профилю. Но… Прошу понять меня правильно! Мне нужно здесь встать на ноги. Я вас не предавал и не собираюсь этого делать. Но не могли бы вы мне перечислить на счёт №… сумму …
Я благодарен Вам за помощь, которую вы мне оказывали. Никогда не забуду ту теплоту, с которой вы относились ко мне. Если что-то понадобится в …, где я сейчас, то с готовностью и радостью помогу вам, на прежних условиях.
Ваш верный друг…»
Папа открыл глаза, налил нам вина, чокнулся, сделал глоток. Положил порцию мяса мне и себе, стал закусывать.
-- Я понимаю, что «Арно» -- это ты?
-- Я. Насчёт денег. И, что? Перечислили?
-- Ага. – у отца был полный рот пищи. – И напоминание тоже отправили. Отрезанную голову обезьяны на порог его домика.
-- Он на бойне работает, смерть каждый день видит.
-- Оторванные языки не каждый день у отрезанной головы. – он парировал.
-- А страна?
-- Африка. Одна из франкоговорящих стран, откуда нет выдачи. Может, и привлекут к сотрудничеству. Посмотрят, понаблюдают. Так, что, сейчас всё проверят во Франции, в Африке, и через недельки три, глядишь и выведут из «спячки» тебя.
-- На месте французов я бы не оставил это тело в покое. Мир не такой большой, как кажется. Как бы он «сольную партию в опере» не исполнил. – заметил я.
Отец неопределённо пожал плечами:
-- В Центре прорабатывали этот вопрос. Отправится вслед за мартышкой, что на пороге он нашёл.
Я усмехнулся:
-- Кто бы сомневался. Я это так, на всякий случай спросил. Может, в Конторе порядки изменились. Санкции на Россию наложили, а наши притихли. Делать-то нечего, вот и всякая ерунда в голову и лезет. – пояснил я.
Отец смотрел чуть снисходительно, с небольшой иронией в голосе:
-- А то, смотрю, тебе свою энергию девать некуда, так своё заведение раскрутил, что кулинарные и туристические сайты только и забиты информации. «Ах, как прекрасно!» «О! Это так необычно!» «Это так познавательно! И атмосфера того времени и рецепты блюд! Я взяла рецепт у барменши. Не совсем полезно, но очень сытно. Семье понравлюсь! Кому надо – могу поделиться этой маленькой тайной!» Ну, сообщения, считай как лозунг: «Вау! Супер! Круто!» -- сотни, если не тысячи. Так, ты подумай, стоит ли тебе возвращаться на Родину и к основной работе. Станешь знаменитым ресторатором. Начнёшь расширяться. Скупишь ближайшие кафешки. Сделаешь их тематическими: «Первая Мировая война», «Вторая Мировая война», «Холодная война» и так далее. Улица большая. А? – он хитро смотрел на меня.
-- Издеваешься? У меня это заведение, во где! – я чиркнул себя ногтём большого пальца по горлу. – Надо же было чем-то занять сознание. Вот и занимался продвижением «Бегемота». Очень боялся, что «законсервируют» меня до «особого периода».
-- Я изучал в интернете. Знаешь, мне понравилось. Кафе «с изюминкой», с «душой», так про тебя написали. И я согласен.
-- Так, давай, сходим поутру ко мне. Я всё покажу.
-- Нет. – он отрицательно покачал головой. – Не могу, утром в путь.
Посмотрел на часы, скоро светает. Так мало времени! А надо поговорить о многом! Как жалко!
-- Хватит о делах. Расскажи как дома? Как мама?
-- Мама твоя как всегда, востребована, не сидит на месте. Всегда в делах. То люди, то переводы. Ну, и дом на ней. Были у твоих недавно, буквально накануне отъезда.
-- И как они? – в душе всё замерло.
Он понял всё. Улыбнулся широко:
-- Не переживай! Всё хорошо. Жене, конечно, говорить я не стал, что к тебе еду, а то бы напекли корзину пирожков для подарка. А сам знаешь, на таможне сложно это объяснить. Нормально всё! У твоих всё хорошо. Жена тоскует, хлопочет. Старший тоже был дома в увольнении. Так получилось. – папа хитро улыбнулся. – За высокие достижения в учебно-политической подготовке поощрён внеочередным увольнением.
