-- Поехали! – она впервые улыбнулась.
Исчезла нервозность, и оказалось, что она очень обаятельная.
Несмотря на большие габариты машины, водитель ловко вывела её со стоянки.
В двадцати метрах от места парковки «кирпича» в большом внедорожнике сидели двое мужчин. Один на месте водителя, второй - на заднем сиденье.
-- Заснял? – спросил водитель?
-- Ага, – пассажир с заднего сиденья стал убирать большой фотоаппарат с длинным объективом. – И в фас, и в профиль. Видео тоже есть. Сейчас отправлю «диспетчеру» фото, пусть устанавливают это тело. Поехали за ней.
-- Понял, – водитель стал лавировать на парковке, не выпуская из виду машину с девушкой и Иваном.
Пассажир достал радиостанцию и забубнил в неё:
-- Диспетчерская! Приём! «Аварийная» отъехала от второго адреса. «Третьему» и «четвёртому» быть в готовности.
-- Третий принял.
-- Четвёртый понял.
-- Диспетчер принял.
-- В «Аварийную» пассажир погрузился.
-- Какой пассажир? – откликнулся диспетчер.
-- Поди, его разберёт, сейчас физию отправлю. Разбирайтесь.
-- Угроза «Аварийной» есть?
-- Не знаю. Но надо поближе держаться. Беседовали мирно.
-- Баба или мужик? – «третий».
-- Ты каким местом слушаешь? Сказал же, что пассажир, а не пассажирка. Чуть за двадцать. Крепкий. С домкратом и баллоником лихо управляется. Одет не бедно. Может, просто «клинья бьёт», а, может, и иное. Шут его разберёт. Долго сидел, курил. Не похоже, что ждал «Аварийную». Колесо у неё спустило. Он вызвался добровольцем. До этого времени к машине не подходил. Не он пробил. Может сама где «шпиона» поймала.
-- Кончай базар в эфире! – диспетчер резко оборвал. – Работаем по ближнему контакту. «Третий», где «Аварийная»?
-- Я спереди, думаю, что на шиномонтаж катит. Там ещё кофейня рядом.
-- «Приклеишься» рядом. И фото чёткие, максимальное количество «пассажира». Если будут пить кофе – чашку с отпечатками на базу! Понял?
-- Есть понял.
-- Если объект неадекват, то нейтрализовать, удалить от «Аварийной» под благовидным предлогом. Как понял?
-- Понял.
Иван вынул запаску, оттащил мастерам в щиномонтаж, сам проводил девушку за столик.
-- Как тебя зовут, дитя прелестное? – Иван в упор рассматривал её. И любовался.
-- Инга. – представилась она.
-- А меня – Иван.
-- Иван! Хм! Ты, что, из деревни приехал? – девушка нервно дёрнула плечами.
-- Нет. Коренной. Чёрт знает, в каком поколении. Неужели такое имя деревенское? На Иванах Россия держится. И Москва тоже стоит. Хорошее имя. Мужское. – Иван даже обиделся.
-- Не могу понять, – девушка в упор посмотрела на Ивана. – Домкратом ты здорово орудуешь, а одет не как работяга. И руки не рабочие. Как так?
-- А, это! – Иван рассмеялся. – Я же эту «бурсу», в которой ты учишься, закончил пару лет назад. Вот и научили гайки крутить и движки перекидывать. А ты там учишься? С таким маникюром? Не понятно, – теперь уже Иван откровенно смеялся.
-- Папа мне сказал, чтобы я шла учиться туда. В России никогда не будет хороших дорог. Потом сказал, что устроит в министерство. Говорит, что на каждодневную чёрную икру и дважды в год отдых на Багамах мне хватит до самой смерти.
-- Понятно. В чиновники готовят.
-- А ты чем занимаешься? – Инга снова с вызовом смотрела на Ивана.
-- Сейчас – ничем. Свободен, как ветер в поле. У нас же свободная страна. Никому нет дела до другого.
Инга молчала, рассматривая Ивана. Принесли заказ.
-- Значит, ты свободен по времени? А ты женат?
-- Я свободен во всех отношениях. И в пространстве, и во времени, и в брачных узах тоже.
-- «Брачные узы». Так уже никто не говорит. Как будто тебе сорок лет. – Инга явно дразнила Ивана.
-- Такой уж есть. Какой есть.
Они поболтали ни о чём, пытаясь вытянуть информацию о другом, мало рассказывая о себе.
Инга достала банковскую карточку, чтобы рассчитаться, но Иван замахал руками. Рассчитался из денег, что дал ему «капюшон», оставил чаевые.
Когда молодые люди вышли из кафе, из-за соседнего столика выскользнул мужчина неприметного вида. Такого встретишь на улице - пройдёшь и не заметишь. Средних лет, средней полноты, среднего роста, одет как все в метро – во всё серое.
