почесал затылок.
Молча.
Но вещи собрал буквально за две минуты. И поскольку в руки поместилось только два баула, сказал:
– За остальным я, с позволения донна Хайми, вернусь позже!
– Да. А сейчас – идём! По дороге объясню, что ещё тебе предстоит сделать.
По дороге, в тех местах, где не стояли гвардейцы стражи, Хайми действительно объяснил Котеру, что тому нужно сделать в первую очередь, перенеся его вещи.
Но вот они и на месте, а два «придверных» лакея уже отчалили!
– Заноси вот сюда. Только вначале – постучи. Донна Хайми не должна пугаться!
Донна Хайми уже настолько взяла себя в руки, что даже соблаговолила милостиво кивнуть Котеру, которого Хайми представил ей, как человека абсолютно надёжного и преданного:
– Прекрасно. Раз мой супруг говорит, что вы – именно такой, мне не остаётся желать ничего лучшего!
Котер, несмотря на всю свою сдержанность всё же раскрывший рот при виде той, кого Светоч дал в жёны его господину, склонился до земли:
– Позвольте заверить, донна Хайми, служить и вам буду… Со всей преданностью и тщанием!
– Вот и отлично, Котер. А сейчас отправляйся к горничной донны Хайми, её зовут Ева. И она сейчас – в бывших покоях моей супруги. Знаешь, где это?
– Да.
– Отлично. Расскажи ей о перемене наших… э-э… статусов. И помоги перенести вещи госпожи, и её собственные. Не мешкайте. И располагайтесь вон в той половине. Комнаты поделите сами. Наши оставшиеся вещи перенесёшь после всего этого.
И – главное! – ни в коем случае нас с супругой до отбоя не беспокойте!
Котер, ещё раз низко поклонившийся, и ничего больше не спросивший, отбыл.
Донн Хайми предложил:
– Ну что, дорогая? Продолжим прерванный ужин?
Основным блюдом оказался, разумеется, всё тот же кабанчик. Разумеется, несколько поостывший. Но мясо есть мясо! Продукт очень вкусный и питательный!
Донн Хайми лично поухаживал за супругой: разломил огромный ещё тёплый кусище, что имелся на подносе, и положил нежную, без костей, часть – на тарелку донны Нюсхейм. Та вдруг помрачнела, нахмурила брови. Но сдержавшись, и вернув улыбку на лицо, сказала:
– Благодарю, дорогой!
– Приятного аппетита, сердце моё! – донн Хайми налил им в кубки и вина.
– Ну что, звезда моих очей? Выпьем за нашу, – он выделил это слово чуть заметным изменением интонации, – Семью?
– Выпьем! – донна тоже подняла кубок, сверкнула глазками, – За Семью!
Некоторое время они молча поглощали пищу. Хайми старался жевать как всегда: неторопясь и тщательно. Донна же Эльза ела словно через силу: ей явно было ещё не до еды. Но она тоже старалась помалкивать, и не мешать мужу подкрепляться перед работой.
Съев столько, сколько он ел обычно, донн Хайми промокнул рот салфеткой из хлопчатобумажной ткани, что лежала на его коленях, а до этого висела на спинке кресла:
– Превосходно! Каждый раз поражаюсь талантам мэтра Кротта!
– Да. Готовит он восхитительно.
– Дорогая! Нам тут прислали ещё и сладостей: печений, пирожных. Подать тебе?
– Нет. Благодарю, милый. Сегодня не хочется. Может быть, утром?
– Как скажешь, любимая моя. Но вот и они.
В дверь постучали, и на разрешающий крик Хайми «Войдите!» вошли двое: Котер, снова тащивший в руках три баула, и на спине – узел, и Ева.
Хайми и до этого видел, конечно, горничную, а по совместительству и служанку Эльзы: миловидная пожилая женщина, невысокая, плотная. И – как и Котер, молчаливая. Но сейчас на её лице не было заметно и следа эмоций: не то, что у госпожи! Приспособлена, значит, куда лучше своей двадцатидвухлетней донны, к особенностям быта в королевском замке эта женщина! Донн Хайми встал из-за стола:
– Отлично, Котер. Оставайся здесь, пока я не выйду из наших покоев, и не отправлюсь на работу. Тогда и сходишь за остальными нашими вещами. А пока… Дорогая! Я – в спальню, а ты объясни своей горничной специфику наших новых условий жизни!
