руки.- Справа и слева у нас сливы. Черные, красные и желтых малость. Бабы повидло и мармелад из них варят. Варят по-старому, без сахара. Почище, чем у Абрикосова, повидло – то будет. Кстати, девица одна, из мастериц по повидлу, к вам на аудиенцию просится. Стешка Козлова.
- Ну, просится, значит примем.- Улыбаясь лесным просторам, проговорил Дуров, возвращаясь к двуколке.
***
Спустя час, как отзвенел медью надтреснутый колокол церкви, и прихожане, отстояв вечернюю, разошлись по домам, Стешка подошла к усадьбе. В руках она держала небольшое округлое сито доверху полное крупной, блестящей словно лакированной ежевикой.
В трехэтажном доме красного кирпича , единственным украшением, которого, пожалуй, являлся белокаменный фундамент, ей приходилось уже бывать., и не раз, и не два. В северной его части, где в большой и просторной кухне на чугунных, раскаленных плитах приземистой печки, она и несколько баб постарше, в зависимости от сезона, варили сливовое, малиновое, грушевое варенье. Варили старинным способом, без сахара, подолгу уваривая и терпеливо помешивая.
Обычно под осень, когда варенье и повидло были уже расфасованы по крынкам и жбанчикам, беспристрастно опробованы придирчивым и брюзгливым старостой и одновременно ключником Филиппом Титовичем, на двор выходил отставной поручик Нестеров, выходил непременно при полном параде, и сыто улыбаясь, благодарил баб за старанье, высыпав в ладонь старшей из них пятнадцать серебряных полтинников. Бабы пятились задом, целовали барину руки и торопливо уходили со двора.
Уже потом, за господским забором, сидя на поваленной иве, бабы с криком и руганью делили полтинники.
Стеша Козлова, по молодости лет в спор не вступала, твердо зная, что в любом случае, меньше чем полтора рубля ей не дадут. Бабы, они конечно народ вздорный, но прекрасно понимают, что янтарно желтое , почти прозрачное, наполненное ароматом корицы и миндаля, любимое поручиком сливовое повидло получается только у нее. Видно не зря мамка Стешки вдалбливала в ее голову подобного рода премудрости .
…Но сегодня совсем иной случай, да и к тому же, кто знает, что любит, и чего не любит новый барин. Он, конечно, будет помоложе старого Поручика, а все одно, боязно заходить-то без приглашения.
Колокольчик звякнул, дверь распахнулась, и на пороге появился Филька Оглобля, в очечках, с напомаженными волосами на прямой пробор.
- Стешка? Ты что ли? Ну заходи раз пришла. Только не долго. Барин весь день на ногах. Устал, поди…
***
Дуров в темного шелка халате, развалившись в глубоком кресле , отдыхал. То ли у двуколки рессоры были ни к черту, то ли дороги в поместье были отвратными, но Даниилу Матвеевичу казалось и не без основания, что у него болит каждая косточка, а вместо седалища, огромная, саднящая мозоль.
Стеша вошла в комнату и оторопев от увиденной как ей показалось царской роскоши , остановилась. На окнах, больших и чистых лениво колыхались тяжелые бархатные шторы багрового цвета. На стенах обитых переливающимся светло-серым шелком висели лампы под гранеными колпаками зеленого стекла. В красном углу, где у всех добрых людей иконы красуются, здесь же висит покачиваясь большая клетка с ярко начищенными прутьями и канарейкой за ними.
А книги! Сколько здесь было книг! В доме ее матушки, была только одна книга: Псалтырь в потертой зеленой обложке.
- Ты девица часом дверью не ошиблась?
Насмешливый голос Дурова тотчас вывел Стешку из состояния прострации.
- Здесь тебе все ж таки не буфет при вокзале. Здесь чай не подают.
-Чай? Какой Чай? – Пролепетала девушка испуганно и, прижавшись спиной к двери, уставилась на нового помещика.
Даниил Матвеевич, быть может на фоне роскошного убранства комнаты, а может быть в сравнении со старым поручиком, сморщенное лицо которого, напоминало сушеную грушу, показался девице необычайно красивым и благородным. А халат, с сияющими кистями, а трубка красного дерева дожидающаяся своего часа в тяжелой малахитовой пепельнице, а целый ворох каких-то карт на столе свернутых в трубки, а большое увеличительное стекло с золоченой ручкой рядом? Эх, да что там говорить, каждая мелкая деталь интерьера, самая задрипанная деталюшка: все работало на образ прекрасного барина – Дурова Даниила Матвеевича. И куда-то прочь умчались, осыпались ненужной шелухой и излишняя полнота его, и невысокий рост, и пухлые щечки, и небольшой пипочкой нос на шишковатой голове. Да и сам образ «большого императорского пингвина, никоим образом не смог бы родиться в голове восторженной девушки.
- Я Степанида Козлова. Стешка я…
Она замолчала и, сдернув с головы косынку, зачем-то прикрыла ею ежевику.
В кабинете повисла тишина, прерываемая лишь поскрипыванием кресла под саднящей задницей Дурова, да тяжелым тиканьем старинных каминных часов.
Несмотря на отсутствие часовой стрелки, Даниил Матвеевич упорно продолжал заводить их каждое утро.
- Ну что ж…Допускаю, что не самое красивое имя, но в этом стоит упрекать лишь твоих родителей.
Раскурив трубку, важно проговорил Дуров.
Ему все больше и больше нравилась роль помещика, тем более в сравнении с должностью губернского секретаря в Московском суде. Он прекрасно понимал, что без нужных знакомств и связей, вряд ли смог бы подняться выше десятой ступени в Табеле о рангах там, в первопрестольной. К тому же, как оказалось, есть нечто сладостное в праве говорить человеку ты. Кому угодно. Будь то пожилой человек , на вроде сельского старосты Филиппа Титовича Ветрова, или же вот эта самая девица, Стешка.
- Ну-с, так все ж таки? Чем обязан?
- Ваше благородие…
Голос девушки сорвался и она, задыхаясь, выпалила словно скороговоркой.
- Я ваше благородие пришла просить за жениха мово, Гришку Петрова. Он здесь, в сельцах , в дворовых мужиках числится. Вот уже как четыре года. Неделю как вышку под Вельявидово сооружал, потом по приказу матушки Марии, игуменьи Хотьковского монастыря, скамейки для трапезной строгал. С нею об этом еще наш прежний барин договорился. Гришка сызмальства рукастым парнишкой был. Вот сейчас, к примеру, в Жестылево глину возит. Тамошний настоятель церкви решил при храме училище построить. Вот Гришка и возит. А печка для обжига у них своя имеется. Да… А я пока при мамке живу. В каменках значит. Ну, так как?
- Что как?- Дуров отложил выкуренную трубку и недоуменно уставился на девицу.
- Жениха твоего я еще и в глаза не видел. А кого, куда и на какие работы ставить, так этим староста занимается, Филипп Титович Ветров. Вот ты, к примеру, чем занимаешься, красавица?
-Как чем!?- Она посмотрела на Даниила Матвеевича непонимающе. – Тем же, чем и все.
- Ну, хорошо. А все чем?
- Так сейчас же в наших лесах грибов, видимо- невидимо. Белые, возами возят. Может быть к войне? Все молодки сейчас на грибах. Кто собирает, кто сушит, кто солит…Да неужто вам Даниил Матвеевич, староста не сказывался? Ну, может быть и запамятовал. Хотя в этом году все вверх тормашками пошло. В эту пору, по полянам, обычно вторая волна сенокосов: мужики косят, а бабы зеленку трусят, да переворачивают, чтобы не