Мужчина показал удостоверение официантке, отдал деньги за кружку, блюдце и ложку, которыми ел Иван, всё аккуратно разложил по нескольким чистым пакетам с замками сверху, уложил в рюкзак и быстро вышел.
Инга быстро ехала по московским улицам. Иногда бросала быстрые взгляды на Ивана. Тот равнодушно смотрел на дорогу. Было время, они устраивали гонки с друзьями, и то, что показывала Инга, походило лишь на детское ребячество. Она и не сильно лихачила.
Видя спокойное лицо Ивана, Инга предупредила:
-- Если хочешь – пристегнись!
-- Зачем?
-- Если подгузник не одел, то пристегнись!
-- Успею! – Иван усмехнулся. – Я лучше покурю. А ты, если хочешь – удиви меня, – он приоткрыл окно, закурил и стал выпускать дым в щель.
-- Ну, держись, дерзкий мальчик! – Инга азартно стала крутить рулём.
Машина стала вести себя агрессивно на дороге, перестраивалась под носом других водителей, выскакивала на встречную полосу, выталкивала другие машины со своей полосы. Когда выехали на проспект Мира, то Инга вырулила на выделенную полосу для спецавтотранспорта и давила на педаль газа, при этом сигналила тем машинам, которые также нагло ехали перед ней.
Только сигнал у нее был не обычный гудок, а «крякалки», которые стоят у Федеральной Службы охраны. Машины послушно разбегались перед ней. Это ещё больше добавляло ей азарта, скорость возрастала. Иван снисходительно смотрел на эти манёвры.
Но Инга, желая произвести впечатление, вырулила на тротуар, и, распугивая пешеходов, продолжила движение по пешеходной зоне.
Вот тут Иван реально испугался.
-- Ладно, ладно. Убедила! Хватит! – он вцепился в поручень на передней панели.
-- Ага! – она торжествовала.
-- Выезжай в поток!
-- То-то!
Инга вырулила через газон, бордюр на проезжую часть.
-- Тебя куда подбросить? – она уже заинтересованно смотрела на него.
-- Без разницы. – Иван пожал плечами, закурил. – Времени много. Никуда не тороплюсь. Дел нет.
-- Поехали ко мне? – она предложила.
-- Поехали, – голос был равнодушен. – В магазин заедем, что-нибудь купим?
-- Хм, – она хмыкнула. – А поехали!
Ловко, нагло перестраиваясь, она подъехала на Большую Якиманку к торговому центру.
В душе у Ивана похолодело. Здесь находился один из самых модных, престижных и, соответственно, самых дорогих продуктовых магазинов Москвы.
Одно дело угостить девушку кофе на шиномонтажке, и совсем другое - посетить дорогой магазин.
Можно было попрощаться и уйти. Но… что-то удерживало его рядом с этой нервной красавицей. Её что-то глодало изнутри. Съедало. Мучило. И одновременно было томительно-сладко находиться рядом с ней. Ивана тянуло к Инге.
Он набрал полную грудь воздуха, готовый сразу пресечь любую попытку девушки набрать очень дорогих продуктов и выпивки. В этом магазине и шампанское есть по две тысячи долларов за бутылку. А если перевести в русскую национальную валюту, то получалось, что чертовски дорого.
На удивление, девушка взяла водку, сок, сыр, колбасу. Иван посмотрел. Несерьёзная закуска под такой основательный напиток. Кинул пару пачек замороженных пельменей.
-- Ты любишь пельмени? – она удивлённо смотрела.
-- Люблю. А под водку – первое дело, – Иван кивнул.
-- Странный ты какой-то. Все мои знакомые крутили бы сейчас носом, глядя на водку. А про пельмени бы сказали, что это «не комильфо», еда плебеев и крестьян.
-- Да и в рот им потные ноги. – Иван психанул. – Я русский, и мне нравятся пельмени. Бабушки очень вкусные пельмени готовили. Их вкус я буду помнить.
-- А где они, бабушки? Может, им позвонить, чтобы они сделали нам пельменей? – невинно спросила Инга. – Купим всё и отвезём им?
-- Нет их. Умерли они, – глухо, не глядя в глаза, ответил Иван.
-- Понятно. Плохо, – вздохнула Инга.
Молодые люди, немного побродив по магазину, пошли на выход. За ними вышли порознь двое мужчин, они наблюдали за Иваном с Ингой на почтительном расстоянии.
Поехали к Инге. Большая квартира на Тверской. Иван лишь крякнул, осматривая высокие потолки с фреской в виде неба. Его проигранные квартиры не стоили и половины этой.
[justify] В зале была увеличенная фотография молодой женщины в форме стюардессы времён Советского Союза. Лет двадцати пяти, слегка наклонив голову,