В спальне донн Хайми присел на краешек шикарной постели, и вздохнул.
Не смог удержаться от хотя бы этого.
Вот же сволочь!!!
Его Величество явно неспроста предоставил им в распоряжение спальню, выходящую торцом постели прямо на его покои! Похоже, некоторые интимные «подробности» их «постельной жизни» хочет прослушивать и наблюдать – лично!
И уж тут – не без подвоха.
Интересно, что же всё-таки сделала донна бывшая Нюсхейм, что столь разозлила их повелителя?! Но такого – чтоб не рубить ей сразу голову, и не сажать на кол, а – утончённо издеваться и публично унижать?!
Но ведь не спросишь! Шесть дырок – там, и двенадцать – нет, тринадцать! – тут!
В соседнюю комнату кто-то вошёл. До Хайми донеслись странные звуки. Что это? А-а – похоже, кого-то избавляют от корсета – он слышал такие звуки только когда был маленьким мальчиком, и, понятное дело, подглядывал за горничными своей матери…
Но тут вариантов нет: готовит Ева свою госпожу на… Заклание?
Нет.
Донн Хайми не собирается насиловать свою супругу!
Что бы там ни говорил, и даже – приказывал Светоч, если дама не захочет – он не овладеет ею! Ведь они теперь – Семья!
А это значит, что пусть донна Эльза и не любит его, что однозначно ясно, да и он пока – только… увлечён, но держаться они должны – вместе.
Чтоб противостоять тем опасностям, что подстерегают тут, во дворце, на каждом шагу! Одно случайно оброненное слово, один презрительный взор, одно замеченное посторонним подмигивание – и – всё!
Обвинения, следствие. Допросы, пытки. Выбивание признаний. В измене. Или, ещё хуже – заговоре. С целью свержения или убийства короля!
Нет. Донна Нюсхейм, пусть пока и капризная, и неприспособленная к интригам, и вредная – ему нравится. И нужно постараться как-то защитить её. Хотя…
От придворных – возможно. (Но они и не покушались!) А вот от Его Величества, если ему снова бес ударит в ребро – никак! Разве что…
Но об этом лучше пока не думать.
Дверь открылась. Вошла донна Хайми: в одной тонкой белой батистовой рубахе.
У Ричарда перехватило дыхание и защемило сердце: такая маленькая, такая хрупкая! А фигурка! На фоне подсветки от канделябра она выглядела просто… Просто…
Обалденно!!!
Вот это – талия! И бёдра: контрастно пышные. А уж грудь… Взгляда не оторвать!
– Милый. Я приказала Еве. Она посидит на кресле в соседней комнате. Чтоб не позволить мешать нам. Поэтому предлагаю… – прикрыв двери, донна Эльза, освещённая теперь только светом луны из огромного окна, подошла к нему, и донн Хайми сам не заметил, как оказался на ногах, – Избавить тебя от лишней одежды!
Это произошло быстро: ведь Хайми не нужно было расшнуровывать никаких корсетов! И штаны держались на одной пуговице. Сапоги он просто отбросил под кровать – ногами. И вот он полностью обнажён!
Донна Эльза, глянув игривым взором на его воспрявшее естество, прошептала ему на ушко, подобравшись вплотную, и упёршись упругими грудями ему в грудь:
– Донн Ричард! Прошу вас. Нет, умоляю: трахните меня – от души!
Так, чтоб я и стонала и орала благим матом! И визжала!
Ведь про ваши подвиги ходят легенды! Вот вы уж и постарайтесь – ради меня! Ведь я, как женщина, чую. И вижу: вы ко мне – неравнодушны! Вот и воспользуйтесь ситуацией! «С остервенением»!
Пусть этот мерзавец знает, что я – никакая не «фригидная тварь»! А нормальная женщина! Получающая от близости – удовольствие!
И которую не может, как он изволил высказаться, «раскочегарить» – только он!
