Капище

очень уж важный. Я отсыпался на заднем сиденье. Мы редко останавливались, чтобы сходить в туалет и покушать. А так все вперед, вперед. Эх! Хорошая же машина "Ленд-Крузер"! Был бы миллион - обязательно купил бы себе такой же!
      Вот и оно: то ли посольство, то ли консульство Израиля. Андрей и с ним один из "хлопцев" скрылись за дверью. Через час приглашают - меня одного, второй "мальчонка" остается в машине. Иду. Хорошо укрепленная металлическая дверь, отделанная деревом. Охранник, холл, меня ждут. Показывают куда следовать. Комната. Большой стол, кресла, стулья, показывают куда присесть. Бутылки с минеральной водой, стаканы. Открывашка рядом, наливаю, пью.
      Через пятнадцать минут заходят двое. Началась беседа. Обычная вербовочная беседа, только классом повыше, я такие тоже проводил. Пилотаж высокий, можно обычного обывателя обвести вокруг пальца, но я калач тертый, вернее битый.
      А нужно ли мне становится шпионом великого Израиля? На фиг! Наелся.
      Прозрачные намеки, что, мол, много интересного для них я знаю. Нервы не выдерживают. Вскакиваю, они тоже.
      - Вот вам, шпионы хреновы, пятьдесят процентов, а вот так - сто! - ору я, показывая с помощью ребра ладони международные жесты.
      Шпионы переглянулись и, не говоря ни слова, вышли из комнаты. Дураку ясно: вокруг видеокамер, что у той собаки блох, показываю поочередно всем углам средний палец.
      Я устал, я очень устал. Пью халявную минералку прямо из горлышка, закидываю ноги на чистый стол, закуриваю сигарету, качаюсь на задних ножках стула. Час прошел, никто не пришел за мной. Второй - тишина, я положил руки на стол - сверху голову. Задремал. Устал я, устал, отстаньте от меня. Все, наигрался в казаков-разбойников.

      Открылась дверь. На пороге Рабинович. Переоделся, умылся с дороги.
      - Пойдем, Алексей! - он улыбается.
      - На расстрел?
      - Нет, сейчас тебя сфотографируют на паспорт. Мы сегодня же летим во Франкфурт, там пересадка, и - в Израиль. Но ты отказался от сотрудничества, поэтому останешься в Германии.
      - В Германии? - я был выжат как лимон. - И что я там буду делать?
      - Не знаю, - Рабинович-Коэн пожал плечами. - Можешь вернуться в Россию. Да, кстати, ты получишь в Германии деньги.
      - Миллион?
      - Нет, чуть меньше, но тебе хватит. Так в Россию? - пауза. - Или в Германии останешься?
      - Пока в Россию мне ехать не следует. В Германию... Благо, что когда-то изучал немецкий.
      - Что помнишь?
      - Хенде хох и Гитлер капут! Хватит?
      - Хватит, только бритоголовым не говори.
      - Членоголовым?
      - Именно. Пошли фотографироваться. На фото нужно улыбаться.
      - Могу только скалиться.
      - Делай что хочешь! - Рабинович махнул рукой.
      Потом меня сняли на паспорт. Снова отвели в опостылевшую комнату, хоть бы пожрать принесли, уроды! На столе стояли новые бутылки с минералкой. "Пальчики" что ли побежали снимать? Так я бы и сам дал.
      Зашел Рабинович, теперь он был одет в костюм, белоснежную рубашку, галстук безупречно, без единой морщинки повязан двойным узлом, побрит, дорогой парфюм, лакированные туфли, и не подумаешь, что израильский спецназовец.
      Я на его фоне смотрелся босяком. Нас сопровождало три человека, у обоих были опечатанные портфели, красный сургуч, оттиск Звезды Давида. Дипломатическая почта. Не смей подходить. Те самые фотопленки, ради которых я рисковал жизнью, плюс мои отпечатки пальцев. Это уже как пить дать.
      У ворот стоял микроавтобус с красными дипломатическими номерами, спереди и сзади по машине. Понимают, что именно везут в опечатанных портфелях.
