- За встречу!.
Поговорили о предстоящих зачетах и экзаменах... Марине захотелось рассказать этому милому парню обо всех своих горестях, расплакаться на его плече, и тихонько уснуть в объятьях, под эту немного грустную песню Лоурен Кристи. И еще захотелось, чтобы он оказался внутри нее. Но второй бокал с темно-красным "Мартини" уже покоился в руке, а Игорь, вытянувшись в полный рост, расправив плечи и заложив левую руку за спину, под локоток с правой по-гусарски провозглашал новый тост:
- За Дам!
- Или не дам,- кокетливо вырвалось у Марины.
Игорь рассмеялся:
- Милая шутка, с юмором у тебя все в порядке, как и со всем остальным.
"Со всем остальным ...",- мысленно повторила Марина.
- Так хочется быть нежным с тобой,- попросил Игорь, и Марина отметила про себя, что сидит у него верхом на коленях, а твердышок снова упирается в нижние потайные губки сквозь тонкую ткань трусиков.
Становилось жарко. "Буду потеть и дурно пахнуть", - предположила Марина, когда он ласкал губами ее губы, глаза, маленький носик, раковинки ушей, шею. Когда он успел снять блузку, так и осталось для нее загадкой. Но лифчик она стянула сама, не расстегивая через голову. Жаль было терять время. Ее освободившиеся бугорочкиприютились на его хлопчатобумажной джинсовке, приятно щекотавшей затвердевшие соски. Но как этого мало. Она подумала, что и он тоже станет потеть, и придется от него тоже бежать, как от Павлика. Но потом окончательно решила, что ни за что и никуда, и главное, никогда она от Игоря не побежит, потому что на самом деле любит его и больше всего на свете желает быть его, пусть и не первой женщиной Плевать.
Она быстро пробежала пальцами по пуговицам и стянула с него рубашку, а он тем временем снял часы. Зачем? Марина рядом, и не нужно бросать поминутные взгляды на слишком медленно ползущие стрелки, кроме того браслет может царапнуть эту гладкую белую кожу. В следующую минуту Игорь нес напрягшуюся Марину на кровать, расстегивал и снимал юбку, ласкал ноги, осторожно стягивая колготки (Марина по-женски отметила про себя и эту мужскую заботу – колготки рвались вне зависимости от цены довольно часто, но на дорогие деньги с зарплаты не выкраивались).
Марина попыталась снять бикини. Безуспешно. Его руки бережно, но твердо обвили ее запястья и осторожно развернули тонкие кисти рук за голову.
- Не снимай трусики, пожалуйста, еще не время, не торопись, дай, я тебя помучаю чуть-чуть,- шептал Игорь.
«А ведь он действительно мучает меня, но это так приятно», -подумала девушка, почувствовав, как пульсирующая точка превращается в горячий шарик, охватывающий весь лобок. Это было великолепно, но вместе с тем мешало. "Может быть, мне просто хочется писать? Что если мочевой пузырь не выдержит и лопнет? –подумала Марина, лежа на животе (когда он успел перевернуть ее на живот?)
Его упругие твердые пальцы сомкнулись на шее. "Маньяк, некрофил, - на секунду промелькнуло в сознании,- задушит, а возьмет уже бездыханной". Но пальцы настойчиво и нежно ласкали шею, ключицы, пробегали по позвонкам, приятно мяли лопатки, слегка сдавливали поясницу и снова убегали вверх по спине. Их вскоре сменили губы упругие и полные жажды обладания.
Игорь покрывал поцелуями ее бедра и ступни ног. Маленьким пальчикам было слегка щекотно, хотя это тоже нравилось Марине. В какой-то момент Марина почувствовала, что трусов на нем уже нет, и что-то сильное и упругое удобно устроилось между ее ягодиц. Древний инстинкт заставил бедра подняться и опуститься, и еще раз, и еще... Он был совсем не тяжелым, стоял, опираясь на колени. Тонкая кружевная ткань под напором его рук скользнула вниз, слегка зацепившись за пальчики ног, но она их выпрямила и уже вслед неведомо куда улетевших трусиков подумала о том, что эти условные полоски кроме натертостей и зуда вообще никакой пользы не приносят.
А он неистово целовал ягодицы, его упругий дружок оказался между ее колен, и они, подчиняясь неведомой воле, стали сжимать и отпускать это упругое желанное тело. Но ягодицы ласкал менее упругий, но зато более гибкий язык. Коснувшись запретной норки, устремился ниже, но совсем немного не достал трепетных складок. Марина застонала, чувствуя, что теряет сознание. "Сolor-of-the-Night…", - звал голос певицы, и песня начиналась снова. Эти звуки доносились уже изнутри с ударами сердца, и Марина поняла, что различает цвета ночи. Но какие они разные, и как много оттенков в этих сияющих и живых цветах ночи?