Почувствовав, как бросилась в лицо горячая кровь, донн Хайми зарычал. Затем обхватил, сильно, стараясь только не раздавить нежные тонкие рёбра, прекрасное туловище Эльзы, впился жадными губами ей в губы!
Ответный поцелуй оказался и страстным, и обжигающим!
Снова зарычав, донн Хайми поднял невесомую фигурку на руки.
И бросил на постель…
11. Работа
Два часа его «орудие», напрягшееся так, что только не звенело, добросовестно и азартно выполняло пожелание молодой супруги!
Донн Хайми, если честно, и сам не ждал от себя такой прыти! Дубль! А потом – чуть не сорок минут – третий «заход»! И когда, спустя буквально десяток минут, когда они, развалясь на спине, пытались отдышаться, и отойти, он снова вспомнил, как выглядела точёная фигурка, явно неспроста показанная ему именно в таком ракурсе, с подсветкой сзади, опять возбудился… Ого-го! Ну и, понятное дело – снова – на приступ!
«Работали» они и в традиционной, «миссионерской», позе, и на боку, и «а-ла-ваш», и донну Хайми приходилось самому цепко держать нежные бёдра: женщина пыталась вырваться, и стонала, стонала!.. И донн Хайми получил особое наслаждение, когда распластал донну Хайми по постели на животе – словно морскую звезду, раздвинув ей ноги – ногами… Удивляясь, какие у неё упругие и в то же время мягкие ягодицы! Ах ты ж!..
И уж в этом положении стоны и крики донны Хайми не позволяли усомниться, что они – не наигранные и нарочитые, как в самый первый раз, а – настоящие!
И женщина, оказавшись в очередной раз на спине, даже пыталась по-настоящему вырваться из его объятий, и выскользнуть из-под него! И колотила ему в грудь кулачками, и даже царапалась! И пыталась укусить!
Но он не позволил ей этого! Хотя и понимал, наслаждаясь, и рыча, где-то там, в глубине души: дама ему попалась, конечно, до дрожи хрупкая и миниатюрная…
Не переборщить бы.
С другой стороны – разве она сама не просила именно об этом?!
Когда он, зарычав, как никогда до этого, достиг четвёртого, поистине божественного, экстаза, и застонал и снова зарычал от наслаждения, тело женщины, лежавшей под ним, и не пассивно, словно бревно, а стискивая маленькими, но – как тисками, ножками его торс, стало вдруг биться в диких судорогах! Да таких, что Хайми только с трудом удержался на постели, прижав маленькое тело к матрацу понежней – чтоб не повредила себе чего!.. Какая сильная, оказывается! А уж тоненькая – м-м! Прелесть!
И уж теперь вой и крики словно задыхавшейся женщины разбудили бы и мёртвого, если предположить, что «серые» служители за отверстиями в стенах – заснули!..
Хотя, если совсем уж честно – присутствие слухачей, и даже возможных наблюдателей Хайми не слишком отвлекали. Привык потому что. В единственном борделе столицы стены-перегородки между клетушками шлюх являлись, скорее, символической условностью, и то, что творилось за соседними стенами, было отлично слышно! А пьяные солдаты, пастухи, и даже торговцы с местными дамами не миндальничали! Так что тут были слышны и вопли, и ругательства, и звуки смачных ударов, и плач, и стоны… После третьего посещения он и вообще перестал обращать внимание на соседей.
Но сейчас Хайми готов был поспорить на свой новый колет, что никто в прилегающих потайных ходах в эти часы не заснул уж точно! «Шоу» они с донной Хайми выдали – по-полной!.. И хоть внятных слов никто из них и не произнёс, уж междометий, и воплей со стонами было более чем достаточно!
А вот насчёт – подглядывать, Хайми уж постарался. Накрыл, как бы случайно, одеялом, отбросив его в порыве как бы страсти, изголовье постели – фиг чего увидишь! Да и свет, если честно, почти отсутствовал – луна зашла за тучу. Но кровать, казавшаяся монументальной, скрипела – будь здоров!..
Осторожно отвалившись с замеревшего под ним такого хрупкого на вид, и такого однако, выносливого тела, донн Хайми присмотрелся к лицу супруги.
Точно.
Не притворяется. Милые черты расслаблены – словно у ребёнка… Отключилась!
Ох, похоже,
