового директора. Так я находил очки в свою пользу, несмотря на разрушительную деятельность Белькина в моих профессиональных делах. Оправдаться могу лишь тем,
