Охота на "Шейха".
Охота на "Шейха"
Ступников
Я шел по улице по направлению к нашему отделу, с трудом вытаскивая ноги из грязи. Чечня полна липкой вязкой грязи - она повсюду. Вот и здание отдела, никакой вывески. А зачем? ФСБ на войне вывеска не нужна. Мы свое дело тайно делаем. Реклама нам ни к чему. Тщательно очистил подошвы ботинок, - рядом с крыльцом догадливые бойцы вбили металлическую пластину. Пока счищал грязюку, дневальный сообщил, что меня ищет начальник оперативной группы.
Начальник и в Рио-де-Жанейро начальник. Моим был подполковник Сухарин Сергей Константинович. С первого взгляда мы понравились друг другу. Смотрелись, правда, несколько комично при его росте метр шестьдесят пять и моем метре восемьдесят. Над нами всегда подтрунивали на совещаниях в Ханкале. Местные остряки прозвали нас Тарапунькой и Штепселем. Несмотря на нашу внешнюю несовместимость, мы классно сработались. Он - шеф, я - его заместитель. Полное понимание с полувзгляда и полуслова.
- Ну, что, Александр. - Константиныч закурил, пустил дым в стол. - Звонили из Ставки...
- Из Ханкалы? - уточнил я.
- Из нее! - Шеф кивнул головой.
- Тоже мне! Нашли Ставку, - я усмехнулся. - Звучит прямо как "звонили из Ставки Сталина!"
- Ну, ты же знаешь, как они любят себя величать, - поморщился начальник.
Его отношение к коллегам, находящимся в так называемой "Ставке", было точно таким же, как и у меня. К ним нужно относится как к больным детям. Больной ребенок что-то себе там напридумывал, а ты должен выполнять его прихоть, потому что ребенок болен и очень капризен. А не выполнишь - выяснится, что он вдобавок еще и мстительный.
- Так и что они звонили? Извини, что перебил.
- Команда поступила - отправить тебя в Чечен-Аул.
- А чего я там не видел? Мне и здесь очень даже ничего. Толстой-Юрт - приличное место. Тихо, спокойно, бандиты хвосты поджали, с "фугасниками" еще покончим - и можно будет билеты на отдых продавать. Представляешь, откроем в нашем сарае отель для зарубежных экстремалов. Констатиныч! Ты только прикинь, - я провел растопыренной ладонью по воздуху, - вывеска: "ФСБ и братья"! Интурист повалит. А самое главное - вербовочные беседы можно проводить прямо на месте. Тут тебе и валюта и показатели. Шпионов - куча. Комбинации оперативные, спецоперации. Подумай, Констатиныч, а?
- Хорошая идея, Саша, ты только оформи это справкой, планчик накидай, согласуй наверху, я подпишу. Название отеля надо подкорректировать, а то здесь кроме шизофреников никого не будет, надо будет филиал психбольницы открывать, - начальник шутил, он, как многие здесь, в Чечне, ценил юмор. - Ну, а кроме смеха, повторяю - Ханкала сказала, что надо тебе, мужик, собираться и ехать в Чечен-Аул.
- Его ж сейчас чистят?
- Чистят. Следующий шаг - Старые Атаги. Приказали для подготовки спецоперации отправить самых опытных оперов, кто не первый раз в Чечне. Я им доложил, что у нас здесь работы невпроворот, а они через пару дней назвали-таки тебя. Сейчас со всех групп надергают по Чечне самых матерых волкодавов и туда. Ты назначен заместителем командира группы.
- О, повысился! Был замком группы, им и остался, - я "надулся" от самодовольства.
- Не лопни от гордости, - усмехнулся начальник.
- Чтобы не лопнуть, надо жидкость залить. Да и перед товарищами как-то неудобно "на сухую" уезжать.
- Ну, сдавай дела Иванову, а вечером и присядем за стол. Насчет транспорта я договорился. Завтра военные поедут в ту сторону, пообещали на "броне" тебя подбросить. Они на усиление едут. Здесь тихо, а там что-то уж очень горячее намечается.
- Иванов занимает мое место?
- Именно он.
- Он об этом знает?
- Пока нет. Сам скажешь?
- Ну, должен же я объяснить, почему он принимает у меня дела и должность.
- Хорошо.
- Ствол я себе оставляю?
- Извини, Саша, не могу. Он за моей группой висит, - шеф развел руками.
- Спиши на боевые потери! - Очень мне не хотелось расставаться с пристрелянным автоматом, порой мы были с ним единым целым. Не раз и не два за эти три недели он спасал мне жизнь.
- Ты что, наших бюрократов не знаешь? Приедешь на место, поговоришь с милиционерами и ВВ, у них один черт пара особистов есть, выделят они тебе автомат.
- Ага, а мне на "броне" полдня ползти по горам с ПМ?! - возмутился я. - Ну, начальник, не ценишь ты меня! Вот так, да?
- Нет, ребята, пулемета я вам не дам! - процитировал тот Верещагина из "Белого солнца".
- Ну а я скажу так: "Константиныч, не делайте из оружия культа!" А вообще, ты был бы хорошим начальником, если бы не был таким жмотом!
- Иди-иди, тебя не переслушать. Еще будешь начальником. Вечером за ужином встретимся.
Я встал, приложил руку к непокрытой голове, четко развернулся и вышел.
Хороший попался начальник. Вообще, везет мне с начальниками. Что в Красноярске, в региональном Управлении ФСБ, что в первую командировку в Чечню, в 2000 году, что сейчас - здесь. И мужики тут хорошие. А могут быть плохие? Сомневаюсь. Нет, конечно, где-нибудь в Ханкале, возможно и есть, они же носа оттуда, как правило, не высовывают. А вот в "поле" дерьма нет.