Ягодицы приподнялись в последний раз, Марина почувствовала сухую плоскость его ладони под ее лобком и неожиданно для себя оказалась на спине. Хотелось раздвинуть ноги и впустить его в себя, но он не разрешил шепотом: "Сожми ножки, сожми, не торопись, потерпи еще немного". Игорь в поцелуе почувствовал набухшие затвердевшие соски. Две горячие точки, словно два маленьких костерка, тут же зажглись в них, как две свечи, распространяя волны нарастающего тепла на грудь и животик. Он целовал ее между бугорков, и точки сошлись. Игорь ласкал губами ее живот, а когда коснулся пупка, то в нем сошлись линии блаженства, томно соединившиеся от грудок и лобка. Пылающий шар внизу живота набухал, источая нестерпимый жар. "Он мучает меня, но как же хорошо". Сделай же что-нибудь, любимый, я так больше не могу!",- хотелось кричать Марине, но в сознании только и остались калейдоскоп разноцветных сочетаний ночи и отдаленные звуки. Сolor of the Night.
Игорь прижался к ее животу. Он почувствовал жаркое женское нетерпение. Бережно коснулся тонких складок ее маленьких губ, они напряглись и раскрылись, как роза под утренними лучами светила. Губки поменьше казались еще утонченнее. Их влага возбуждала. Игорь понял, что не выдерживает. Что-то крохотное, открывшееся в распахнутых губках, напряглось и пульсировало. Марина не осознавала себя. Только цвета и звуки. Звуки и цвета. Ее бедра сходили с ума, бились неистово. "Войди. Дай мне счастье",- умоляло тело …
Игорь вошел в нее медленно, но не сразу, снова и снова легко касаясь ее лепестков. Проход в непознанную глубину ее тела слегка приоткрылся, и только после этого он двинулся дальше во влажный жар ее таинства, но что-то помешало. Игорь напрягся, он представил себе, что упирается в стену, последнее, что разлучает их, мешает их слиянию в одно целое божественное начало. Ее руки, пришли к нему на помощь, впиваясь в ягодицы, они проталкивали его вглубь. Стена расплылась в сознании, преграды больше не существовало.
В мир соцветий и аккордов пришла боль, мелкая и ничтожная, еле ощутимая, пришла и сразу же растворилась. Тихий стон Марины воплотил в себе торжество начального избавления. Качок Геша так и не завершил свое дело. "Боже, как ей больно",- вонзилось в сознание горькое откровение.
- Девочка моя,- прошептал Игорь,- прости меня, любимая. Он целовал лицо девушки, и по ее щекам стекали предательские, солоноватые слезинки из его глаз. Он возвращался.
Шар источал энергию солнца или миллионов звезд, превратившись в пульсар. "Может быть, это и есть смерть?"- промелькнула вымученная мысль.
Марина кричала:
- Не выходи, не смей, слышишь, я хочу чувствовать тебя!.
Игорь дрожал, он смертельно боялся упустить миг ее торжества, боялся, что он не наступит. Ее худенькие пальчики, казалось, с нечеловеческим неистовым упорством втолкнули его возросшее тело в самую бездну огня.
Конвульсии пылающей материи участились. И взрыв, словно разнес ее слабое тело на мельчайшие частички. Из бездны выплеснулся водопад, устремившийся к свободе. Крик отчаянного нетерпения перерос в ликование освободившейся плоти. Цвета и звуки слились в непостижимую субстанцию ощущения. Игорь почувствовал этот поток, вырывающийся из глубин ее тела.
Когда-то вместе с отцом держались они в море против волны. Огромная волна накрывала с головой, стремясь сбить с ног двух маленьких людей, стоявших по грудь в воде, но, возвращаясь назад, откатывалась, так и не достигнув своей губительной цели.
Игорь устоял. Великая женская сила сдавила его изнутри и тут же ослабила хватку. И снова сдавила и отпустила, выдавливая из него жизнерождающее отцовское начало. Его рука, скользнула к ее узкой маленькой стопе, пальцы его руки переплели ее маленькие слегка загнутые пальчики...
Встречный поток стремительно вырвался из неволи мужских ожиданий, снов и надежд. Цвет ночи. Звуки восторга и освобождения, прозвучавшие над морем, заглушили в этот миг и крик несущихся в небе чаек, и гул набегающих волн. "Цвет ночи",- подумал Игорь,- это цвет моря, голубизна небес, это цвет печали и умиротворяющего блаженства… Как много красок в ночи?
Его измученная и ослабленная плоть уменьшалась. Марина почувствовала, что теряет последний, но очень важный для нее момент.
- Не уходи,- шептала она,- побудь во мне еще. Проход снова сузился, по нему пробегала легкая дрожь, вызывающая блаженство. Последние капельки жизни стекали, забирая с собой остатки его силы, дарующей вечное ее продолжение.
- Что это? - прошептал Игорь.
- Мне хорошо, - ответила Марина, уплывая в его безбрежный океан,- Хорошо, что все так случилось, мне уже очень, очень...Голова Марины скользнула на его плечо. Марина спала.
[justify]Игорь вдыхал свежесть ее волос, свежесть нежного морского бриза. "Сolor of the Night",- прощалась певица. Игорь осторожно встал, боясь разбудить Марину, и