Перехватив мой взгляд, пояснил:
-- Конечно, Центр всё устроил. Знали же, что ты будешь спрашивать. Ну, и мне тоже интересно. Сидим обедаем. Уплетает за обе щеки, за ушами трещит. Худой, высокий, в нашу породу. Спрашиваю: «Как дела?», отвечает, что нормально. Пытаюсь проникнуть в детали, отвечает: «Извини, дед, но могу! Всё секретно!» И щёки важно надувает. Ну, ничего, второй курс «бурсы». Язык неплохо им ставят. Поболтали немного. Дочка тоже язык подтягивает. Бабушка как приезжает, так спуску не даёт, всё только по-французски или немецком языке. Сам знаешь, с ней не забалуешь!
-- Знаю. – кивнул, закурил, выпустил дым. – А жена как? – затаённо спросил.
-- Как, как? Ждёт тебя. Трудно ей. Мы с матерью твоей всю службу вместе работали. Бок о бок. В идейном и физическом смысле. А как вы езё до сих пор не разбежались – ума не приложу! Приезжаешь раз в полтора-два года на месяц. Из них неделю торчишь в Центре. Потом вас забрасывают на Байкал или в тайгу на «объект». Вот и вся жизнь. Как она тебя не бросила ещё? Романтика такая по молодости еще, куда ни шла, а сейчас? Предупреждал же тебя, когда ты влюбился. Потом предлагал под легендой её к тебе вывезти. Сам же отказался, чтобы не подвергать её опасности. Короче! Любит! Ждёт! Был бы я бабой – бросил такого мужа на хрен!
Ну, и хорошо! Я тоже её люблю. И нельзя же фотографию носить, на столе поставить. Ни позвонишь, не услышишь, по видеосвязи тоже нельзя. Хотя все говорят и пишут, что всё зашифровано! Вы говорите, пишите, шлите, а мы всё запишем и проанализируем.
-- Папа, расскажи мне обо всём! О мелочах. Чтобы я хоть через тебя вздохнуть дым Отчизны, как будто дома побывать.
И отец начал рассказ.
Я слушал, варил кофе, курил, пил вино. Представлял, как будто ходил по городу, по дому, Обнимал жену, сына, дочь. Порой комок в горле вставал. Дочь ломала руку зимой, когда на коньках каталась. Я не знал. Рядом не было, чтобы помочь, подхватить, поддержать.
Каждое слово я впитывал, гвоздями забивал в голову, чтобы не забыть. У отца пискнул телефон. Я уже понял, что пора. Снова почувствовал себя мальчишкой.
-- Пора, папа?
-- Да! Нам и так дали много времени пообщаться.
-- Понимаю. Передай, что я благодарю. Передам. Чую, сын, что у тебя начнётся тяжёлая работа.
-- Поцелуй дома всех. Понимаю, что ничего ты не скажешь, просто поцелуй. Может, поймут. Мне приятно будет.
-- Извини, конечно, но мне придётся все эротические игрушки забрать с собой?
-- Чего? – у меня глаза округлились, думал, что папа «умом тронулся».
-- Не совсем то, что ты подумал. – отец откровенно смеялся надо мной. – С батарей и окон снять аппаратуру вибрирующую, ну, и глушилки тоже. Инвентарь казённый, подлежит возврату. А тебе просили передать три счётчика посещений, три локатора нелинейных. Всё по количеству уничтоженных тобою. Удержат ли с денежного довольствия – не знаю. Приедешь в отпуск – узнаешь.
Папа явно издевался надо мной. Пытался отвлечь от тяжёлых мыслей.
Вместе быстро сняли приборы в виде белых шайб, что были налеплены на окна и батареи. Штатное, стандартное оборудование. «Глушилки» были мощными, хотя по внешнему виду не более пачки сигарет, хотя энергии потребляли много.