      Все молчали, я смотрел в окно. Как все изменилось! Всего шесть лет назад, в далеком 1990 году мы вывозили из этого города армянские семьи. Самолеты на Москву уходили и с этого, гражданского аэропорта, и с военного аэродрома на Насосной. Эх, были времена, были! А что сейчас? А что впереди? Эмиграция. Горькое слово, тем паче, когда тебя обвели вокруг пальца, посулив миллион, а взамен? Шиш, да еще, скорее всего, без масла.
      Вот и аэропорт.
      - Алексей, вот твой паспорт. Ничего говорить не надо, просто отдашь паспорт для регистрации, - Рабинович протянул паспорт.
      Я посмотрел, полистал. Израильские загогулины и по-английски: "Винер Алексей", ладно хоть имя оставили, а не сделали Мойшей.
      Регистрация, посадка, все сопровождающие меня лица, включая и моего закадычного товарища, которому я минимум дважды спас жизнь, уселись в салоне первого класса, я - в экономическом.
      Принесли напитки, выпивку. Давай, подруга! Я так давно не выпивал! А еще можно, красавица? Эх, и с женщинами у меня было в прошлом веке, я уже все забыл! Налей еще! Не жадничай, плескани малёхо! Придерживаю пальцем горлышко бутылки, пусть нальется побольше бесплатного самолетного пойла. Откинулся в кресле. Потягиваю дешевый коньяк. В девяностом в Баку мы пили хорошие, дорогие коньяки, а сейчас рад и этим ополоскам. Эх, были времена, были!
      Выпил и не заметил, как задремал. Очнулся от того, что заложило уши, пошли на посадку. Во рту сушь. Все пристегнутые сидят, пялятся в иллюминаторы. Не стал выделяться из толпы, тоже смотрю. Ну, и какая же ты Германия, которую наши деды освобождали?
      Домики какие-то чересчур аккуратные, и все здесь как-то не так. Еще не прилетел в Германию, а уже так домой тянет! Как там по-немецки это будет? О, точно: "Нах хаус".
      Приземлились, все захлопали в ладоши. Тоже похлопаем. Теперь будем жить по-новому. Теперь все по-новому.
      Господи, а аэропорт-то какой огромный! А самолетов сколько на летном поле! И большинство импортных. Таких я не видел. Не знаю, как называются, но красивые. Смотрим дальше.
      Подрулили к терминалу, подали... не знаю, как эта штука называется, про себя я ее окрестил "кишкой". Сначала первый класс идет на выход, потом - бизнес, а потом уже мы - босота. Пехота она и за границей - пехота.
      На выходе из терминала стоят двое в зеленой форме, наверное, пограничники. Не обращают внимания на пассажиров, в полуоткрытых кобурах - пистолеты. Беспечность полнейшая. Бей в репу, забирай пистолет, начинай захватывать аэропорт.
      Леха, Леха! Останавливаю бег своих мыслей. Спокойнее! Все, забудь, навыки свои прежние забудь. Теперь здесь мир. И все. Мир и не более того.
      Таможенный досмотр - формальность. Мне шлепнули в паспорт печать, и даже не смотрели на меня. Напротив выхода стоит секс-шоп. Яркие картинки и резиновые бабы различных размеров стоят в витринах. Такого я еще не видел. А коридор-то какой длиннющий! Окон нет. И выходы, входы, много-много. Народу несколько тысяч бегают, вытаращив глаза.
      Так, и что же дальше, Алексей? Где твои еврейские друзья? Неужели вот так бросили? Ан нет. Вот и Рабинович идет. Посмотрим.
      - Как долетел?
      - Думаю, что в первом классе было бы удобнее.
      - Не обижайся, не я здесь командую. Идем, выпьем кофе.
      - Идем.
      Он уверенно лавирует среди пассажиров, некоторые бегут с выпученными глазами, мечутся между огромного количества стоек регистрации, коридор, наверное, километра два, а может и того больше. Видно, что Андрей здесь не в первый раз.
      Спускаемся на этаж ниже. Тут много всевозможных кафе. Заходим в ближайшее. Садимся за свободный столик. Подходит официантка, Андрей по-немецки заказывает кофе. Это даже я могу. Но они-то обсуждают еще что-то, видимо, сорт кофе.
      - Ну, что, Андрей, что дальше?