В Толстом Юрте вышли на трех боевиков, пришедших на отдых. Были они в одной банде, во время переходов и боев были ранены. Приползли к родственникам раны зализать. Так нет ведь, не сиделось уродам, шило в одном месте... Заложили фугас, на котором подорвался грузовик с военными... Три "цинка" домой отправили. Мальчишки были молодыми, только по полгода оттянули на "большой земле", везли их с Ханкалы на службу... Эх! Не довезли!..
Военные хотели полдеревни из артиллерии разнести, еле мы их отговорили, попросили у них три дня.
Старейшины - бараны в бараньих шапках - лишь цокали и качали своими пустыми головами. Мол, нет у нас боевиков. Ага, нет! Не верили, что военные разнесут их "Юрт" к юртовой матери. Чеченские менты все знали, но тоже качали головами и цокали языками. А на большее они и не способны, если у них материальной заинтересованности нет.
Ну, вот мы и начали с Константинычем отрабатывать все версии. Понимали, что если не отыщем, то будет хреново. И военные подумают, что чекисты не могут найти гадов, убивших товарищей, и от деревни мало что останется. Да и хрен с этой деревней, сами пустили бандитов, сами укрывали, сами и получите по полной программе. Вот только я против коллективной ответственности. Ну, не нравится мне, когда за пару-тройку подонков отвечают несколько десятков, а то и сотен людей. И не потому, что я гуманист, а просто мы сами таким макаром пополняем ряды духов.
Выехали мы всей группой на место происшествия - подрыва фугаса, облазили его на коленях. Вот она, лёжка духовская, отсюда дорогу как на ладони видать - и трава примята, и окурки валяются. А машинку для подрыва - это, как правило, либо батарейки, либо полевой телефон ТА-57, они с собой утащили. А что это значит? Правильно - они еще один фугас заложить собрались, вот только после этого уже никто не сможет военных остановить, и раскатают они этот Толстой-Юрт по бревнышку к едрене фене.
Пошли по следам, а отходили они к деревне, по дороге нашли маленький баллончик - ингалятор для астматиков. Баллон был наполовину пуст. Выпал из кармана, видимо. Кто-то из боевиков болен астмой. Конечно, посиди в горах, в землянке, тут тебе и астма, и простатит, и вши, и полный букет всяких хворей. Жаль, что не гангрена, быстрее бы сдох подонок.
И вот у нас кроме окурков и этого самого ингалятора ничего нет. Окурки обычные, прикус тоже обычный. Шерлок Холмс или еще кто-нибудь, может, и смог бы рассказать про владельцев этих сигарет много всякого, а мы - ничего. Оставался только баллон.
Узнали мы, что это очень дефицитная вещь в этих краях. И всего пять дней назад с партией медикаментов поступили такие баллончики в наш район, и поступили - к военным! А те часть лекарств - и этих ингаляторов тоже - передали в местный медпункт для поддержания здоровья местного населения.
Наших проверили быстро. Все было на месте. Ну, не болеют наши бойцы бронхиальной астмой, ежели что - их тут же комиссуют. Держали эти ингаляторы так, на всякий случай, и "чтоб було".
Была большая вероятность, что кто-то из местных медиков просто выбросил ингаляторы на местный рынок. Но уж больно товар специфичный. Решили понаблюдать за персоналом деревенского медпункта. Там и персонала-то было всего три человека. Все женщины. Одна врачиха и две медсестры.
В течение двух дней одна из медсестер носила домой объемные сумки. А на второй, после полуночи, когда комендантский час уже в полном разгаре, пошла, крадучись, в сторону недостроенного жилья, что в ста метрах от ее дома. При подходе она что-то там просвистела, тихо так, сложив губы трубочкой. Кто-то откинул в сторону деревянный настил, на секунду показалась полоска света от свечи.
Через полчаса женщина отправилась в обратную дорогу. Мы ее по-тихому перехватили у самого дома. Рот зажали, руки за спину. При ней ничего не было. Нам было все ясно, но надо было узнать, сколько в этом недостроенном бункере сидит бандитов, чем вооружены, что замышляют.
Она поначалу отказывалась говорить. Когда объяснили, что за ней следили, показали баллончик, который обронили боевики при отходе, она начала что-то кричать на чеченском. Допрашивали у нас в отделе, в подвале, так что ори, не ори, никто не услышит. Наши объяснения, что хотим взять их живыми, что в стране мораторий на смертную казнь, и ее друзья, или кто он там, будут жить, тоже не принесли результата: уперлась бабенка. То в молчанку играет, то матами нас кроет. Потом попыталась глаза мне выцарапать. Да и хрен с ней! Заперли ее. Может, потом что-нибудь расскажет.
Тут же вывели на этот схрон военных. Попросили, чтобы по возможности кого-нибудь живьем взяли, для допроса, для получения информации. Конечно, разбежались! Окружили они хату, и сразу из гранатомета три раза как дали. И все. Допрашивать там уже некого было. Размазанные по стенам подвала останки трех духов догорали долго и "воздух не озонировали".
На грохот взрывов примчались чеченские менты и попытались качать права, что федералы, мол, не имеют права проводить спецоперации по уничтожению боевиков без согласования с ними. Ага, тот самый случай!
Медсестру мы наутро допросили, она уже была сломлена морально, и тихо, не поднимая головы, отвечала на вопросы (мы ей предварительно показали останки ее дружков). Да, это она передала ингалятор больному боевику - дальнему родственнику. Нет, сама в боевых действиях участия не принимала. Лечила боевиков, кто приходил в деревню. И в первую кампанию, и сейчас тоже. Как часто они