Конечно, хорошо иметь вот, хорошо защищённую от электронного и аудио контроля, но, увы, откуда у ресторатора такая мания преследования? И откуда деньги. Все эти электронные игрушки превышали стоимость моего кафе вместе с запасами и персоналом.
Папа передал мне счётчики посещений и поисковики закладок.
-- Не переживай, сынок! О домашних я позабочусь. Там всё будет хорошо. Мы все тебя любим и ждём! Давай, посидим, минутку молча, на дорожку.
Присели. Отец, молча, пошёл в коридор, надел куртку, кепку, порывисто прижал к себе, поцеловал в лоб. Перекрестился на православный обряд. Взял сумку. Она увесистая. Сам укладывал оборудование. Тяжело старику таскать такие веса.
-- С Богом! Ждём дома в отпуск. Счастливо!
Вышел. Я подошёл к окну, спрятавшись за шторами, наблюдал, как отец идёт по двору. Он не торопился. Не оборачивался. Знал же старый, что я наблюдаю! Остановился, сумку на землю, снял кепку правой рукой, левой пригладил волосы, кепку на место, и скрылся за углом.
На кухне вылил остатки вина, выпил одним глотком. Закурил. Переваривал прошедшую ночь. Помыл посуду. Спать мне сегодня не придётся. В душ. Сварил кофе, стоял у окна, смотрел во двор, по которому недавно прошёл отец. Глупо, конечно, но, казалось, я видел его фантом, который раз за разом проходил через двор, поднимал кепку и приглаживал волосы. Помоги, Господи, моим близким! Сделай так, чтобы мы свиделись и не раз!
Камень с души свалился, почти можно работать. По крайней мере, уже не стоит заниматься самоедством. Команды из Центра приступить к работе не было. Так, что находимся в «горячем резерве». Ну, хоть не в «консервах». Всё легче от осознания.
Но как в старом анекдоте про нюанс, есть «нюанс». А именно, те неустановленные лица, которых Эллис опознала по повадкам как полицейских. Вот тогда они укрепили моё подозрение, что меня вот-вот «накроют».
Идти в полицию и наводить порядки – сумасшествие, вызовут бригаду, и наденут рубашку с длинными рукавами.
Пойдём иным путём. Пересчитал наличность. Нормально, хватит.
И поехал я не на работу, а мимо. В северный район города. К пакистанцам. Не знаю, отдыхает ли когда-нибудь Ахмат, но он был на посту невозмутимый как сфинкс, всё видел, всё слышал, удерживал в голове сотни комбинаций, криминальных и не очень, которые в этот момент проворачивались по всему Брюсселю.
Я опустил стекло машины, проезжая мимо, шутливо отдал честь, широко улыбнулся. Ахмат улыбнулся в ответ, чуть склонил на бок голову.
Вот и моя любимая харчевня! Хозяин на месте. Народу нет. Тепло поздоровались. Заказал несколько блюд, он удивлённо посмотрел на меня.
-- Не завтракал я ещё. – пояснил. – А к себе на работу не заезжал, прямо к тебе.
Было видно, что ему любопытно, но сдерживая себя, тот лишь улыбался, дал команду приготовить завтрак. Сам вернулся к оставленному чаю. Нельзя в беседе с людьми, с восточным менталитетом, торопить события. Сначала надо расспросить про семью, дела, как у кого здоровье. Принесли завтрак. М-да. Размер порций был огромен, но и не съесть – обидеть хозяина. Значит, невкусно. Ну, ничего. Времени у меня много. Эллис в кафе справится. Не звонит, значит, всё в порядке. Я ел и нахваливал, живо интересовался как они готовят, какие специи, в каком порядке добавляют. На самом деле, было очень вкусно, тут я не лукавил. Дошло дело до кофе с десертом. Не доев, и не допив, полез в кошелёк, хозяин отрицательно замахал руками, гость же! Обидишь.
-- Хорошо, пусть завтрак будет бесплатным. Спасибо! Рахмат. – рука правая на сердце, глубокий поклон. – Но деньги возьми, это по другому поводу.
-- Слушаю. –