      - Все. Здесь наши дороги расходятся... Леха, ну, поехали со мной в Израиль?! Я помогу тебе работу найти.
      - Не хочу. И вы меня всегда будете обманывать. Если ты - мой друг - меня обманул, использовал и поимел во все щели, то что мне ждать от остальных?
      - Вот телефон. Можешь позвонить с любого таксофона - в Западной Европе, конечно, - Андрей протягивает кусочек белого мелованного картона, где типографским способом набран длинный ряд цифр. - Пригласи меня, назовись. И где бы ты ни был, тебя заберут и привезут ко мне.
      - Спасибо, - я прячу визитку в карман. - А деньги, Рабинович?
      - Вот, - он достает конверт, протягивает мне.
      - Сколько? - я взвешиваю конверт на ладони.
      Подходит официантка, расставляет две крошечные чашки кофе, Андрей расплачивается.
      - Вифиль? Так по-немецки звучит "сколько"?
      - Так, - он вздохнул. - Пять тысяч.
      - Сколько?!
      - Пять тысяч немецких марок.
      - Дешево же тебя ценят твои начальники, Андрюха, дешево. Я два раза тебе жизнь спас...
      - А я тебе - один раз, - тихо говорит он.
      - Это где же? Напомни, - я начинаю психовать.
      - В посольстве... Ты много знаешь, сам понимаешь, правила есть правила. Не маленький.
      - М-да, - я молчал.
      - Извини, Алексей, мне нужно идти. Здесь очень запутанная автостоянка, многоуровневая, не найдешь машину.
      - Ничего, как-нибудь найдете!
      - Да, Алексей, еще одна формальность.
      - Чего еще? Подписку о неразглашении дать?
      - Нет. Отдай паспорт. Понимаешь, служба есть служба.
      - Не понимаю. На, - я вытащил паспорт и отдал ему.
      - До свиданья! - он встал и протянул мне руку.
      Я молча, снизу вверх смотрел на него тяжелым взглядом. Пауза затягивалась. Он покраснел, пожал плечами. Развернулся и пошел. Я сидел и смотрел ему вслед. Он обернулся. Остановился, заулыбался и помахал мне. Я сидел как каменный. Мне хотелось его убить. За предательство нашей дружбы, за то, что он обманул меня. За все.
      Так я сидел над наперсточной кружкой кофе больше часа, потом понял, что надо уходить. Куда? С моим советским паспортом надо уходить на нелегальное положение. Сначала ночлег, еда, потом подумаем.
      Ориентируясь по указателям, побрел на выход. Увидел газетный киоск. Подошел. Ничего на русском! Вот уроды, а мы ведь их победили когда-то!
      Путеводитель по городу. Полистал. Есть перечень гостиниц, мотелей, то, что мне нужно. Вытащил из конверта купюру достоинством в пятьдесят дойчемарок. Продавец долго отсчитывал сдачу. Не считая, бросил все в карман. Даже если он меня обманул, я что, буду скандалить? Никогда! Я теперь "никто" и звать меня "никак", и номер мой шестнадцатый.
      На стоянке перед аэропортом снуют такси. Я закурил. Первая сигарета после перелета. Изучаю путеводитель. Недалеко есть мотель, там указаны цены. Вроде пойдет. Встал в очередь на такси. Через пять минут сажусь на заднее сиденье машины, тыкаю пальцем в нужную страницу. Водитель кивает головой, понял. Поехали.
      У них даже такси "Мерседесы". Смотрю по сторонам. Красиво, как на картинках. Как в кино. Кажется, что проснусь, и все пропадет. Мотель, приехали. Мотаю головой, сколько, вифиль?
      Таксист стучит по счетчику. Расплачиваюсь и две марки "на чай". Так здесь положено, Рабинович еще в посольстве проинструктировал.

      Захожу. Стойка. Фрау.
      - Битте, нумер! Айн мен, - тычу пальцем в грудь.
      - Битте, - она понимает, что в немецком я чуть лучше, чем в английском, и рисует на бумажке сумму за день.
      - Гут, - отвечаю я.
      Затем она тычет в календарь, типа, спрашивает, сколько дней я буду жить.
      - Гут, - мол, понял я. - Фир. Четыре. - Для верности показываю ей четыре пальца.
      Она кивает головой,