Семь утра, а сосуд уже наполовину пуст. Это МОЁ уже не в приоритете, ибо прошлое с приветом или до того засекречено, что лень расшифровывать каждую строку, а то и слово.
Не лень следовать за мыслью, не признающей преград, блуждающей не в дебрях позорного во многих отношениях прошлого, в поисках несуществующего ключа к пониманию дня сегодняшнего, а балансирующей между правдой, с которой приключилась очередная беда, и полуправдой, которая всё же лучше, чем откровенная ложь. И эту мысль, ускользающую тут же в область бессознательного, не поймаешь, не поймёшь, если сразу не зарезервируешь словами, что окажется в синей папке в сундуке, закопанном в саду. Каким бы ни было наше время в канун чего-то, о чём боишься даже думать, имеет право быть запротоколированным. Чтобы не упустить важного среди всего неважного, а думать, искать смыслы, скрытые течения будем потом. Если не мы, то другие. Те, кто ужаснётся всему содеянному. И, дай бог, найдутся в изнанке бытия проблески здравомыслия, иначе вся жизнь коту под хвост.
Мы есть, мы были и, может быть, даже будем. А пока главное – за кадром, важное – между строк. В сухом остатке – немая истерзанная правда застряла в глотке комом. Чтобы проглотить, если что, как вычисленную закладку, недокуренную сигарету в совковом детстве, ибо не пойман – не вор.
Виртуальный сей дневник конкурирует с бумажным. Фантом дедушки Ленина нервно курит в сторонке. По тонкому льду ходить чревато. Не лучше ли выбрать командировку в своё время, где не менее интересно, чем в полузабытом прошлом?
«6 марта 2000 года. Вчера с Семёном Руфовым ходили в Госсобрание, чтобы те замолвили слово о стипендии писателям. Николай Соломов обещал сделать смету и направить в Минфин. Только я боюсь, могут ко многим придраться, мол, почему не работают. Надо тебе справку сделать, что не можешь работать по состоянию здоровья. Некоторые смеются: «Чтобы угодить президенту Николаеву, верите ему на слово»». Припоминаю, было дело. Моисей ещё заблуждался в том, что запись «творческая деятельность» в трудовой книжке гарантирует, что год-два простоя засчитывается в стаж. Так было в дремучее советское время. Многие якутские именитые писатели позволяли себе не работать, заниматься только писательством. На гонорары за книги, изданные многочисленными тиражами, можно было год жить и ни о чём не тужить. У них ещё жёны были под боком. Пиши – не хочу. Я же тоже хотела так, за что поплатилась позже, когда выходила на пенсию. Готова была терпеть безденежье (какие гонорары, приближалось время, когда за издание своих книг требовалось самому платить), лишь бы не работать. Да и от быта была частично освобождена. Счастливое было время – 90-е и начало нулевых.
Хотела взять «творческий отпуск» от творчества без содержания, да тут строки из письма того же Моисея Дмитриевича заставили задуматься, а надо ли отвлекаться на сиюминутное, хлебное, по сути, не нужное. «Сегодня прочёл твой рассказ, который не вошёл в сборник. Ты меня в очередной раз удивила! Ты и сама не знаешь свой скрытый потенциал, и другие не знают. Ты – таинственный человек! Так верно описала состояние транса… Ты – писатель со своим новаторским почерком. Могла бы внести нечто новое в якутскую прозу. Могла бы найти такой сюжет, чтобы начать иную прозу. У тебя есть не только знание языка, но и чувство слова, которое отсутствует у многих наших коллег. У некоторых даже после того, как сто раз отредактируешь, не слепишь ничего путного. Это я говорю, не для того, чтобы тебе как-то угодить. Впрочем, ты об этом знаешь. Это я говорю совершенно искренне. Ты для меня – загадка. Отправляю статью Божедонова-Сырдыка. Прочти для интереса. Я считаю, что у истоков любой религии лежит шарлатанство. И в христианстве так же – воскрешение умершего Христа… Я не соглашался с Суоруном Омоллоном, когда он говорил, что христианство – это цивилизованная религия. Тогда он, смеясь, хлопал по плечу со словами: «Ты в это не вмешивайся, будь выше, сам по себе». Сегодня утром я три письма написал. Троим писателям, в талантливости которых нет сомнения: Васе Дедюкину, Сабарай Илгэ и тебе».
Ёшкин кот, и это всё обо мне? Даже не верится. А я зарыла свой талант в собственном саду… И намерена слагать песнь про весёлую вдову.
Виртуальный сей дневник конкурирует с бумажным. Фантом дедушки Ленина нервно курит в сторонке. По тонкому льду ходить чревато. Не лучше ли выбрать командировку в своё время, где не менее интересно, чем в полузабытом прошлом?
